— Да пошел ты.
Холли пододвинул свой стул. Холли задел стул Уэйна.
— Давай поговорим о состоянии жилища потерпевших.
Уэйн пожал плечами:
— Я видел только пакетики, которые затолкал в рот Кертису Суэйзи. Больше никаких наркотиков и того, что с ними связано, я не заметил.
Холли улыбнулся:
— Ловко же ты обошел ответ на мой следующий вопрос.
Уэйн откашлялся:
— Вы — агент подразделения по борьбе с наркотиками. И хотите знать, не я ли украл большое количество героина, который, как вы предполагали, хранился у жертв. А на убийство моей жены вам наплевать.
Холли отрицательно покачал головой:
— Это не совсем так. Ты знаешь — я дружу с твоим отцом. Уверен, он очень любил Лин…
— Отец презирал Линетт. Он вообще никого не любит. Да и уважает только горячих голов вроде тебя. Уверен, он до сих пор с теплотой вспоминает ваши совместные деньки в Индиане и старые добрые времена с мистером Гувером.
Холли подался вперед:
— Не стоит наживать врага в моем лице. А то все к этому идет.
Уэйн буркнул:
— Да пошли вы с моим отцом. Если бы я согласился принять его помощь, я бы тут не сидел.
Холли поднялся:
— Думаю, мне этого достаточно.
Гилстрэп покачал головой:
— Не стоит играть в камикадзе, сынок. А то ты только и делаешь, что поносишь своих друзей.
Фрич покачал головой:
— Меня можете вычеркнуть из списка друзей. Делаешь тут все возможное, чтобы сохранить Вегас чистым, и тут ты убиваешь трех ниггеров, чтобы каждый гребаный защитник гражданских прав закидал полицейское управление дерьмом.
Уэйн рассмеялся:
— Вегас? Чистым?
Полицейские вышли из комнаты. Уэйн пощупал пульс. Сто восемьдесят ударов в минуту.
33.
(Лас-Вегас, 17 января 1964 года)
В комнате было холодно. Отказал нагревательный змеевик. В тюрьме стоял сущий дубак.
Литтел читал свои заметки.
Уэйн-младший показал себя молодцом. Отвлек сержанта Брауна. Отразил его атаку. Пит проинформировал Литтела заранее. Пит огорошил его: Уэйн-младший знает про Даллас.
Питу Уэйн-младший нравился. Пит оплакивал Линетт. И винил себя в ее гибели. На этом месте Пит замолчал. Лишь намекнул, что сам облажался в Далласе.
Литтел просмотрел заметки. Догадка: Уэйн-младший убил Мейнарда Мура. Детали показались ему совершенно безумными. Каким-то боком наверняка замешан Уэнделл Дерфи.
У Уэйна-младшего хранились досье на членов комиссии по контролю над игорным бизнесом. Литтелу они были необходимы. Как мог ему понадобиться и Уэйн-старший. Уэйн-старший звонил ему. Уэйн-старший лебезил. Хочу, чтобы ты помог моему сыну. Хочу, чтобы он сам попросил о помощи.
Литтел сообщил об этом Уэйну-младшему. Уэйн-младший сказал: нет. Литтел рассказал об отказе его папаше. Того это рассердило. Уэйн-старший мог ему понадобиться. Отказ сына выбил почву у него из-под ног.
Уэйн-младший — молодец. Уэйн-младший крепко рассердил Дуайта Холли. Литтел звонил Лайлу Холли. Прошлым вечером они долго беседовали. Обсудили встречу с Бейярдом Растином. Лайл сообщил, что Дуайт взбешен. Убийства крепко насолили ему. Пустили коту под хвост долгие месяцы наружного наблюдения.
Он заболтал Лайла. Он сообщил: «Я — адвокат Уэйна-младшего». Лайла это повеселило. Лайл заметил: «Дуайту ты никогда не нравился».
Литтел просмотрел свои записи. В комнате стоял холод. От его дыхания поднимался пар и запотевали стекла. Вошли Боб Гилстрэп и Дуайт Холли. Развалились на стульях.
Холли потянулся. Раздвинулись полы плаща. Блеснула вороненая сталь револьвера сорок пятого калибра.
— А ты постарел, Уорд. Эти шрамы делают тебя старше.
— Это — нелегкий опыт, Дуайт.
— Некоторых только опыт и учит. Надеюсь, ты из таких.
Литтел улыбнулся:
— Давайте обсудим Уэйна Тедроу-младшего.
Холли почесал шею:
— Да придурок. Такой же заносчивый, как папаша, но совершенно лишен его шарма.
Гилстрэп зажег сигарету:
— Они очень разные. Но я никогда не понимал ни того, ни другого.
Холли скрестил руки на груди:
— Между ним и Дерфи что-то произошло. Где и когда, не знаю.
Гилстрэп кивнул:
— Меня тоже пугает это подозрение.
С глухим звуком заработало отопление. Стало ощутимо теплее. Холли сухо откашлялся.
— Пацан меня не только обругал, но и заразил.
Гилстрэп немедленно отреагировал:
— Переживешь.
Холли сказал:
— Давайте начистоту. По-видимому, я — единственный, кто не хочет замять дело.
— Вашей конторе он ничем не навредил.
— Черт, он навредил мне.
В комнате ощутимо потеплело. Холли снял плащ.
— Скажи что-нибудь, Уорд. Не испытывай мое терпение.
Литтел раскрыл свой дипломат. Извлек оттуда номер лос-анджелесской «Сан». Атам — заголовок, набранный сороковым кеглем, и подзаголовок — шестнадцатым:
ЗА ТРОЙНОЕ УБИЙСТВО ЗАДЕРЖАН СОТРУДНИК ПОЛИЦИИ. СУЩЕСТВУЕТ ОПАСНОСТЬ АКЦИЙ ГРАЖДАНСКОГО ПРОТЕСТА.
Ассоциация содействия прогрессу цветного населения: «Убийства чернокожих — яркий пример того, что в Лас-Вегасе действительно имеет место расизм».
Гилстрэп сказал:
— Т-твою мать.
Холли рассмеялся:
— Громкие слова и цветистая чепуха. Стоит им взять в руки словарь, и они начинают думать, что правят миром.
Литтел постучал пальцами по газете:
— Не вижу нигде твоего имени, Дуайт. Это благословение — или проклятие?
Холли поднялся:
— Я вижу, к чему все идет. И если это случится, лично пойду к министру юстиции. Ущемление гражданских прав и попытки помешать осуществлению правосудия. Сам я буду выглядеть не лучшим образом, вы и подавно, а пацана посадят.
Отопление снова вырубилось. В комнате похолодало. Холли вышел.
Гилстрэп сказал:
— А ведь этот козел так и сделает.
— Не думаю. У них с Уэйном-старшим слишком общее прошлое.
— Дуайту нет дела до прошлого. Дуайт смотрит в будущее. Конечно, Уэйну-старшему это не понравится, и он пожалуется мистеру Гуверу, который, вероятнее всего, не станет ничего предпринимать — насколько мне известно, он питает слабость к нашему Дуайту.
