- Меня направили сюда по распределению, - говорить придется и, пожалуй, о вещах неприглядных, но иначе не выйдет рассказать правды. – Но…
- Вам не обрадовались?
- Да.
- Понимаю, - князь остановился у витрины кондитерской, в которой были выставлены муляжи пирожных. – В свое время мне тоже не обрадовались, если вас это утешит.
…вряд ли настолько, как Катарине…
- Полагаю, не принять вас не могли, но и давать вам нормально работать никто не собирался. Сгрузили кучу бумаг, понадеявшись, что вы в ней утоните. Или запросите пощады, тогда вам погрозят пальчиком и милостиво разрешат подать прошение о переводе. Так?
Катарине только и осталось, что кивнуть.
Именно.
Хмурый Харольд. И его верная цепная собака, мигом учуявшая в Катарине соперницу. Коллеги, которые за спиной ехидно называли ее сыщицей, а потом, осмелев, поняв, что за Катариной никто не стоит, и в глаза…
Столик в углу.
Куча папок.
Старые пыльные дела… почта… целые мешки писем, в основном – пустых жалоб, порой – доносов, и каждое следовало зарегистрировать. Заниматься этим должна была бы секретарь, но…
…но разве Катарине спорить?
- Вам повезло найти себе дело, - Себастьян приник к витрине щекой, уставившись на муляжи пирожных с такой невыразимой нежностью, что стало слегка не по себе. – Может, все-таки зайдем? А то я, признаться, не завтракал. Да и замерз.
- А мертвецкая?
- А что мертвецкая? Труп от нас никуда не денется. У меня же хвост, того и гляди отвалится.
Произнесено это было с немалым упреком.
…в кофейне пахло кофе.
И еще корицей.
Сдобой. Ванилью. Здесь было чисто и уютно. Столики квадратные. Скатерти в крупный горох и чехлы на стульях в тот же горох, с алыми бантами на спинках, отчего стулья эти напоминали Катарине степенных познаньских барышень.
Салфеточки льняные.
И сонная слегка буфетчица в черном платье и белом кружевном воротничке. Впрочем, стоило ей князя увидеть, как сон слетел мигом. И столик им дали самый лучший, у окна, и кофейник с кофе горячим появился тотчас, и фарфор, и пирожные найсвежайшие…
…а Катарине вечно норовили подсунуть вчерашние.
- Не буду врать, что обратила внимание на девушек… то есть, обратила, но… понимаете, это было скорее ощущение, что с ними что-то не так. Молодые девушки пропадают. Везде пропадают. А вы не могли бы хвост со стола убрать? Это как-то…
Хвост устроился между кофейником и блюдом с любимыми Катариной песочными корзинками, в которых, под тяжелым пологом белкового крема скрывалось повидло. И она не могла отделаться от мысли, что стоит протянуть к заветным корзинкам руку, как хвост оживет и…
…и это же не гадюка!
- Могу, - хвост медленно стек на колени князя, который ласково погладил кисточку. – Раздражает?
- Не то, чтобы… - Катарина прижала руки к щекам.
Дура.
Вот… лежал бы себе и лежал… он, вроде бы чистый с виду… ухоженный…
- Маменьку мою вот несказанно раздражает. Она у меня классического воспитания, на стол локти ставить нельзя, не говоря уже о ногах там или хвостах, - доверительно произнес князь и слизал с белоснежной горы взбитых белков мармеладинку.
Зажмурился сладко.
И Катарина отвернулась.
Как-то это… Хелег и в кондитерской собою оставался, холодным и сдержанным, да что там в кондитерской, он и наедине с собой из костюма дознавательского вылезал явно нехотя.
…лучше уж о Кричковце.
- Сначала он их прятал. Потом… я наткнулась на старое дело… труп в новостройке. Девушка… молодая… убита неизвестными в целях ограбления…
…скользкая формулировка, неправильная. И дело-то ей спихнули исключительно потому, что висяком оно было полнейшим, годовалой давности. А она ухватилась, видя в том шанс вырваться из бумажной круговерти.
…Ханна Вольнова, двадцать два года. Блондинка крепкого телосложения. Старшая прядильщица на суконной фабрике. Женщина с норовом и…
…и при золоте.
…по описи значились кольцо – одна штука и две серьги. И значит, не ограбление, хотя и кошелька при ней не нашли.
- …ей перерезали горло. Но не на новостройке. Тело принесли позже. Уложили. Расчесали волосы. А в рот засунули бабочку.
…и бабочка эта тоже значилась в протоколе первичного осмотра. А потом исчезла. Да и кто станет обращать внимание на такую вот мелочь? Подумаешь, бабочка… вот если бы нож окровавленный.
- Сначала подозревали жениха его, который Ханне изменил и по слухам собрался даже разорвать с нею связь, хотя они уже подали заявление на регистрацию, - Катарина говорила, стараясь не слишком-то глазеть на князя, который почти лег на стол, положивши левую руку, а правой – подперши подбородок. И вид у него был премечтательный. – Но тот аккурат накануне отбыл в командировку…
…и отсутствовал неделю.
…и принимающая сторона подтвердила, что был Корбут Пулевич у них, и прибыл, как должно, и после пять суток провел в трудах…
- Повезло, - заметил Себастьян.
Катарина кивнула.
И вправду повезло. Иначе не помогли бы ему ни характеристика с места работы, ни клятвенные уверения, что он бы свою Ханну никогда… гулять – одно, а убить другое. И очевиднейший факт, что справиться с Ханной ему было бы непросто, поскольку сам Корбут был мужчинкой худощавым, мелким. Да и не особо умным. А тот, кто поработал умудрился не оставить ни одной улики.
Кроме бабочки.
- Подозревали, что он вступил в сговор с приятелями, но…
- Доказать не вышло, - князь пальцем снял горочку крема и, отправив в рот, зажмурился.
- Да… потом… потом я вспомнила, что читала о чем-то похожем… дело отправили в архив…
…Милена Пескова, младшая чертежница.
Ушла из дома и не вернулась, чтобы через месяц после исчезновения появиться в городском саду в виде, мягко говоря, не самом привлекательном.
- Ее раздели…
…вскрыли. И развесили кишки по дереву, словно нарядив его. Снимки с места преступления вызывали тошноту, что уж говорить о тех, кому случилось это видеть.
- Здесь преступника отыскали…
…рецидивист и любитель серой травки, который аккурат недавно вышел. И пусть клялся он, что вещи Милены ему подкинули, но… кто поверит?
…а бабочка во рту – это ведь случайность. Маленькая деталь, на которую внимания обращать не стоит.
- Его приговорили?
- Да, - Катарина отвернулась. Все-таки неприглядный факт, хотя… на счету Машковецкого была дюжина трупов. Он, осознав, что на сей раз отвертеться не выйдет, стал каяться, рассчитывая покаянием хотя бы ненадолго продлить никчемную свою жизнь.
