– Серьёзно? А как же всеобщее «Варя всё равно скоро сдохнет, так давайте добьём её сейчас, чтоб никто не мучился»?
– Я – не все. Я в тебя верю, как бы то странно ни звучало, – невозмутимо отзывается Вера. – Я знаю, ты справишься. Потому что во всём мире нет ничего сильнее, чем материнский инстинкт, в котором заложено стремление защитить своего ребёнка. Для этого тебе, как минимум, необходимо оставаться живой.
И с такой уверенностью говорит, что невольно начинаю сомневаться.
– Откуда тебе знать?
А вот тут я замечаю тень на её лице.
– У тебя есть ребёнок?
От Веры – тишина. И маска непроницаемости. Хотя ответ на свой вопрос я всё равно получаю. От другого участника беседы.
– Семёну – семь. У него волчанка. Это аутоиммунное заболевание. Не лечится. Но качественное медицинское обслуживание существенно облегчает его состояние. Очень дорогое качественное медицинское обслуживание, – подчёркивает Юрий.
Не отвечаю. Просто не знаю, что сказать. В наступившей тишине, в моей голове – почти апокалипсис. Низ живота снова тянет, поэтому откладываю идею с побегом, усаживаюсь на край постели. Всё ещё пытаюсь переварить. Осмыслить. Хоть что-нибудь, что поможет понять, как действовать дальше.
Не соображается. Вообще ни черта.
– Судебный процесс Глеба и Оливии будет тянуться ещё несколько месяцев. Нина об этом прекрасно заботится, продолжая собирать компромат на непутёвую, чтобы выиграть дело. Если снимешь побои, это будет твоей страховкой, – нарушает затянувшуюся тишину Вера.
– Побои? – переспрашиваю бездумно.
– Синяки. Отпечатавшиеся от рук Глеба. На твоей шее. Плечах. Запястьях. Их ведь у тебя столько, что я со счёта сбилась, пока подсчитывала, когда ты в отключке была, а мы тебя сюда везли. И в случае чего, твои показания могут сыграть существенную роль в суде. Но это будет запасным вариантом. Первоначальный – оставаться «мёртвой». Нигде не светиться. Заниматься только своим здоровьем и своей беременностью. Ни в коем случае не контактировать с Глебом.
И за это ей громадное спасибо!
Потому что где-то тут, при упоминании о Глебе и том, что я должна держаться от него подальше, во мне переключается что-то.
Всё, с меня хватит!
Наелась дерьма.
Кого ни послушай, у каждого своя версия, своя правда. А я – как долбанный мотылёк, просто бросаюсь от одного огонька к другому, где поярче вспыхивает.
– Нет. Сперва я с ним поговорю. С Глебом, – решительно поднимаюсь на ноги. – И даже не думай меня переубеждать. Если я на уговоры сестры не повелась, на твои – тем более не стану.
Обуваюсь. Ни секунды промедления больше. Стоящего на пороге мужчину хладнокровно отодвигаю в сторону, иду дальше.
– Что ж, если предпочитаешь сразу второй, пусть будет второй вариант, – флегматично проговаривает Вера, быстренько догоняя.
Не реагирую. Подхватываю свою куртку с вешалки и выхожу за пределы номера. Из кармана верхней одежды достаю телефон, собираясь позвонить тому, к кому направляюсь. Правда, прежде чем набрать, пальцы замирают. Так ведь за весь вчерашний и сегодняшний дни не решилась ему даже сообщение отправить.
Если в самом деле Глеба давно нет в стране?
Если уехал?
Что тогда?
С другой стороны, если терзать себя пустыми предположениями, и не узнаю никогда.
– Не стоит. Я знаю, где он, – замечает мои негласные метания Юрий. – Отвезу.
Становится чуточку легче.
И почему раньше не подумала о том, что если глава службы безопасности в этом городе, то соответственно и тот, на кого он работает – тоже? Совсем мозги не работают.
Пока дожидаюсь лифт, кажется, проходит целая вечность…
– То есть, у тебя сын, – решаюсь на новый разговор, обернувшись к следующей по пятам Вере, едва мы оказываемся на стоянке в подземном гараже. – И ты всё это делаешь ради его блага. А как же отец ребёнка?
– А нет его. Свалил. Как узнал, что я в залёте, так и след простыл. Я на первом курсе тогда училась. Слишком молодая. И бестолковая. Помнишь, Антон Быков упоминал о том, что мы с ним вместе учились на экономическом? Так вот, я потому и отчислилась. Из-за беременности.
Киваю. Развивать тему, связанную с сыном бывшего босса, совершенно не хочется. Так и молчу весь дальнейший путь, который заканчивается перед небольшим трёхэтажным зданием, на первом этаже которого располагается элитный ресторан. Старый район. Узкие улочки. Напоминают о первой встрече с Филатовым, когда я сперва налетаю на него, а потом свой американо на него же проливаю. Невольно улыбаюсь. И замечаю подъезжающий к центральному входу Bugatti Veyron. Так и не отремонтированный. Сердце начинает биться чаще. И замирает в преддверии встречи. Однако за рулём не сам Глеб. Служащий ресторана. Очевидно, хозяин элитного спорткара только-только собирается выйти из заведения. И он не один. Наследник «Галеон» с… Аришей.
– Какого? – вырывается само собой.
Сознание пытается выстроить хреналион теорий и предположений, почему эти двое – вместе, именно здесь и сейчас. А меня саму буквально примагничивает к идущей слишком близко друг к другу парочке. Смотрю на них, не моргаю вовсе. Ладонь тянется к дверной ручке скорее машинально, нежели осознанно, пока разум на полном автопилоте отмечает, с каким трепетом моя близняшка смотрит на своего спутника, с какой нежностью касается его плеча, что-то шепчет ему на ухо, потянув на себя, ласково улыбаясь.
– Вот же… Дерьмо, – ругаюсь.
Из машины так и не выхожу. Ритм участившегося сердцебиения буквально оглушает. И я едва ли разбираю собственный голос, когда разворачиваюсь к водителю.
– Вы знали. Что он с ней.
Не мог не знать, мать его!
Но тогда почему не сказал?
Почему не предупредил?!
Тогда бы я была готова…
Или же нет.
В любом случае.
Просто потому, что…
– Знал, – болезненно морщится Юрий. – Но если бы сказал, всё равно бы не поверила. Лучше своими глазами увидеть.
Да, вижу. Только всё равно не понимаю.
И не хочу понимать!
– У неё даже оттенок волос такой же. Как у меня.
Когда успевает сменить?!
Цвет. Меня. Саму.
Зачем?!
– Нет, – машу головой в отрицании. – Тут что-то не так. Она не может. Ариша не такая… – мямлю вряд ли достаточно внятно.
Паника. Она накрывает безжалостным штормом. Путает мысли в моей голове, превращает в непроходимый лабиринт. Заблудишься. Сгинешь. А я отказываюсь от каждой. Не хочу. Видеть. Верить. Всё ищу и ищу оправдание тому, что происходит. Ведь Ариша – она же моя близняшка. Не просто зеркальное отражение. Как часть души. Моей. А я – её. Неотъемлемо. С самого рождения. Всегда так было. Это же как саму себя предать.
