Как же нужно бояться пресветлую Цалибу или Цали какого-нибудь другого Цала, чтобы выбрать Вольное Поселение О?!
И это в наш век, на планете, которая когда-то была одной из самых развитых во всей Галактике!..
* * *
Эддар, затаив дыхание, наблюдает за огромным, в два с половиной метра, вараном. Варан гигант даже для Зиккурата — мощный коричневато-бурый красавец с пронзительным взглядом черных маленьких глазок. Зиккуратская ящерица-переросток, в свою очередь, наблюдает за двумя зеленоватыми тушканчиками, едва различимыми в желто-зеленых стеблях высокой травы. Тушканчики — мамаша с почти взрослым детенышем сосредоточено вылущивают колоски очьялялок — дикой, некультурной породы, годной разве что в пищу животным. Очьялолоки, растущие в колосьях, при надлежащей культивации, дают сладкие, с кислинкой плоды, похожие на помесь земных яблок и лимонов. Эти же, растущие в пустыне, настолько кислые, что даже местные их не собирают.
А вот тушканчикам злаковые фрукты по вкусу. Зверьки встают на задние лапки, сосредоточенно пригибают к земле колосья очьялялок, старательно вылущивают колоски, помогают себе лапками затолкнуть плоды поглубже, в защечные мешочки. Видимо мамаша учит дитятко делать запасы. И этим решил воспользоваться проползавший мимо по своим делам варан. Ящерица, не зря получившая название «пустынный крокодил», нервно повела хвостом и стремительно выскочила вперед. Тонкий свист — и мамаша-тушканчик скрылась в одном направлении, детеныш — в другом. Только колыхающиеся колоски очьялялок да пара-тройка упавших на серебристый песок Зиккурата плодов напоминают о том, что грызуны здесь собирали урожай. Варан обиженно огляделся по сторонам и продолжил свой путь, делая вид, что ничего особенного не произошло.
Эддар засмеялся. Ему с детства известно, что варану нипочем не догнать тушканчика, и со стороны ящерицы было большой глупостью даже пытаться. В детстве Эддар много времени проводил в пустыне, отправляясь на охоту со старшими братьями — и матери меньше хлопот, и ему интересно, все не с малышней нянчится.
Кто-то скажет, что пустыня — это полное отсутствие жизни, один лишь серебристый, или золотистый, как на Земле, песок. И это будет ошибкой. Пустыни Зиккурата, помимо живописных, уютных, и порой простирающихся до нескольких километров, оазисов, таят в себе желтые, зеленые и оранжевые рощи, образованные на месте подземных источников, и небольшие желто-зеленые островки. А весной песок пустыни покрывается желто-алыми узорами: каким-то чудом из-под верхних слоев породы к зиккуратским солнцам пробивается трава и самые настоящие цветы аломейки, которые знают: природа дарует им всего лишь месяц, а потом придется снова нырять под землю, еще на целый долгий год, и за этот, дарованный провидением месяц, дарят миру всю красоту, на которую способны, к которой готовятся под тяжелыми слоями песка длинный, тоскливый год.
Белое солнце плывет по фиолетовому небу планеты, давая дорогу своему красному собрату, освещая, уходящий за горизонт, караван, из людей и верблюдов. Раздвинув желтые лианы, Эддар смотрит на караван с досадой: сейчас, где-то там, далеко, с таким же самым караваном, по этому серебристому морю, полному зелено-желтых островов, путешествует его Тара.
Сколько раз он обещал себе, что как следует проучит вредную девчонку, нарушившую устав его корабля. Но каждый раз, когда думает, что сделает с ней, когда наконец-то найдет, мысли уносят его внимание совсем в неподходящую сторону, и лишь зиккуратским усилием воли, он возвращается к действительности.
Связь не удается восстановить. Ормы блокированы, рация мертва, и никаких вестей о его команде. Остается надеяться, что Левочка все-таки найдет способ пробить его позывные.
