Если честно, то 94 % – это целая жизнь. Цена которой для женщины – внимательность к себе и час свободного времени в год (после 50 лет) на посещение маммолога и гинеколога.
«Вот это и есть тот самый водораздел, когда мы не просто боимся рака и умозрительно прикидываем, что мы такого можем сделать, чтобы спастись, но действительно что-то конкретное делаем. В XXI веке есть диагностические средства, которые позволяют мне как пациенту максимально увеличить свои шансы на выживаемость. И мне, как врачу, сделать максимум возможного для пациента. Но это всё находится в зоне ответственности пациента, увы. Я как врач не могу бегать по улице с плакатом: «Люди, будьте бдительны!» Вот вы сейчас ко мне пришли и сказали, что хотите просветить людей о том, что они могут противопоставить раку. И я вам отвечаю: быть начеку. То есть нужна сверхранняя диагностика. Не очень убедительно звучит? Пойдемте, покажу», – с экспрессией шоумена говорит профессор Дмитрий Пушкарь. На нем широкий модный галстук яркой расцветки, цветные полосатые носки, щеголеватый костюм. Он – пионер роботической хирургии в России, первый, кто стал оперировать с помощью аппарата «Да Винчи» урологические опухоли миллиметрового размера.
О докторе Пушкаре мне рассказала моя хорошая знакомая, главный редактор службы информации НТВ Татьяна Миткова. А ей – известный пациент доктора, знакомый Татьяны. Еще одна удивительная цепочка совпадений: зная о проекте #победитьрак, Миткова однажды позвонила и с восторгом рассказала о том, что в одной из обыкновенных московских больниц есть потрясающий уролог, учившийся и работавший во Франции, имеющий степени и дипломы заграничных университетов, но решивший развивать роботическую программу «Да Винчи» в России. Я переадресовала вопрос докторам – экспертам проекта. «Неужели ты до сих пор ничего не слышала о Пушкаре?!» – в один голос изумлялись они.
Знакомиться с доктором Пушкарем я отправилась, вооруженная мобильным телефоном. А потом с восторгом показывала друзьям и знакомым операцию, во время которой пациент, как космонавт, висит вниз головой, не теряет ни капли крови, а хирург управляет процессом, сидя на стуле, ухватившись за рычаги диковинного роботического аппарата. На экране мобильного всё это выглядело кадрами из фантастического фильма. Если честно, до дня съемок никто из проекта #победитьрак не верил, что профессор Пушкарь и его «Да Винчи» и в самом деле существуют и спасают людей в обычной горбольнице.
Робот-хирург «Да Винчи» (от англ. da Vinci Surgical System) – аппарат для проведения хирургических операций. Установлен в нескольких сотнях клиник по всему миру. Состоит из двух блоков. Один предназначен для оператора, а второй – четырехрукий автомат – выполняет роль хирурга. Масса аппарата – полтонны. Врач садится за пульт, который дает возможность видеть оперируемый участок в 3D с многократным увеличением, и использует специальные джойстики, чтобы управлять инструментами.
Перед этим, видимо, всё еще борясь с внутренним неверием в то, что и у нас в стране технологии могут идти в ногу со временем, я обратилась к знакомому Татьяны Митковой, бывшему пациенту Дмитрия Пушкаря. Вот какое он прислал мне письмо:
Дорогая Катя! Вам еще только предстоит узнать, что это за доктор, профессор Пушкарь, а мне уже посчастливилось. И я считаю эту встречу своим вторым днем рождения. Кроме того что Дмитрий Юрьевич, конечно же, спас меня от рака, он позволил мне иначе взглянуть на свою жизнь. Профессор Пушкарь – не из тех, кто обеими руками цепляется за неоспоримые правила традиционной медицины. Он идет в ногу со временем, отдавая должное всем тем новым знаниям, которые появляются в области онкологии. Он – большой знаток всего того, что сейчас происходит в новой области медицины, – онкогенетических исследованиях, скрининговых программах, сотрудничает с немногочисленными российскими лабораториями, занимающимися такого рода анализами; кроме этого, он всегда говорит о том, что и сами пациенты многое могут сделать для приостановки, торможения болезни. А иногда даже для ее предотвращения. При выписке профессор посоветовал мне ознакомиться с книгой американца французского происхождения Давида Серван-Шрейбера «Антирак». Кстати, может быть, эта книга будет вам полезна и для вашего проекта? С уважением и пожеланиями удачи Вашему проекту, N.
8.30 утра. Больница на окраине Москвы: снега по пояс, щербатый бетонный забор, грустное крыльцо с отбитыми ступенями и накренившимся от снежной шапки жестяным козырьком, внутри смешанный запах будущего обеда больничной столовой и хлорки, оставленной серой тряпкой со швабры уборщицы под плинтусами длинных и недружелюбных больничных коридоров. В общем, всё то, что до боли знакомо каждому, кто вырос в СССР и хоть раз в жизни тяжко болел.
Прохожу коридор, еще коридор, переход (это тоже непременный атрибут большого медицинского учреждения, построенного в советские времена). Мимо едут каталки с едой, с анализами, с бельем и людьми: на операцию, на процедуру, в другое отделение… Архитектура советской больницы почему-то никогда не подразумевает простого и быстрого перехода из точки А в точку Б. Приходится вначале спускаться, потом куда-то переходить, потом подниматься, потом переходить на другой уровень, и наконец добравшись до нужного лифта, очутиться на более-менее втором этаже, прямо перед дверью профессора Пушкаря. Его, правда, нет, он уже в операционной. Но вот этот профессорский угол в советской больнице меня сразу поражает. Здесь нет ничего больничного: симпатичные картины на стене, мягкий диван для ожидающих приема пациентов, помощница Ольга, разговаривающая в спокойной и уважительной манере как со мной, так и с теми, кто без перерыва звонит в приемную профессора Пушкаря за консультацией, для записи на консультацию, по другим вопросам. Еще есть большой автомат с водой, автомат с кофе, несколько забавных скульптур и бесплатный вай-фай.
Ольга тщательно переодевает меня во всё стерильное (Боже, впервые в моей профессиональной жизни в больнице нашлись халат, шапочка и бахилы по размеру и без дыр, причем не только для меня – для всей съемочной группы). Мы идем длинным коридором, освещенным дремлющими лампами дневного света и едва проснувшимся зимним московским солнцем. В конце коридора, вокруг экрана, прикрученного под потолком, столпились доктора. Со стороны может показаться, что им на экране показывают премьеру захватывающего детектива или финал чемпионата мира по футболу с участием нашей сборной, но нет – это трансляция операции профессора Пушкаря. Трансляцию ведет аппарат «Да Винчи» прямо из пациента. Во время подготовки к операции в пациенте делают три крошечные дырочки: две – это руки оперирующего хирурга, а третья – видеокамера, которая нужна и для того, чтобы доктор видел, что делает, и для того, чтобы за операцией могли наблюдать другие, обучающиеся у профессора доктора. Ну, а еще иногда, рассказывает Пушкарь, видео просят на память сами пациенты.
