— Кому могут понадобиться трупы? — задумчиво прошептала я, стараясь отогнать неприятие догадки. Хотя бы память о семье должна быть не осквернена! — Где это произошло? Возможно речь идет о каких-то ритуалах или…
— Черничка! — резко выкрикнул мужчина, заставляя меня замолчать. Он медленно прошел к окну и сложил руки на груди, давая понять, что разговор окончен. — Расследованием занимаюсь я. Не ты! Помни о том, что должна быть осторожна. Теперь иди.
Сперва я подумала, что мне показались последние слова Кирилла. Прищурившись и навострив слух, я прокрутила в памяти сказанное им и все равно не поверила. Наверное, почувствовав мой шок и неуверенность, Кирилл обернулся и яростно глядя в глаза отчеканил:
— Иди, Кристина!
Это был первый раз, когда Шакалов назвал меня по имени, обращаясь именно ко мне. Не сделай он этого, я бы отреагировала иначе. Пожалуй, устроила бы скандал, даже не пытаясь выслушать его «здравые» рассуждения. Но его энергетика, посыл и даже отреченное «Кристина» говорили о том, что дело серьезнее, чем я могла предположить.
Что-то ребяческое во мне требовало развернуться и уйти, громко хлопнув дверью. Но я заставила себя откинуть эмоции назад и подумала о родителях. Как бы поступила мама?
— Что-то серьезное происходит, так? — сделав шаг вперед, я вспомнила уроки этики, на одном из которых рассказывали, как заочно расположить человека к доверию и откровенному разговору. Ладони говорившего должны быть открыты для собеседники, и ни в коем случае не сцеплены друг с другом. Взгляд непременно должен быть направлен на Кирилла и пусть на это понадобилось слишком много сил, я все же осторожно протянула: — Ты волнуешься, переживаешь и, уверенна, делаешь все, что в твоих силах, чтобы ничего не произошло. Но держать все в себе — безумие. Тебе нужно поделиться с кем-то. Например, со мной. Расскажи, что происходит. Возможно, я смогу помочь…
Я сделала все правильно, как по учебнику. Задобрила, польстила, показала выход из ситуации и даже предложила помощь. Такой способ манипулирования сработал бы с каждым… С каждым, кроме Шакалова.
Он словно хищник, выжидал, позволяя мне подойти ближе и тем самым обрезав пути отступления. Молча наблюдал, как я останавливаюсь рядом и даже когда мои руки потянулись к его груди, чтобы закончить последний пункт — тактильный контакт, он лишь слегка сощурив глаза, молча стоял.
— Поговори со мной, прошу…
— Хочешь поговорить? Хорошо. — рыкнул он, в одну секунду дернул плечо и развернул меня спиной, прижал крепко к себе и крепко на крепко сжал руки за кисть. Его дыхание оказалось в моих волосах, вызывая мурашки по всему телу, когда разъяренный шепот закричать от животного ужаса: — Черничка, а не перепутала ли ты меня со своим сосунком-Владом, а? Неужели ты думаешь, что сможешь развести меня тупыми книжными приемами? По-твоему, сейчас я должен был растечься розовой лужицей и назвать тебе код от сейфа и пароль от банковской ячейки?
Руки свело от его прикосновений, дышать снова стало тяжело, а внутреннюю панику никак не получалось успокоить. Я понятия не имела, почему в одну секунду Шакалов превратился в монстра. Возможно, я просто каким-то образом задела больную тему или просто добила его, тем самым заставив мужчину выпустить всю злобу в одну сторону. На меня. Но сейчас его аура убивала. Закрывая глаза, я буквально видела перед собой демона: низкий голос, горячее и тело и слова, вызывающие судороги.
— Отпусти, мне больно!
— Тебе больно, Черничка? — словно с насмешкой выпалил он и пугающе расхохотался: — Что ты знаешь о боли, малышка?
— Я лишь хочу знать больше о родителях! Засунь себе в одно место свой сейф и банковскую ячейку. — сделав пасс локтем назад, я почти ударила мужчину под дых. Почти. Естественно, его силы хватило, чтобы этого не произошло. — Отпусти, Шакалов. Дай мне хотя бы уйти!
— Уйти? Я думал, ты хотела, чтобы я тебе открылся. — язвительно протянул он и сжал одной рукой мою грудь, а другой медленно спустился к подолу платья. — Самое время раздеться и помочь мне своим ротиком.
— Кирилл! — взмолилась я, чувствуя, как по щекам потекли слезы.
— О, обещаю! В долгу я не останусь. Слишком давно я не брал тебя, Черничка…
Его рука почти поняла платья, как кто-то вбежал в кабинет. Острые шпильки сперва ударили по мрамору, а затем их поглотил ковер. Громкий женский голос заставил Шакалова замереть, а меня понять голову на гостя:
— Отпусти девочку! Ее родите умерли, идиот. Что ты делаешь?! Собираешься изнасиловать? Беременную, только что приехавшую из больницы?! — Анджела стояла в том же купальнике, в котором и выбежала недавно прочь. Ее широко расставленные ноги, сложенные на груди руки и высоко задранный подбородок говорил о том, что настой у девушки боевой. И хоть в глазах читалась неуверенность и страх, в тот момент я поняла, как ошиблась насчет нее. — Живо, Шакал! Убери свои руки!
Ненадолго мужчина замер, мне даже показалось, что его мышцы напряглись и сейчас тот просто выгонит ее прочь. Но затем он резко отшагнул назад, а я не стала ждать, когда Кирилл передумает и вытерев слезы, рванула прочь.
— Ты никогда не был паинькой, но я и не знала, что ты стал такой козлиной. На месте Кристины я бы давно уже отрезала тебе яйца! — воинственно прорычала Анджела и тут же бросилась прочь из кабинета. Вслед за мной. Я почти успела закрыть дверь в комнату, как она вставила в проем туфлю. — Нет. Даже не думай, что я позволю тебе закрыться, малышка. Поверь, я как никто другой знаю, что такое депрессия.
Горестно вдохнув я сцепила зубы и изо всех сил напрягла лицо, чтобы не разрыдаться. Кем бы ни была эта девушка, слез моих она не увидит.
Я отошла на пару шагов и со всей неуверенностью позволила ей войти внутрь.
— Ты подслушивала под дверью, не так ли? — Анджела зашла, словно не чувствуя моего энергетического посыла остаться одной и косого взгляда. К тому же, повернула щеколду на замке и дверь оказалась заперта изнутри. — Что ты делаешь?
— Не хочу ждать момента, когда Шакал очухается и придет к тебе. Вряд ли сейчас тебе захочется слышать его жалкие извинения, без слова «извини». — равнодушно пожав плечами, она медленным шагом обошла спальню и усмехнувшись чему-то мне не понятному, подцепила висевший на открытой вешалке халат. — Можно мне? Вряд ли тебе будет комфортно говорить о серьезных вещах с полуголой девицей.
Равнодушно пожав плечами, я проследила, как блондинка укуталась в халатах, завязала его на поясе, а затем словно хозяйка дома плюхнулась на постель.
— Черт! — из горла вырвался удивленный хмык, заставивший Анджелу подняться на локтях и сощурившись, раздраженно пробормотать:
— Удивительно! Я спасла тебе жизнь, а тебя интересуют только то, подслушивали ли я! Подслушивала, конечно. Должна же была я знать, что за муха тебя укусила… — модель театрально замотала головой и недовольно цокнула языком, прежде чем откинуться обратно на постель. — Иди сюда, девочка, и расскажи мне все. Макс говорил, что дело запутанное. Я не верила. Но теперь понимаю, все куда хуже, чем он говорил.
