— Отношения… — Он заложил руку за голову. — Это ведь сложно. Не было необходимости их заводить. Нужно же что-то чувствовать к человеку и желательно что-то такое, отчего бы тебя выворачивало наизнанку. Это серьезно. Обязательства, чувства…
— Ты меня сейчас запутал еще больше.
— Почему?
— Совершенно не понимаю, что тебе от меня нужно. То ты споришь, что я буду умолять тебя о поцелуях, то намекаешь на что-то серьезное. Просто клубок противоречий.
Дима улыбнулся, заставив меня спрятать смущенное лицо за волосами.
— Убей меня, если ты сама не такая. У тебя ведь есть парень, а ты лежишь со мной в «хрен пойми, скольки» километрах от города на матрасе. И вокруг никого. И мы можем делать, что захотим…
Я облизнула губы и вновь уставилась на небеса. Воздух, собравшийся внутри, грозился разорвать мои легкие, поэтому пришлось медленно выдохнуть. Облачко пара поднималось над лицом и таяло в темноте. Холодно. Стало ужасно холодно. Не май месяц — как говорит мама.
— Вот видишь, — усмехнулся Калинин, вставая и растирая замерзшие предплечья, — если бы ты была свободна, я бы прижал тебя сейчас к чертовой матери прямо к этому ледяному матрасу и не дал бы пошевелиться, пока бы ты не согласилась быть со мной. Моей. Всегда, каждый день и час. Забил бы к хренам на наш спор и целовал тебя самым бесстыдным образом целые сутки напролет.
Я постучала друг о друга подошвами кед. Цок-цок! Они тоже замерзли, превратившись в камень. Но от сказанных Димой слов по телу побежало вдруг приятное тепло.
— Ты не создаешь впечатление серьезного человека. — Попыталась встать, натягивая рукава на пальцы. Спрятала рот и нос в ворот свитера. — По крайней мере, не того, кому можно было довериться.
— Почему? — Схватил меня за руку, помогая встать.
— Во-первых, твое поведение. Дерзкое и наглое.
— Просто отражение твоего. — Дима отпустил руку и направился к импровизированному столу. Налил вина в стаканчики, протянул один мне.
— Во-вторых, тебе все в жизни дается легко. Ты из состоятельной семьи. Я — нет. И мы — разные.
— Вот тут виноват, прости.
— В-третьих, посмотри на свой внешний вид. Расслабленная походка, вечно самодовольная улыбка. Хозяин жизни, блин. Привык добиваться всего, что захочешь. Как вообще человек, изрисованный вдоль и поперек, может что-то знать о серьезности?
Дима смотрел на меня, как на глупого бездомного котенка. Не то пожалеть хотел, не то потрепать за ухом. Он что, вообще никогда не перестает улыбаться? Даже когда я пытаюсь поговорить о чем-то настоящем и важном? Это даже обидно!
— Посмотри, — он задрал рукав свитера и поднял выше руку. — Да. Изрисованный. Да, каждый рисунок и здесь, и здесь, и даже здесь, — провел пальцем от шеи вниз, — каждый что-то значит, каждый — история из моей жизни. Я сейчас что-то скажу и надеюсь, ты меня услышишь.
— Говори, — сглотнула я, пытаясь рассмотреть хоть что-то в тусклом лунном свете.
— Поверь, человек, который сделал хотя бы одну татуировку в своей жизни, теперь знает, что такое НАВСЕГДА. В моем случае это касается не только рисунков на теле. Увидел тебя и понял, что сделаю все, что угодно, чтобы ты была рядом. Хорошо, что обошлось глупым, как ты его называешь, спором. Но только умник наверху знает, на что я еще был тогда способен, чтобы не дать тебе уйти.
— Звучит красиво. Даже слишком, чтобы оказаться правдой.
— Не веришь в любовь с первого взгляда?
— Нет.
— Ты странная.
— Я вообще странная. Не ношу каблуки, не делаю туалетных селфи, не лайкаю фотки в инстаграме. И это не самые страшные из моих грехов.
Дима вытянул шею, разглядывая меня.
— Ты чего так трясешься? Замерзла, да?
— Н-немного, — призналась я.
— Погоди! — Он собрал контейнеры, сложил их на траве, взял плед, встряхнул и осторожно укрыл мои плечи. — Тогда давай собираться.
Калинин подхватил палочки, которыми я ела роллы, швырнул их куда-то вверх, выше своей головы, и поймал после того, как они сделали в воздухе несколько оборотов. Та-тада-тада-дада! Залихватски ударив ими по крышкам контейнеров, он воспроизвёл самую настоящую мелодию. Поправил коробочки, расставив их вокруг себя полукругом, присел на колени и еще раз прошелся, постукивая палочками, по каждой из них в одному ему известном порядке и ритме. Вышло на удивление очень мелодично и благозвучно.
— Что это? Вау! — Я подхватила края пледа и подошла ближе. Его руки двигались так… так… они парили над коробками, превращая обычный стук в настоящее искусство.
Дима выдохнул, собрал реквизит и сунул в пакет. Будто и не было только что этого мини-представления. Обернулся ко мне и встал.
— Так, ничего. Баловство.
— Нет, ты играл! Музыку! И это было… потрясающе. Я даже представила, будь это ударные, а не коробки от суши, вышло бы мозговзрывооглушительно!
— Мне нравилось раньше, правда. Руки все еще помнят. — Он снова возвышался надо мной большой темной фигурой. — Хорошее было время. У нас даже была своя группа в школе.
— Здорово!
— Даже был забавный случай, с этим связанный. — Нагнулся, сдувая матрас собственным весом. — В десятом классе классный руководитель нам сказала, что освобождает всех отличников и ударников от учебы до конца мая. Решил, что меня это тоже касается и не пришел на занятия. На ее вопрос потом ответил: я ведь ударник? Ударник! Вот и не пришел!
— А она?
— А она рассмеялась тогда и не стала наказывать. Так ведь и есть: ударник в нашей группе. И все в школе это знали. Так что выходные я заслужил хотя бы за свою находчивость!
— За наглость! — Рассмеялась я, падая попой на полу-сдутый матрас.
— Находчивость! — Стоял на своем Дима, ползая по мягкому креслу-качалке в поисках оставшегося воздуха.
Когда он был уложен в сумку вслед за насосом, я отважилась спросить:
— А ты где жил в США?
— Big apple.
— В Нью-Йорке? Вот повезло! Я бы ни за что не вернулась оттуда обратно.
— Не-е… Там, конечно, хорошо, но здесь лучше.
— Ты точно странный.
— А ты нет?
— А где ты еще был? — Продолжила я расспросы, игнорируя его последнюю реплику.
— Los Angeles, Chicago, San Francisco. — Сказал чисто, без акцента. И явно не умничал, видимо, просто привык называть их именно так, на американский манер.
— А я нигде не была, — призналась я, опустив плечи.
— Правда?
— Да.
— Вообще нигде? — Словно не поверив, переспросил Дима.
— Даже в Калиновке.
— Зато это повод все исправить. — Он вскочил, взвалил сумку на плечо, подобрал с земли пакет и взял меня за руку, увлекая за собой. — Начав, хотя бы, с Калиновки. Пошли, нужно кое-что проверить!
