Джонс принялся ругаться и плеваться. В темноте он не видел лиц похитителей. Он потребовал, чтобы ему сказали, что означает такое возмутительное обращение.
Балти зажег факел. У Джонса сделались круглые глаза. Ханкс присел на корточки рядом с ним, болтая тушкой макрели у него над лицом:
— Макрель для мистера Макреля!
Джонс начал брызгать слюной:
— Но вы же…
— Умерли. И правда. Стало быть, мы призраки.
— Чего вам надо?
— Дело не в том, чего надо нам. Дело в том, чего надо им. Тем, кто живет в темноте. Лесным тварям. Как только этот дивный аромат, — Ханкс втянул воздух и скорчил рожу, — достигнет их обоняния, о, как они возжаждут пищи. Нет ничего лучше тухлой рыбы, чтобы подстегнуть их аппетит. А, мистер Макрель?
— У меня есть деньги!
— Воистину, сэр. И прекрасный дом. Как это ловко было с вашей стороны — жениться на дочери Итона. Сколько бишь у вас каминов? Девятнадцать? Больше, чем у преосвященного Дэвенпорта! Более чем достаточно, чтобы согреть вашу жирную тушу в зимнюю ночь. Но летней ночью, как сейчас, мне подавай свежий воздух.
Ханкс втянул воздух.
— Но чем же это пахнет? Обычно воздух в лесу благоухает сосновой смолой. Но не сегодня. Представьте себе, сколько носов сейчас подергивается там, в темноте. Такой запах — все равно что гонг, созывающий к обеду. Интересно, кто явится к столу первым? Я ставлю на кугуаров. Хотя и волки с лисами тоже не замедлят. А есть еще твари помельче. Хорьки. Еноты. Крысы. И про птиц небесных не забываем. Ястребы, грифы и прочие. Слушай, Балти!
— Что?
— У греков был миф про одного типа, который рассердил богов, и его приковали к скале, чтобы орел каждый день кушал его печенку. Как его звали?
Балти смутно помнил этот сюжет, но не имя главного героя.
— Прометей, не так ли? — подсказал Ханкс.
— Точно, — ответил Балти. — Чертовски неприятная история.
— Угу. Не хотел бы я, чтобы мою печенку каждый день кушали. Это и один-то раз пренеприятно, а что уж говорить про каждый день до скончания века. Но наш мистер Макрель — простой смертный, ему придется это вынести лишь единожды. Правда, зато его много. Такого большого будут долго есть.
— Чего вы хотите? — Джонс извивался, пытаясь вырваться. — Я дам вам все, что угодно.
— Какой вы сегодня услужливый. Все, что угодно? Даже не знаю, с чего начать. Балти, с чего мы начнем?
— Я хотел бы услышать извинения.
— Отличная мысль. Я тоже.
— Извините, — произнес Джонс.
— Балти, ты слышал? Мистер Макрель извиняется.
— Я слышал. Но от чистого ли сердца?
— Я спрошу. Мистер Макрель, вы говорите от чистого сердца?
— Клянусь!
— Ну что, Балти? Ты слышал.
— Знаешь, Ханкс, я, кажется, ему верю.
Ханкс похлопал Джонса по животу:
— Молодцом, мистер Макрель. Очень хорошо. Балти, что еще мы хотели от него услышать?
— Я забыл.
— Я тоже. Давай вернемся в город и хорошо поужинаем. Может, тогда вспомним.
— Нет! Не бросайте меня здесь!
— О, я бы на вашем месте не стал поднимать голос. Звери могут услышать.
— Не оставляйте меня тут!
— Стой, — сказал Балти. — Я вспомнил. Мы собирались спросить у мистера Макреля, знает ли он, где Уолли и Гофф.
— Точно! Браво! — сказал Ханкс. И, уже Джонсу, серьезным тоном: — Говорят, ваш отец в самом конце держался мужественно.
— Да.
— Ужасная смерть. Хотя эта, конечно, не лучше. Скажите мне то, что я хочу знать, мистер Джонс.
— Вы этого не сделаете! Я по голосу слышу.
— Значит, ваши уши плохо служат вам, сэр. Вы бросили нас на смерть от рук квирипи. По сравнению с этим смерть от диких зверей — милосердие. Скажите мне то, что я хочу знать. Я спрашиваю в последний раз.
— Они уехали.
— Не играйте со мной в игры, Джонс.
— Ходят слухи, что они уехали в Индию.
— Нет-нет-нет. «Слухи» меня не устраивают.
— Имейте милосердие!
— Когда-то оно у меня было. Идем, Балти. Пожелаем мистеру Джонсу приятного вечера и двинемся в путь.
— В Новый Амстердам! Они в Новом Амстердаме. Под крылом у Стёйвесанта.
Ханкс снова склонился над ним. Вопросы вылетали один за другим: «Когда? Где именно в Новом Амстердаме? Почему Стёйвесант ничего не заявил об этом публично? Раньше он, не стесняясь, объявлял о принятых им беглецах от англичан. Может, вы с ним заключили сделку? Договоренность между голландцами и ньюхейвенцами? Может, Уолли и Гофф помогают голландцам с военной стратегией? Может, Нью-Хейвен поставляет сырье в Новый Амстердам? Не заходили ли военные корабли, везущие голландских солдат, в Нью-Хейвен?» Допросу не было конца.
Балти едва успевал слушать вопросы и ответы. Он заметил: Ханкса интересуют не столько беглые цареубийцы, сколько возможные связи ньюхейвенцев с голландцами и защитные сооружения Нового Амстердама.
Наконец Ханкс поднялся, видимо удовлетворившись полученными сведениями.
Балти присел на корточки рядом с Джонсом:
— Мистер Джонс, у меня к вам нет вопросов. Лишь предостережение. Эта девушка-квакер, Благодарна. Как порученец Короны я доверяю ее безопасность вам. Если ей причинят вред — какой угодно и по какой угодно причине, — клянусь Всемогущим Богом, вы окажетесь опять на этой поляне и будете наблюдать, как дикие звери жрут ваши кишки.
Они отвязали Джонса и посадили его на выпряженную из телеги лошадь.
— Скачите на север до рассвета, — приказал Ханкс. — И быстро. Кугуары в погоне за добычей могут догнать коня.
Джонс пришпорил лошадь, перевел ее в галоп и исчез в ночи.
Балти понюхал свой рукав:
— От нас воняет. А эти леса кишат зверями. Черт возьми, зачем мы отдали Джонсу коня?
— Затем, что у нас есть вот это. — Ханкс похлопал по рукояткам пистолей, торчащим из-за пояса.
Они пошли по лесу в сторону Нью-Хейвена, думая каждый о своем.
— Как ты думаешь, они оставят ее в покое? — спросил Балти.
— Джонс, кажется, внял, когда ты пригрозил оставить его без кишок.
— Меня заботит ее безопасность.
— Так это ты о ее безопасности пекся, когда миссис Кобб застала вас на кухне?
— Я хотел отговорить ее от… Ханкс, я женат!
— А ей ты об этом сказал?
— Не успел.
Ханкс фыркнул.
— К слову не пришлось.
