Теперь времена Клана остались позади. Сыновья папаши Холли выучились на юристов и стали копами.
Дуайт ушел из ФБР. Но все еще оставался на федеральной службе. Дуайт поступил в Бюро по контролю над распространением наркотиков. Неугомонный Дуайт постоянно менял работу. Ему хотелось нового ответственного задания — и должности: главного следователя Минюста по южной Неваде.
Дуайт был жестким. Лайл — мягким. Лайл умел сочувствовать — так же, как Литтел.
Лайл и состряпал «легенду».
Уорд Литтел — бывший агент ФБР. Его выгнали со службы. Он впал в немилость у начальства. Мистер Гувер лишил его всего. И теперь он — адвокат мафии. Тайно сочувствует «левым». И — имеет доступ к средствам мафиози.
Что было весьма похоже на правду. Сам Лайл это тоже признал. Лайл рассмеялся. Лайл сказал, что ему помог мистер Гувер.
Сделка была заключена. Деньги ему выделили — Сэм и Карлос.
Он выложил им все начистоту: это целиком и полностью задумка мистера Гувера — не мафиозная — направленная на дискредитацию КХЛЮ.
Карлос и Сэм были в восторге от идеи. Лайл поговорил с Бейярдом Растином. Лайл расписал все так: Уорд Литтел — мой старый приятель. Уорд разделяет наши взгляды. У Уорда есть деньги. Уорд — сторонник КХЛЮ.
Стоявшие с плакатами «Запретите бомбу!» разошлись. Подтянулись активисты Молодой Америки. И замелькали новые плакаты: «Вырвать Бороду!», «Распять Хрущева!».
Подошел Бейярд Растин. Высокий мужчина, ухоженный и хорошо одетый — на фото он выглядел не таким стройным.
Он сел. Закинул ногу за ногу. Расчистил место на скамейке.
Литтел спросил:
— Как вы меня узнали?
Растин улыбнулся:
— Вы — единственный, кто не вовлечен в демократический процесс.
— Юристы не размахивают плакатами.
Растин раскрыл свой дипломат:
— Верно, но некоторые делают взносы.
Литтел раскрыл свой дипломат:
— Будет больше. Но если меня прижмут, я буду все отрицать.
Растин взял деньги.
— Способность отрицать. Я это ценю.
— Вы должны всегда иметь в виду источник этих средств. Те, на кого я работаю, не шибко дружат с борцами за гражданские права.
— А следовало бы. Итальянцев тоже иногда ущемляют в правах.
— Они так не считают.
— Может, оттого-то так и преуспели в своей, так сказать, области.
— Ущемляемые сами учатся ущемлять. Я понимаю их логику, но не принимаю ее.
— А вы не считаете, что у итальянцев жестокость в крови?
— Не больше и не меньше, чем глупость в крови у негров.
Растин хлопнул себя по коленям:
— Лайл сказал, что вы сообразительный.
— У него тоже этого не отнять.
— Он упоминал, что вы давно знакомы.
— Да. Познакомились во время митинга «Свободу супругам Розенберг!». Кажется, в пятьдесят втором.
[69]
— На чьей вы были тогда стороне?
Литтел рассмеялся:
— Мы вели видеонаблюдение из одного и того же здания.
Растин засмеялся:
— Я тогда не участвовал. Я никогда не был истинным коммунистом, что бы там ни думал обо мне мистер Гувер.
Литтел сказал:
— Согласно его логике, вы таковым и являетесь. Вы знаете, что это значит. Это значит, что он желает держать под колпаком всех, кого боится.
Растин улыбнулся:
— Должно быть, вы его ненавидите.
— Нет.
— После того, что он с вами сделал?
— Тяжело ненавидеть того, кто так верен себе.
— Вы учились пассивному сопротивлению?
— Нет, но лично убедился в тщетности других путей.
Растин рассмеялся:
— Невероятно — и это говорит мафиозный адвокат.
Подул ветер. Литтел вздрогнул:
— Мне кое-что о вас известно, мистер Растин. Вы — талантливый человек, и вам известно, что такое компромисс. Скажем так, до ваших талантов мне далеко, но о компромиссах я тоже кое-что знаю.
Растин поклонился:
— Прошу прощения. Я стараюсь не предугадывать мотивов других людей, но с вами я только что допустил ошибку.
Литтел покачал головой:
— Неважно. Главное — мы хотим одного и того же.
— Ну да, и оба делаем для этого то, что в наших силах.
Литтел застегнул плащ:
— Я восхищаюсь доктором Кингом.
— Настолько, насколько католик может восхищаться человеком по имени Мартин Лютер?
Литтел рассмеялся:
— Я восхищаюсь Мартином Лютером. К этому компромиссу я пришел еще тогда, когда был более набожным.
— Вы наверняка услышите много гадостей про нашего Мартина. Мистер Гувер рассылает кучу писем на этот счет. Мартин Лютер Кинг — черт с рогами. Он соблазняет женщин и нанимает на работу коммунистов.
Литтел надел перчатки:
— У мистера Гувера много друзей по переписке.
— Ну да, в конгрессе, среди священнослужителей и газетчиков.
— Он верит, мистер Растин. Поэтому-то и они верят ему.
Растин встал:
— Но почему именно сейчас, именно в это время вы решились на такой рискованный шаг?
Литтел поднялся:
— Я только что из Лас-Вегаса. Мне совсем не нравится, как там делаются дела.
Растин улыбнулся:
— Попросите тамошних мормонов ослабить цепи.
Они пожали друг другу руки. Растин пошел прочь.
Растин насвистывал Шопена.
Парк так и светился. Мистер Гувер одаривает каждого.
29.
(Лас-Вегас, 15 января 1964 года)
Перед глазами — картины.
Мертвая шлюха. Глазное яблоко. Уэнделл Дерфи с клыками.
