— Что еще за вариант? Ты недоговариваешь.
Я больше не смотрела на него. Нервы не выдерживали такой нагрузки. Я только вывернулась из его рук и направилась к дверям своей гардеробной — непозволительной роскоши в былые времена. Макс сделал пару шагов за мной следом, но догонять не стал. Лишь замер, рассматривая, как я перебираю, что же надеть этим вечером.
— Кимберли, а ты не думала, что стоит принять его предложение, — вдруг спросил Макс, — о котором ты мне говорила утром?
— Что? Не понимаю тебя. — Я резко повернулась, а дальнейшие слова так и остались несказанными.
— Ты знаешь, о чем я. Понимаешь, даже если мы избавимся от его преследователей, это не избавит нас от его личности. На твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем отказываться от такой возможности. Всего неделя, и мы сможем улететь отсюда. Куда захочешь.
— Ты же не сможешь оставить все, как есть. Как же твоя договоренность с Коулом? — перебила я его. В мыслях роились предположения, почему он вдруг передумал. Или он заодно с его оригиналом?
Я внимательно посмотрела на него. Нет, невозможно это. Тогда почему?
Он прочел мое немое удивление. Попытался что-то объяснить общими фразами, но меня охватила ярость. Что с ним происходит? Еще утром он возмущался на предложение спать втроем, а теперь уговаривает меня? Ну уж нет. Не дождется. Ни один, ни второй.
От злости я даже забыла, что хотела надеть. Схватила первое попавшееся домашнее платье, натянула его на себя, невзирая, что он так и смотрит на меня до сих пор. Когда я хотела выйти, Макс перехватил меня за талию. У него это вышло несколько грубо, и я даже вскрикнула от обиды. Он же подхватил меня брыкающуюся на руки и донес до постели, уложив на шелковые простыни и пригвоздив весом своего тела.
— Кимберли, нет. Ты меня не так поняла… Ким… — коснулся он губами моих волос, стараясь успокоить меня.
— Что я не так поняла? Неужели тебе все равно, что со мной хочет сделать этот монстр? — прошептала я. — Макс, очнись же. Или ты такой же, как он?
— Девочка моя. Я люблю тебя больше всего на свете. Ты моя единственная женщина, нет такой другой, не было и не будет. Только с тобой я снова ощутил себя человеком, а не подопытной крысой. Понимаешь? Я живу тобой, дышу тобой…
— Тогда зачем решил пойти у него на поводу? — тихо спросила я.
— Он… он — это я. Моя испорченная фривольной жизнью копия. Я знаю, что он тебя тоже любит по-своему, просто не может и не хочет в этом признаваться.
— Это не объяснение, Макс. Ты сам-то этого хочешь?
Он замолчал, только пригладил пальцами одной руки мои растрепавшиеся волосы.
— Ким… я не должен говорить тебе. Но я чувствую, что ты мне не веришь.
— Нет. Объясни. Я попытаюсь понять тебя. Я очень хочу знать, что подстегнуло тебя на эту дурацкую мысль. Макс, — шептала я, а в глазах застыли слезы отчаяния.
Неужели он такой же… Возможно, я зря поддалась на все его провокации. Да, в нем отсутствует та вампирская жажда к отрицательным эмоциям, к чужой злости, но в остальном они одинаковы до мозга костей. Чтобы иное я для себя не возомнила.
Я ошибалась. Как больно, что я смогла перебороть свой страх тогда, на Третоне, заставить себя на время забыть о том, что сделал его оригинал, когда еще не знала правду. А он оказался таким же… И теперь потакает Максимилиану.
— Да все не так. Кимберли… Черт возьми, Ким, выслушай. Просто выслушай. Я не хочу делить тебя с кем-либо. Пусть мы мыслим одинаково, но мы оба эгоисты в своем роде. Я хочу, чтобы ты была лишь со мной. Мне больно говорить тебе о причине, почему я решился на этот шаг. Ты меня не поймешь.
— Просто скажи мне.
Я закрыла глаза. Он не скажет. Еще немного — и они окончательно договорятся делить меня на двоих, не спрашивая моего мнения. Долго ли второму встать на путь первого, пусть не черпая при этом энергию.
На мое удивление, Макс приподнялся, сел рядом, глядя в потолок. Я открыла глаза и повернулась. Он выглядел растерянно, неловко. Будто действительно жалел о своих словах. А я знала, что никогда не смогу их забыть. Даже если ничего не произойдет, если нам удастся вырваться из этой ловушки, я всегда буду помнить, что он мне предлагал.
И я не могла признаться, что думала сама о этой перспективе. Не для сравнения, как этого хотел Максимилиан на словах. А на деле для того, чтобы вытянуть из меня остатки ненависти. Просто я знала, что, сделав это, навсегда смогу преодолеть свой страх. И меня перестанут мучить кошмары, преследовавшие несколько последних лет. Я стану сильной. Ведь, как говорится в древней пословице, клин клином вышибают?..
— Нам нельзя пускать его в сектор. Пару часов назад мы с Тиреллом говорили с Коулом. Они ставят туда своих людей, им нужно подготовиться к встрече. Он просил минимум семь дней. Понимаешь? Семь дней, чтобы не пускать Блэра в город, на раскопки. Они вскрыли бункер, там действительно найдено оборудование предтеч. То, что ищут сектанты, или террористы. Я уже не знаю, как их называть. Все очень серьезно.
— И ты думаешь, наша жертва этого стоит? — вдруг произнесла я, не ожидая от себя таких слов. — Оно того стоит? Возможно, нас и вовсе не коснутся их разбирательства, и мы потом будем вспоминать эту неделю с претензиями друг к другу. Я этого боюсь больше всего. Смогу ли я потом остаться с тобой… Вот в чем вопрос.
— Я знаю, что требую от тебя невозможного. Я не хочу жертвовать тобой ради нашего счастья. Прости. Я неправ.
Он резко поднялся на ноги, вышел, хлопнув дверью, а я разрыдалась снова. Била кулаками стену, немое отчаяние охватило меня целиком.
Как же все сложно.
Использовать меня… Да как он мог такое предложить. Да, он извинился, но мне от этого не легче. Да чтоб они все провалились в ад ко всем чертям. Я вытерла свои слезы, распрямила плечи, направилась в ванную комнату, смывая с себя следы своей истерики.
Буду выше этого. Возможно, Максимилиана не оставят в живых, когда он станет не нужен своим же манипуляторам. Почему же я должна бояться его сейчас? Я больше не пугалась его. Мне снова стало жаль того мерзавца, который преследовал меня еще недавно и сделал своей женой без моего ведома. Но страха не было вовсе. Больше охватывали противоречия в отношении того, кого действительно любила. И теперь мне стало больно за то, что он предал мои чувства, поставив меня на одну планку с исполнением какого-то долга, который и вовсе его не касался. И дело совсем не в моем теле. Не его мне жалко, а свои чувства.
Расчесавшись, я вышла из спальни и направилась к лифту. Нужно говорить хотя бы с кем-то, хоть с той же Викторией или Тиреллом. Только чтобы не думать о словах Макса.
— Миссис Блэр, вас зовет шеф, — услышала я слова охранника, дремавшего в кресле. — Он просил сказать, когда вы спуститесь.
Я все еще не могла привыкнуть, что вся прислуга и охрана уже осведомлены о наличие в доме двоих одинаковых людей.
