Он вышел из кабинета.
В пустой приемной на диване сидела светловолосая девочка, которую он видел в школьном актовом зале. Лицо покрыто пятнами, глаза в слезах, взгляд в пол.
– Так, – сказал Мартин, торопливо соображая. – Документы у нас есть? Паспорт?
– Ученический билет, – Гедда положила на край стойки пластиковую карточку.
– Сойдет для начала. – сказал Мартин. – Майя…
– Я не ведьма, – прошептала девчонка. – Этого не может быть.
– Давай так. – Он отошел подальше, чтобы она не боялась. – Ты сегодня становишься на учет и будешь ходить ко мне раз в месяц. А я тебе выпишу справку, что ты не ведьма. Ты ее размножишь, возьмешь каждую копию в ламинат и всякому подонку, который тебе что-то скажет, будешь совать жесткую справку в глотку. Хорошо?
* * *
Сперва говорил он, уговаривал, отвлекал, рассказывал анекдоты. Потом она заговорила тоже. У Мартина волосы зашевелились на голове: жизнь этой девчонки с отцом-чугайстером была адом.
– Нет, я не жалуюсь. – Она что-то прочитала по его глазам. – Ему тоже непросто приходится. Мама умерла, когда мне было восемь, он за ней ухаживал до последнего… И у него такая работа. Навки – они приходят из могилы… восставшие мертвецы… и убивают людей. Это очень опасно. А он… уничтожает, кто-то ведь должен. Чугайстеров никто не любит, но без них же нельзя. Кто-то должен. Поэтому он пьет. Я просто не могу ему сказать, что я ведьма, понимаете… Пожалуйста, не говорите ему. Я очень-очень прошу.
– Хорошо. – Таким растерянным он давно себя не чувствовал. – Вовсе не обязательно ему говорить. А других родственников нет?
Она помотала головой:
– И в училище меня возьмут только после девятого класса.
– Я тебе дам номер своего мобильного, – сказал Мартин. – Если… он начнет тебя бить, позвони, я приеду с полицией.
– Как – с полицией, это же мой папа!
Кажется, Мартин только что потерял частичку ее доверия, с таким трудом завоеванного.
– Хорошо. – Он кивнул, успокаивая. – А друзья у тебя есть?
Она снова помотала головой, неохотно, будто стыдясь, что у нее нет друзей.
– В школе тебя не обижают?
– Нет, – сказала она твердо.
– Честно-честно?
– Мне только закончить девятый класс. – Она вздохнула. – Вы же ничего не сделаете, станет только хуже.
– Ты плохо меня знаешь, – сказал Мартин серьезно. – Я – еще как сделаю. Травля в школе – преступление, за это могут исключить. Тебя дразнят? Бьют? Что-то еще? Для начала я пойду к вашей директрисе…
– И она тут же позвонит отцу!
И правда, подумал Мартин. Порочный круг, паршивая ситуация.
– Они меня не любят, – быстро сказала девчонка. – Не любить – не преступление. Я их боюсь… но они ничего такого не делают. Пока.
– Ладно, давай договоримся, что, если тебя ударят, или испортят вещи, или что-то еще, ты сразу позвонишь мне… Хочешь есть? Сейчас мы закажем горячих бутербродов, жареной картошки, газировки… Вредной и вкусной пищи, один раз ведь можно?
– Почему вы со мной так возитесь? – Она снова шмыгнула носом.
«Потому что ты на краю пропасти».
– Потому что я хочу тебе помочь. – Он ободряюще кивнул. – А теперь давай покончим с неприятным делом: ты будешь смотреть мне в глаза, а я соберу твои данные для учета. Это будет больно, но очень быстро и только один раз.
Она выдержала его вмешательство стоически – на фоне бед, которые обрушила на нее жизнь, инквизиторское сканирование не было особым испытанием. Мартин терпеть не мог эту часть работы. Профиль каждой ведьмы был неповторим, как отпечаток пальца, и заносился в базу; в профиле Майи он увидел нехорошее сочетание факторов. Возможно, потенциальная воин-ведьма. А может, и нет. До инициации никто не в состоянии точно определить ни специализацию ведьмы, ни ее силу.
– Что-то не так? – Она снова прочитала мысли по его глазам.
– Все в порядке. – Он улыбнулся. – Теперь у тебя будет красивая учетная карточка, все по закону, ни один инквизитор носа не подточит.
Гедда принесла заказ из ближайшего кафе, и девчонка съела все до крошки. Мартин расхаживал по своей части кабинета, глядя сквозь тонкое стекло, как она жадно ест и пьет.
– В следующий раз ты придешь ко мне через неделю…
– Но вы же сказали, раз в месяц!
– На пять минут. Я просто должен видеть, что с тобой все в порядке.
– А что со мной может… не в порядке?
«Ты можешь превратиться в чудовище».
– Смотри, – сказал Мартин. – Если где-то – на улице, в магазине, да хоть в школе, к тебе подходит незнакомая женщина и говорит, что ты должна пройти свой путь и в конце пути тебя ждет что-то очень хорошее…
– Значит, она предлагает мне инициацию. – Майя побледнела.
– И что ты тогда делаешь?
– Звоню вам. – Ее губы едва шевелились. – Ой.
– Что, уже такое было?! – Мартин подскочил.
– Не совсем. – Майя задрожала. – Это было вроде как… сон. Я думала, мне привиделось.
* * *
Он отпустил Гедду и просидел с девчонкой еще час.
– Я обещаю. – Майя говорила искренне. – Если снова увижу эту бабку – сразу позвоню. Я клянусь.
По крайней мере сейчас она была полнейшей его союзницей. Больше он ничего сделать не мог.
– В любое время дня и ночи – звони, не стесняйся. Почувствуешь себя странно – звони. Станет грустно – звони. А вот это отнесешь своей директрисе.
Он вытащил бланк, подумал и написал от руки: «Справка. Выдана Майе Короб о том, что у верховного инквизитора Одницы к ней нет вопросов. Мартин Старж».
Юридически справка была ничтожна, но директриса не станет разбираться. Пусть на время отцепится от ребенка. Майя вышла из кабинета совершенно другим человеком – спокойная, даже веселая.
Он посмотрел на часы: рабочий день, конечно, давно закончился. В следующий раз, когда отец спросит, не собирается ли он завести семью, Мартин с чистой совестью скажет, что женат на своей работе.
* * *
Получив повестку в суд, Эгле немедленно связалась с адвокатом. Тот успокоил ее:
– Просто еще раз расскажите им, как все было. Ответьте на вопросы.
– И что, мне еще раз глядеть на эти… рожи?
– Нет, вовсе нет. Будут только адвокаты. Закрытый режим, ни прессы, ни зрителей, все строго по делу.
Если у нее и были нехорошие предчувствия насчет этих слушаний, Эгле старалась гнать их от себя. Все ее мысли занимала работа; ее пригласили в амбициозный проект на фоне скандала: предыдущий художник по костюмам, а заодно и оператор покинули группу. Эгле просмотрела концепты, в резкой форме заявила, что проект провальный и участвовать она не будет. Наплодив полсотни врагов за пару минут эмоциональной речи, Эгле вышла из офиса, и ее осенило: она поняла, как и что следует изменить в визуальном решении.
