– Но вы видели, как он ее брал?
– Нет, не совсем, он выходил, когда брал пробу.
Торкель ощутил некоторую усталость. Он уже подозревал, как все происходило, но требовалось знать точно.
– А где в это время находились вы?
– Я остался на кухне пить кофе.
Урсула с громким вздохом откинулась на спинку дивана. Она явно вновь получила доказательство того, что уровень компетентности полицейских резко снижается по мере удаления от Главного полицейского управления. Оскарсхамн, очевидно, находится достаточно далеко, чтобы опуститься на уровень Клинга и Кланга
[25].
– В доме находился кто-то еще, когда вы там были?
– Дома была еще его сожительница, но она спала. Работала в ночную смену.
– Можно ли допустить, что, отправившись брать мазок, он заходил в спальню?
– Да, наверное, я не знаю, куда он ходил.
– Можно ли допустить, что он вместо собственной взял слюну сожительницы?
На другом конце замолчали. Торкель поблагодарил за сведения и положил трубку.
– В лаборатории проверяли, взята проба у мужчины или у женщины? – спросил он Урсулу, набирая новый номер.
– Нет, раз мы просили их только сравнить с другой пробой, – ответила Урсула и пожала плечами, словно немного извиняясь за коллег.
– Но на том, что они получили, ведь стояло имя Чарльз, – не отступался Торкель. – Разве им не следовало среагировать?
– Не факт, что криминалист вообще смотрел на имя. Им надо было только искать родство.
Торкелю ответили. Снова полиция Оскарсхамна. Он попросил соединить его с начальником, с которым он разговаривал раньше. Надо, чтобы они задержали Чарльза Седерквиста.
Ожидая, он встретился взглядом с Урсулой, но ничего не сказал.
Ему это не нравилось.
Если они действительно нашли Адама Седерквиста, значит, кто-то не пожалел средств на инсценировку кругосветного путешествия. Кроме того, у них есть мужчина из военной разведки, сфальсифицировавший пробу ДНК, и мертвая женщина с двумя фальшивыми идентичностями, которая с большой долей вероятности очень профессионально убила четверых человек, один из которых работал в службе безопасности.
Слишком масштабно.
Масштабнее, чем массовое убийство.
Торкелю это совсем не нравилось.
Снабдив мужчину с телевидения инструкциями, как ехать, и положив трубку, Чарльз немного постоял в гостиной. Подступают уже со всех сторон. Окружают его и пытаются загнать в угол. Требуется позаботиться об этом. В точности, как он позаботился обо всем остальном. Нужно просто продолжать делать дело, рационально и методично. На секунду он позволил себе роскошь подумать о брате и его детях, но эмоции только мешали. Они тяготили и заставляли стоять на месте, становиться беззащитным. Единственный путь вперед – действие. Надо закрывать все открытые ими двери, пока это будет возможно. Речь идет не о нем. Речь о безопасности государства. Он быстро собрал сумку с самым необходимым и вышел к машине. Посмотрел на дом, как ему казалось, в последний раз. Ему здесь нравилось. Хороший дом. Хорошая жизнь. Жаль, что этого не вернуть. Может, написать Марианне письмо? Ей никогда этого не понять. Лучше позвонить. Позже. Когда он придумает, как объяснить и успокоить ее. Она будет просто убита.
Он осознал, что опять поддается эмоциям. Так нельзя. Они погубят его. Девять лет назад он позволил им взять верх, и Патриция Велтон погибла. Необходимо продолжать действовать. Другого пути нет. Он сел в машину и поехал. Доехал до шоссе и свернул на него. Вскоре он увидел, что навстречу ему движется полицейская машина. Он сбавил скорость до разрешенных 80 километров. Полицейская машина промчалась мимо, но он увидел в зеркало заднего вида, как они, сбавив скорость, включили сигнал правого поворота. Знать наверняка он, конечно, не мог, но у него возникло подозрение, что они направляются к его дому. Он оказался прав. Вернуться обратно ему не суждено.
Ванья поблагодарила и положила трубку. Она разговаривала с директором школы городка Мерста. Директор занимала эту должность только пять с половиной лет, но она привела учительницу начальных классов, работавшую там более пятнадцати лет и очень хорошо помнившую Эллу и Симона Седерквистов. В школе был настоящий траур, когда они погибли.
Ванья встала из-за письменного стола и пошла к Торкелю. В его довольно безликом, но функциональном кабинете на диване для посетителей сидела Урсула.
– Чарльза Седерквиста не оказалось дома, – сообщил Торкель, прежде чем Ванья успела сказать то, что хотела.
– А на работе?
– По словам его начальника, нет. – Торкель покачал головой.
– Будем объявлять его в розыск?
– Не знаю, – с сомнением сказал Торкель, – у нас маловато оснований.
– Я, к сожалению, не могу дать вам больше.
Ванья прошла и уселась на подлокотник одного из двух стоявших в кабинете кресел.
– Дети не вернулись в школу после осенних каникул, но они и не должны были возвращаться.
– Почему? – спросила Урсула.
Ванья повернулась к ней.
– Кругосветное путешествие. Предполагалось, что они ходят в школу до каникул, а потом будут учиться самостоятельно. Их мать была учительницей.
– Но кто-нибудь видел их после каникул? – решил уточнить Торкель.
– Нет, но, как я уже сказала, это ничего не значит.
– Спасибо, нам остается надеяться на Билли и Йеннифер.
Ванья кивнула и встала с подлокотника.
– Вы знаете, куда пошел Себастиан?
– Думаю, он спустился в столовую, – ответила Урсула.
Ванья уже собиралась покинуть кабинет, когда ее остановил Торкель.
– Ванья…
Ванья остановилась и обернулась.
– Я собираюсь поговорить с Харриет по поводу ФБР и, если потребуется, на более высоком уровне.
– Спасибо, но думаю, это ничего не изменит.
Ванья ушла. Торкель огорченно смотрел ей вслед. Урсула выпрямилась на диване.
– В этом есть свои плюсы. Она останется у тебя.
– Это не то, чего ей хочется.
– Мы не всегда получаем то, что хотим, – лаконично заметила Урсула.
Торкель согласно кивнул. В отношении Урсулы он как раз мучительно это осознавал.
Мехран вышел из метро в районе Веллингбю. По словам Мелики, Иосиф жил здесь в квартире на Херьедальсгатан. По крайней мере, тогда. Где он живет теперь, она не знала. Сказала, что ее это не интересует. Бросив взгляд на навигатор в телефоне, Мехран двинулся в нужном направлении. Не спеша, ведь он даже не знал, что будет делать, если Иосиф действительно там живет и окажется дома. Рассказанное Меликой не давало ему покоя, голова просто шла кругом. Он услышал части истории, фрагменты событий, скорее, вызывавшие вопросы, чем дававшие ответы. Главное – Мелика боится. До смерти боится. В это он поверил. Ему еще не доводилось видеть в глазах человека такой ужас. Казалось, будто страх все время таился у нее внутри, и когда она разоткровенничалась, вырвался наружу бурным потоком. Это вызывало доверие к ее словам, хотя целостной картины у Мехрана и не сложилось.
