— Что делать, если она заберет тебя или Романо? — не унимался Арт.
— Бороться за остальных. Возрождать в памяти самые светлые воспоминания, улыбаться и… молиться, — Хранитель, не отрываясь, смотрел на Катарину. Она тоже смотрела на него, серьезно, с сожалением…
Он провожал ее в комнату, чтобы она могла подготовиться. Шли молча, не оглядываясь. Вот уже несколько часов в замке стояла гробовая тишина. Подверженных и лживых забрали тиарии. Те, которых удалось спасти, мирно спали в своих домах, так крепко, как только позволяла магия. Над территорией замка неустанно летали горгульи, но даже они не могли почувствовать все затаившиеся черные сгустки. Им поручено было охранять ведьму и братьев. Сам Хранитель в помощи не нуждался.
У самой двери ее комнаты хозяин замка остановился.
— Ты не войдешь? — тихо спросила Катарина.
— Нет. Слишком мало осталось времени, — он отвел взгляд, скулы на лице заходили ходуном.
— Я хотела бы тебе кое-что сказать…
— В этом нет необходимости, — оборвал ее Хранитель.
— Но я хочу…
— Катарина, — обратился к ней Андреа, крепко сжав ее плечи, — если мы выживем, то ты обязательно мне это скажешь. Если нет, то есть ли смысл говорить сейчас?
Он нежно коснулся ее губ поцелуем.
— Сама справишься?
— Да.
— Я подожду тебя за дверью.
— Хорошо, — смирилась ведьма.
Закрыв за собой дверь, Катарина тяжело вздохнула. Мысленно развязала шнуровку на платье. Резко рванула его вниз, с трудом сдерживая слезы.
После всего, что было между ней и Хранителем, он так и не признался, что любит ее. Может, это, с учетом ее скорой возможной гибели и вправду уже не важно? Так он сказал.
Хотя она в тот момент хотела рассказать ему о двойственности фразы в книге. Зачем? Он же не будет без нее страдать, потому что не любит. Все очевидно. Холодный и бесчувственный чурбан. Просто использовал ее, поиграл и через пару часов без сожаления отдаст в когтистые лапы чудовищ, чтобы они ее душой могли заткнуть брешь в куполе.
Нужно спасать мир. Звучит смешно. Как? Она и сама не знает. Может, это все же сон или некое коллективное помешательство? От гипноза, например? Но этот сон она не согласилась бы ни за что на свете променять на ту реальность, в которой жила до встречи с ним. Холодным и бесчувственным чурбаном. Как можно было за несколько дней так влюбиться в мужчину? Или это из-за того, что он маг? Использовал свою силу, чтобы покорить ее, сделать ведьмой. И, конечно, в разрезе возможности спасения мира, ее мнение на сей счет ничего не значит. Может, она и не хотела бы превращаться в ведьму. Не зря же долгое время ничего не помнила о своем детстве. Горечью наполнилось сердце. В глазах застыли слезы отчаяния и обиды. Легким движением мысли развязана шнуровка на корсете. Сняты чулки. Сброшены туфли. Совершенно обнаженная, она стояла теперь перед зеркалом.
— Не любит… — одними губами прошептала она.
— Доброй ночи, Катарина, — раздался уже знакомый шипящий голос.
Обернулась. Сальконе. Закрыться не пыталась. И, казалось, даже не была удивлена. Он сидел на ее кровати, по-турецки сложив ноги.
— Сегодня ты необычайно ослепительна, ведьма, — прошептал африканец, слегка наклонив голову. — Не хочешь ли поведать старому другу, о чем твои слезы?.. Дай-ка догадаюсь сам. Безответная любовь. Ну, детка, Хранитель не должен влюбляться. Так задумано. — Он достал трубку и стал набивать ее, ничуть не заботясь о том, что может стать обнаруженным. — Ты — ведьма. Скажи ему спасибо, что вытащил тебя наружу. Родилась во Тьме, во Тьму тебе и возвращаться. Тоже предопределено. И чем раньше ты это поймешь, тем спокойнее тебе будет.
— Зачем пришел? — еле выговорила Катарина. Дожила. Ее жалел последний негодяй.
— Убей Хранителя, — Сальконе заметно подался вперед, и глаза его сверкнули стальным блеском.
— Это все? — стараясь быть равнодушной, спросила ведьма.
— Пожалуй, — усмехаясь, отозвался африканец. — Думаю, ритуальный нож вполне сойдет. Если Хранитель умрет во время обряда, горгульи сразу ослепнут. И не смогут больше ни чувствовать, ни видеть с заклинаниями тиарий. И тогда настанет долгожданный хаос, — мечтательно произнес Сальконе.
— Не надоело? — пренебрежительно спросила Катарина. — Что тебе лично даст хаос?
— Вечную жизнь, конечно.
— А на что ты ее будешь тратить?
— На удовольствия, — Сальконе затянулся, и сизый вонючий дым наполнил комнату. Сквозь щели в стенах и полу медленно поползли черные струйки, которые Катарина не заметила.
— Так кругом будет бесконечный хаос. Какие же в нем удовольствия? Тут даже тиариям маловато останется, чтобы поживиться, — ведьма усмехнулась. Почему-то присутствие Сальконе, как и собственная нагота, ее ничуть не волновали, словно она понимала, что он не тронет ее. — Некому будет для тебя создавать персональные удовольствия. Да и зачем ты нужен тиариям? Мелкий колдунишка… Ну, так что, исчезать с моих глаз собираешься? Или…
— Смотрите-ка, Хранитель тебя что ли зарядил так? — и Сальконе расхохотался, захлебываясь дымом. — Сильнее стала, рыжая. Не до моего теперь тебе гипноза, — добавил с досадой. — Знатненько он тебя оприходовал. И без чувств обошлось.
Катарина сжала кулаки. Африканец нащупал больное и беспощадно играл на этом. А она реагировала, еле сдерживая слезы, глотая обиду. Черные завитки сгущались у ее ног, аккуратно пробуя на вкус ведьму тонкими языками. Окутывали, опоясывали…
— Пошел прочь, — огрызнулась Катарина, поднимая вверх руку. Искрящийся шар зажала в ладони. — Уходи, — взвизгнула, метнув молнию в африканца. Черные языки поднялись до талии, вытягиваясь, ласкали огрубевшие горошины сосков.
Соскочивший с кровати Сальконе, потерял трубку где-то на полу.
— Катарина, с тобой все в порядке? — за дверью раздался взволнованный голос Хранителя.
Африканец рванул на себя дверку шкафа, запрыгнув в него мгновенно.
— До встречи, рыжая, — прошипел он, когда Андреа, не дожидаясь приглашения, уже входил в комнату.
Катарина не сводила грозного взгляда с дверки шкафа. Густые завитки Тьмы медленно проникали в ее кровь, вгрызались в сердце, опутывали серой паутиной ее душу.
— Что случилось? — спросил Хранитель, внимательно осматривая Катарину.
— Ничего, — соврала Катарина. — Я готова.
Хозяин замка прошелся по комнате, подозрительно осматриваясь. Взяв в руки плащ, мимолетно остановился взглядом на еле выглядывающей из-под кровати трубке Сальконе.
— Накинь, — попросил, ласково набрасывая на плечи ведьме. Аккуратно завязал ленты, скользнув глазами по нежной волнующей коже.
— И тебе не будет стыдно перед братством, что я без одежды? — спросила, сдерживая смешок.