На следующее утро после красной ночи на всех площадях был зачитан манифест, что кхастл Бравиш уничтожен по приказу Цали за преступления против Цала. Поскольку Бравиш был единственным верховным кхастлом в Цале Таммуз, теперь надлежит выбрать другой верховный кхастл, из срединных. Однако срединные кхастлы не спешат заявить свои права — слишком свежо в памяти народа свершившееся страшное в красную ночь.
Никто не любил бравиумов, и уж тем более никто не спешит занять их место. Ходят даже слухи, что высшим кхастлом назначат один из низших, чьи представители были прислужниками в Замке и домах почтенных бравиумов.
Были это лишь слухи, или подкрепленные доказательствами факты, Эддар не спрашивал. Его не очень волнует нынешняя политика Цала Таммуз, он знает, что пока не соберет все драгоценности Богини, ни о каком здравомыслии власти на родной планете не может идти и речи.
У стен дворца, потратив солидную сумму на подкуп одного из дворцовых шпионов, Эддару удалось узнать, что грядут иные времена: скоро Цал Исиды сольется с Цалом Таммуз, как когда-то в древности. Шпион в одежде бродячего умема, так и трясясь от вида золотых монет в руке Эддара, и умильно прислушиваясь к их тонкому, мелодичному звону, поведал, что «старый Цали отправил в соседний Цал своего главного це-Цали, старшего сына Яклина, с бесценными подарками для Цалибу Воинственной Девы, дабы склонить ее слух к согласию принять предложение стать женой Цали Таммуз».
— Старый Цали решил жениться на Деве Иннатхе? — уточнил Эддар.
— Да нет же! — тонким голосом воскликнул шпион, распаляясь от глупости и невнимательности богатого путника, — Яклин возьмет Цалибу в жены и взойдет на престол обоих Цалов.
Шпиону так не терпелось получить нелегитимную прибавку к жалованью, что он поделился с Эддаром даже своими домыслами:
— Думаю, для того, чтобы склонить Деву-Воительницу принять предложение, це-Цали решил преподнести ей сразу обе Бесценные Статуи.
— Как это обе? — не понял Эддар. Согласно информации, полученной им от перемещателей, бесценная статуя в Цале Таммуз только одна — та самая, которая принадлежала ныне вырезанному под корень кхастлу Бравиш. И то, что эта самая статуя исчезла в красную ночь, Эддар видел своими глазами.
— Говорят, кхастл Бравиш скрывал от пресветлого Цали еще одну Статую — живую, точную копию той, нерукотворной! Именно за этот подлый обман проклятые бравиумы и поплатились!
Эддар невесело усмехнулся. Зиккуратские обычаи в самой своей правдивой форме. Когда-то при одном упоминании кхастла Рачарьи трепетал весь Цал, потому что Рачарьи растили не просто сыновей — они взращивали воинов, способных постоять за свой Цал и Цали. Тайные знания передавались из поколения в поколение, не даваясь при этом в руки не принадлежащим кхастлу. Рачарьи пользовались почетом и уважением даже в народе — конечно, разные люди случались везде, но в целом высший кхастл чтил древний священный свод законов — чудом сохранившийся с древних времен. И один из законов гласил:…Ни гнева, ни ненависти! Только деяния во благо живых существ!..
Но очень скоро, когда в живых не осталось ни одного рачарьи, за исключением небольшой группки детей, и кхастл Рачарьи был вот также обвинен в предательстве, рачарьев стал порицать и стар, и млад, и само упоминание о них подвергалось осмеянию…
И слушая, как дворцовый шпион со смаком поносит бывший высший кхастл Цала, тот самый кхастл, который не пощадил когда-то своего предшественника, Эддар хмуро, невесело улыбался. Он понял, что так и будет продолжаться на его родной планете, и с каждым годом становиться будет только хуже, если не собрать вместе все драгоценности Богини.
