— Это очень достойно, что вы трудились, — отметил государь. — Мне, честно говоря, с некоторых пор претят наши высокородные лентяйки, которым даже рукоделие не по душе. Чем же вы занимались на работе?
— Продавала недвижимость, — ответила Алита. — Дома, квартиры, землю… Это было очень интересно. Вернее, не то что бы интересно, просто мне нравилось помогать людям. Это ведь серьезное дело, дом купить…
Она окончательно стушевалась и умолкла. Ахонсо посмотрел на нее с благосклонным уважением и улыбнулся в усы.
— Вы ведь злонамеренная ведьма, правильно?
Алита кивнула и опустила глаза, уставившись на маленький кокетливый бантик на башмачке.
— Так получилось, — ответила она. — Я случайно столкнулась с каким-то господином на улице, попросила прощения, а он стал орать на меня, обзывать… Я не хотела причинить ему вреда, но… — Алита замялась, отчаянно понимая, что говорит какие-то глупости. — Оно само так вышло.
«Может быть, и хорошо, что глупости, — вдруг подумала она. — Ахонсо решит, что такая набитая дура не может стать женой его сына».
— Я всегда считал, что Рекиген приведет какую-нибудь легкомысленную кокетку с ветром в голове, — признался Ахонсо. — Учитывая, сколько времени он тратил на дам, иначе и быть не могло. А тут вдруг вы. Честно сказать, я удивлен.
Алита только руками развела: мол, что уж тут поделаешь.
— К тому же вы не врете, когда говорите, что пришли из другого мира, — продолжал государь. — В принципе, меня это не удивляет. За свою жизнь я повидал такого, что гораздо страшнее и опаснее гостьи из иной реальности. Сейчас для меня важнее то, что вы производите впечатление очень доброй и порядочной женщины. Не боитесь открыть неприятную правду. Не стараетесь понравиться мне любой ценой. Как вы в бордель-то попали?
«Господи, — внезапно подумала Алита, и эта мысль была пронзительной, умоляющей и яркой, словно вспышка молнии. — Пусть он сейчас скажет, что я хорошая девушка, но в жены принцу ну никак не подойду. И тогда со всем этим можно будет развязаться…»
— Мне нужна была работа, — призналась она. — Кто бы взял на службу ведьму? А там нужна была приказчица. Обеспечивать бесперебойную работу заведения…
— Подождите, — перебил Ахонсо. — Вы же работали с милордом Лефевром?
— Я ушла из инквизиции, — сказала Алита. Вернулось воспоминание о дыбе, и она обнаружила, что у нее нервно задрожали ноздри. — Не поладила с коллегами.
Алита поняла, что готова расплакаться. Государь доброжелательно похлопал ее по руке.
— Ну, ну, — мягко произнес он. — Не надо слез, моя дорогая. Самое плохое уже позади.
— Ваше величество, — промолвила Алита. — Можно сказать честно?
Ахонсо кивнул, и Алита сцепила руки в замок на коленях и сказала:
— Дело в том, что я не люблю Рекигена. И вряд ли и он меня любит настолько, чтобы так прямо замуж звать. Кто он и кто я? Но вот он зовет, и от Мороженщика меня тоже спас Рекиген. Нет, вы не подумайте, я ему, конечно, благодарна. Он хороший человек. Но я не понимаю, чего именно он хочет. И мне очень не по себе.
Некоторое время Ахонсо пристально рассматривал Алиту, словно никак не мог понять, что она сказала именно это. Затем он добродушно рассмеялся, но Алита почему-то вся сжалась, будто этот смех обещал ей очередные мучения.
— Вы умница, моя дорогая, — сказал Ахонсо, отсмеявшись. — Какая же вы умница! Клянусь карами Господними, ни одна женщина не сделала бы таких выводов. Сам факт того, что принц предлагает руку и сердце, надевает шоры на глаза.
«Это не я умница, — мрачно подумала Алита. — Это мне Огюст-Эжен пытался втолковать. И я такая дура, что мы с ним разругались из-за этого навсегда».
Из-за розовых кустов показался давешний личный помощник. На подносике в его руках стоял хрустальный бокал с густой зеленой жидкостью, над поверхностью которой поднимались серые растрепанные нити пара. Ахонсо с мрачной миной осушил бокал, и помощник снова скрылся за кустами.
— Отвар для сердца, — недовольно объяснил государь. — Приходится пить по часам. Старость не радость, знаете ли.
Алита понимающе кивнула.
— Я не знаю, что мне делать, — призналась она. Ахонсо одобрительно покачал головой.
— Скажите совершенно откровенно, — попросил он. — Какое впечатление на вас производит Рекиген?
Алита замялась, подбирая слова, а потом вдруг выпалила:
— Бабник, весельчак и душа компании. Но очень умный бабник, — и тут же поспешно добавила: — Извините.
Государь покачал головой. Его лицо сейчас было совершенно непроницаемым — маской из золотистого дерева с прорезанными морщинами — и Алите вовсе не хотелось узнать, что именно скрывается под этой маской. Отчего-то она была уверена, что там нет ничего, кроме густой тьмы.
— Верно, — согласился Ахонсо. — Рекиген очень умен и очень хитер. Уверяю вас: гуляка и прожигатель жизни — это просто маска. На самом деле он очень серьезный, вдумчивый и ничего не делает просто так, из каприза. Я рад, что вы это поняли.
— Что же мне делать? — беспомощно спросила Алита. Никогда, даже в клетке зоопарка, она не ощущала такого знобкого ощущения того, что не владеет собственной жизнью. Ахонсо задумчиво пожал плечами.
— Насколько я понимаю, вы еще не нашли работу? — поинтересовался он.
— Нет, — вздохнула Алита. — Все настолько быстро завертелось, что я…
— Тогда я и предложу вам работу, — улыбнулся государь. — Ничего не бойтесь и спокойно выходите замуж за Рекигена. Указ об именовании высочеством я подпишу уже сегодня. Вы, моя дорогая, станете осуществленной мечтой всех женщин стать женой принца, и это очень важно. И в общественном, и в политическом смысле. Наши высокородные кумушки, конечно, будут громко фыркать в вашу сторону, но не стоит обращать на них внимания. Ваша работа будет заключаться в том, чтобы поставлять мне сведения о планах Рекигена. Вы будете знать их все, потому что играете в них ключевую роль, — Ахонсо негромко кашлянул, похлопал себя по груди. — И меня очень интересует, что же на самом деле задумал мой амбициозный и очень умный младший сын. Ну как, согласны?
Алита улыбнулась, смущенно и жалко.
— А у меня есть выбор?
Ахонсо улыбнулся ей с прежней мягкой доброжелательностью.
— Пожалуй, нет, — ответил он. — Но с таким другом, как я, об этом не стоит переживать.
* * *
В столице уже третью неделю не прекращался проливной дождь, и город казался угрюмым и нахохлившимся, надвинувшим козырьки крыш на самые брови, а здесь, неподалеку от побережья Средиземельного моря, осень только-только начинала вступать в свои права. Она робко смывала зеленую краску с верхушек кленов, обнажая настоящий, кроваво-алый цвет листвы, удлиняла темно-синие тени деревьев и запускала по воздуху серебристые паутинки. Выйдя из туннеля, проложенного разрыв-камнем, Лефевр устало сел на горбатую спину серого валуна и подумал, что настолько частые перемещения в пространстве при помощи магии наверняка прикончат его через несколько лет. Впрочем, это не имело значения: Лефевр всегда относился к жизни с определенным равнодушием.
