Протянув Гранту документ, тайно понадеялась, что это конец разговора. Но нет… Тот лишь кивнул на стол с серьезным взглядом, дескать, оставь бумагу и сядь. Что я и сделала.
Марк же устроился на кровати, где какое-то время назад я ломала голову, как не совершить новых ошибок. Все же кратковременные и очень странные отношения с Дэвидом научили меня не прыгать в омут с голову. Боги, но как же тянет…
— Повторюсь, мы не поговорили о главном, — деловито пояснил он, прожигая меня насквозь каким-то странным пытливым взглядом. Наверняка он подходит на тот случай, если хочешь расколоть орех силой мысли… Но не для душевного разговора с сестричкой! — Твое будущее. Хочешь поселиться в Америке или вернуться в Россию? Гарвард, Принстон, Йель… Выбор достойный.
Я напряглась и, наконец, задумалась о дальнейшей своей судьбе. У меня прекрасно выходило справляться с цифрами и достаточно прочитать один раз любой текст, чтобы позже рассказать его наизусть, слово в слово. Только как можно использовать эти навыки в деле?
— Я не знаю кем хочу быть, Марк… — извиняющимся голосом прошептала я, а затем тут же добавила, — прекрасно понимаю, как это выглядит: выпускной класс, мои одноклассники уже пишут подготовительные тесты и пробные эссе. А я… В общем, определенно хочу вернуться в Россию, а дальше посмотрим.
Мне показалось или после моего сбивчивого и неуверенного объяснения морщинка на лбу Гранта разгладилась, а едва заметная усмешка скользнула по губам и тут же пропала в нарочитой серьезности? Не знаю… Хотелось бы верить.
— Значит, Москва… — как-то гордо констатировал он и слегка откинулся назад, словно давая понять: минутное напряжение прошло. — Думаю, выбор вуза можно отложить на зимние каникулы. Попытаюсь отсрочить суд до этого времени, а ты пока почитай буклеты и рекомендации. Затем на месте и решим…
Смысл его слов доходил до меня слишком медленно. А улыбка все больше расползалась по губам, когда я осознала, что всего через полгода смогу пройтись по родным улицам, встретить знакомых и друзей, побывать в родительском доме…
— Веди себя хорошо, а то передумаю! — нарочито ответственно и недовольно проворчал тот, хотя сам едва не посмеивался, глядя, как я прыгаю на месте от счастья. В какой-то момент он, видимо, решил сбавить градус разговора и показал мне свои белые зубы, широко улыбнувшись. Мелкие морщинки расползлись по его худощавым щекам, а внутри меня что-то щелкнуло, заставляя замереть на месте. — Ты ведь понимаешь, что за порчу школьного имущества положен штраф, да? Вычту стоимость разломанного кресла из твоих карманных расходов.
— Я не знала, что там есть какой-то лимит. По крайне мере, мне всегда всего хватало и неловких ситуаций не было, — мне хотелось говорить саркастично, но вышло как-то обвинительно. Почему-то настроение вдруг пропало…
Глядя на шикарную улыбку, добрый пронзительный взгляд, точеное лицо этого умного мужчины… мне не верилось, что все это досталось какой-то тупой Юле. А так же еще сотне баб. Марк Грант принадлежал всем девушкам и никому конкретно. Я точно знала, как красиво он умеет уговаривать их и соблазнять. Они тают рядом и даже самые стойкие падают к его ногам под недюжим напором обаяния.
Мне было больно, что я не получаю ничего эксклюзивного. Черт, как же эгоистично это звучит, но все же правда! Содержание? Так он полностью обеспечивает каждую свою любовницу. Причем не только материально… Нужен разговор по душам? Пожалуйста! Комплименты, танцы, вечер с друзьями и родителями? Вообще не проблема! Только вот не было в этом ничего настоящего…
Он честно пользовался девушкой и честно отдавал ей себя. Пусть на несколько дней или недель. Но я видела по горящим глазам его жертв: они были глубоко и безвозвратно счастливы. Он заставлял их чувствовать себя самыми желанными, любимыми и единственными в его жизни.
Раньше мне нравилось смотреть, как самые обычные девушки в обществе идеального принца расцветают и становятся лучше, краше, веселее… Не знаю, что было с ними потом. Мне только хотелось бы верить, что они потом нашли настоящие отношения.
Теперь я ощущала себя девочкой, на жизни которой был лимит. На отношения, на общение, на объяснения. И эта его фраза Гранта… Не знаю. Словно ты долго не можешь найти описание своему внутреннему состоянию, а кто-то подносит палец и указывает на нужное слово.
Лимит. У меня везде был лимит.
— Детка, это шутка. Тебе нужно поработать над чувством юмора! — скорчив ехидную рожицу, Марк послал мне взгляд, а-ля "что за закидоны" и устало откинулся на постель. — Знаешь, судебное разбирательство будет тяжелым. Ты должна понять, с чем тебе там придется столкнуться… Думаю, Дмитрий Геннадьевич свяжется с тобой в течение этого месяца и начнет подготовку. Ну, если не передумает заниматься этим делом.
Я смотрела на расслабленного мужчину, лежащего у себя на кровати с раскиданными в разные стороны руками и ногами и думала: "Нет. Все же я получаю нечто особенное!".
Он был так уязвим со мной рядом. Иногда мне казалось, что слишком. Если бы мне в голову вдруг пришло ударить его ножом или вилкой, он бы до последней секунды лежал неподвижно и думал, что я шучу. При том, что другим не разрешалось даже голос повышать в сторону Гранта. Загрызет.
К тому же, он позволял себе показывать мне истинные свои эмоции. Даже рядом с Юлей контролировал свою мимику… А сейчас нет.
Не знаю, что дернуло меня задать следующий вопрос, но ответ на него вдруг стал безумно важен:
— Скажи, Марк… Чтобы ты сказал, если бы я сейчас ответила, что никогда больше не хочу возвращаться в Россию? Типа, мой дом тут и я хочу прожить жизнь до старости в Нью-Йорке.
Он думал долго, глядя куда-то в потолок. Волосы растрепались, а небольшая борода, под легкими почесываниями пальцев, распушилась. Грудь то и дело вздымалась, натягивая темно-синюю рубашку и выделяя идеально ровный живот. Нет, Грант никогда не был мелким доходягой, как многие его друзья. Одни его габариты и широкие плечи наводили шороху… Мне же до дрожи в коленках нравилось, как рубашка обтягивала его бицепсы, заставляя рубашку создавать много мелких складочек по краям.
— Хм… Я бы сказал тебе… — внезапно заговорил он, заставляя меня немного вздрогнуть и перестать рассматривать Гранта так откровенно, — сказал бы, что либо мне придется делать американское гражданство, либо… Черт! Не знаю. Было бы очень тоскливо жить без тебя в моем громадном доме. Твоя комната до сих пор стоит и готова к твоему приезду хоть завтра. Там убирают, но вещи остались не тронуты. Даже книга, что ты читала перед отлетом. Какой-то роман Джейн Остин, да? Когда я особенно скучал по тебе, то даже пытался прочитать эту муть. Дальше сороковой страницы не доходил — сонливое чтиво, однако, но теперь я могу цитировать эту часть наизусть.
— Марк, — голос звучал слишком надрывно и безжизненно. Если честно его редко посещает вдохновение на подобные откровения и я была рада, что он это сказал. Все же многие пазлы внутри меня нашли законное место и теперь я не переживала обо всякой ерунде. — Это была "Эмма". И если бы ты дотянул до двухсотой, то не смог бы жить, пока не увидел корку.
