Литтел оглядел картотечные шкафы за спиной секретарши. На каждом выдвижном ящике — табличка с годом. Начиная с 1944-го.
— Личные дела учеников расположены по алфавиту?
— Разумеется.
— И фото прилагаются?
— Конечно, сэр. Прикреплены к первой странице.
— У вас работали учителя по имени Герш, Лейн и Гардинг?
— Работали и работают до сих пор. У нас тут слаженный коллектив.
— А можно ознакомиться с архивом?
Мисс Байерс сощурилась:
— Сперва убедите меня, что весь этот шум — не на пустом месте.
Литтел сказал:
— Ребята мертвы. Их убили клановцы.
Мисс Байерс заморгала. Побледнела. Посторонилась.
Литтел выдвинул ящик с биркой «1944». Открыл первую же папку. Изучил ее. Увидел списки классов и фотографии учеников. И пометки на последней странице: устроились там-то, живут там-то, и прочие общие фразы.
Джейн знала эту школу. Училась в ней — или близко знала тех, кто учился.
Литтел выдвигал ящики. Листал папки. Просматривал фотографии. Снова возвращался к 44-му году. Ни одной Арден, ни снимка Джейн, ни Котсов, ни Смитов.
Он читал фамилии. Перечитывал по сто раз. Снова и снова пересматривал папки. Перечитывал заметки на последних страницах.
Мисс Байерс не сводила с него глаз. То и дело вмешивалась. Литтел записывал имена. Пригодится. Будет на что сослаться. Джейн может назвать кого-то по имени. Джейн часто вспоминала имена. Чтобы подкрепить свою ложь. Джейн рисовала живые сценки.
Мэрвин Уайтли — выпуск сорок шестого — теперь служит бухгалтером. Карла Выкофф — главный финансовый инспектор штата.
Литтел достал папку выпускников сорок седьмого: Аарон, Адамс, Андерсон, Белчер, Барретт, Бебб, Брювик. Скромные должности. Прозаические профессии. Строитель, продавец в продмаге, мелкий управленец.
Ричард Аарон женился на Мег Бебб. Андерсон остался жить в Де-Кальбе. Белчер заразился волчанкой. Баррет работает в Скубе. Брювик переехал в Канзас-Сити. Брювик вступил в Американскую федерацию труда
[88].
Литтел проверял папки. Выписывал имена. Мисс Байерс то и дело влезала с замечаниями.
Бобби Кэнтвелл подцепил опоясывающий лишай. Сестры Клюн стали потаскушками. Карл Эннис как-то заразил всех вшами. Гретхен Фэр — сущий дьявол в юбке. Курит травку — а то и похуже что.
Литтел дописал. У него аж ноги подкосились. И кончились чернила в авторучке.
Джейн сочинила целую легенду. Врала намного больше его самого. Врала лучше, чем он сам.
Мисс Байерс заметила: «Все равно очень похоже на газетную утку».
45.
(Лас-Вегас, 2 июня 1964 года)
Жара стояла дикая — вот оно, вегасское лето.
Уэйн врубил вентилятор. В комнате стало прохладней. Уэйн вырезал очередную статью для своего досье. Далласская газета «Морнинг ньюс» от 29 июня: ДАЛЛАССКОЕ ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОБЪЯВИЛО ПРОПАВШЕГО БЕЗ ВЕСТИ ОФИЦЕРА УМЕРШИМ.
Он аккуратно подшил статью. Внимательно оглядел пробковую доску, к которой были пришпилены фотографии.
Линетт на тележке из морга. Увеличенные отпечатки Уэнделла Д. Несколько снимков, сделанных ФБР. На них — голый доктор Кинг. Голый и тучный. Занимается любовью с голой же блондинкой.
Уэйн задернул занавески. Изгнал солнце. Стало не видно Дженис. Теперь она одевалась по погоде. То есть целыми днями разгуливала в бикини.
Уэйн порылся в ящиках стола. Он начал собирать оружие — выброшенное на месте преступления. Шесть заточек, восемь пистолетов, один обрез.
Он охранял «Двойку». Разоружал всяких ублюдков. Крал их оружие. Которое намеревался подбросить Дерфи. Дженис это страшно нравилось. Она окрестила ящик стола «сундучком надежды».
Он проверил досье из наводок информаторов. Оных накопилось девяносто одна штука. Бред и бесполезная трата времени.
Снаружи подъезжали на машинах. Хлопали дверьми. На парковке царил шум и гам. Ваш хозяин — Уэйн-старший.
Очередное «совещание» издателей листовок. По его же собственным словам — «самых лучших и самых главных». За десять дней — десять таких совещаний. Финансовые дискуссии и «саммиты». Выезды — контроль распространителей на местах. Гражданские права — в задницу! Давайте восхвалять права государственные. И продавать побольше листовок. Мистеру Гуверу нужна скорость. Мистеру Гуверу нужен масштаб.
Это рассказал Уэйну отец. Выболтал практически все. Чтобы заставить сына ненавидеть, как он.
Он видел машины федеральных агентов. Понял, что эти люди наблюдают за ним. Они таились на дорогах. Высматривали, с кем он будет встречаться. И записывали номера машин.
Местные агенты — не ФБР — наверняка орлы Дуайта Холли.
Уэйн-старший думал не о том. Его ум был поглощен листовками. И самое главное он упустил. Он беспрестанно говорил. Пытаясь расшевелить Уэйна. Произвести на него должное впечатление. Теперь папаша общался с Уордом Литтелом. И хвастался: «Литтелу нужна помощь. Вот я под шумок и посажу своих людей в контору Хьюза».
На прошлой неделе Уэйн звонил Литтелу. Чтобы предупредить: папочка желает тебе насолить — и Дуайт Холли тоже не дремлет.
Уэйн чистил ножи. И пистолеты. Собирал в кучку патроны для обреза. Вошла Дженис. Мокрая после бассейна. Пахнущая хлорированной водой и маслом для загара.
Уэйн бросил ей полотенце:
— Раньше ты стучалась.
— Когда ты был маленьким — да.
— Кто у него на сей раз?
— «Джон Берч». Хотят, чтобы он изменил шрифт в листовках про отравленную воду — чтобы отличались от расистских.
Загорела она неровно. Трусики бикини сидели низко. Так что кое-где виднелись черные волоски.
— Весь ковер мне закапала.
Дженис принялась вытираться.
— Скоро твой день рождения.
— Знаю.
— Тебе исполнится тридцать.
Уэйн улыбнулся:
— Хочешь, чтобы я сказал: «А тебе в ноябре сорок три»? Убедиться, что я не забыл?
Дженис уронила полотенце.
— Хороший ответ.
Уэйн сказал:
— Я не забываю. И тебе об этом известно.
