— Ох, и разбаловал тебя Сандро, — уныло сообщила я своему отражению в зеркале. И показала язык. — Привыкла щеголять в эксклюзивных шмотках…
Но, к моему несказанному удивлению, коллеги встретили меня как настоящую звезду подиума. Парни удивленно хлопали глазами и не сразу признавали во мне работницу архива. А признав, приглашали как-нибудь заглянуть на чашечку чая.
С особями женского пола дела обстояли хуже. Если прежде меня не замечали, то теперь откровенно ненавидели. И только Светка, мой спасательный круг в пучине зависти, поддерживала и вдохновляла.
— А ты как хотела? — насмешливо ворковала она. — После эффектного преображения ты стала самой красивой девушкой отдела. После меня, разумеется.
— Свет, я не выспалась, у меня мешки под глазами и головная боль. И одежда на несколько размеров больше, — вяло отбрыкивалась я. — Если это и производит какой-то эффект, то он скорее отрицательный.
Она фыркнула в ответ и, склонившись к самому моему уху, доверительно прошептала:
— Дело не в одежде… Ты совершенно изменилась. Этот взгляд, осанка, походка…. Ты смотришь на других так, как делают это королевы — свысока, словно считаешь всех остальных низшими по рангу. А какой мужик не мечтает взобраться на неприступный Эверест.
— Скажешь тоже, Эверест, — отмахнулась я. — Хотя если учитывать мой рост… то, пожалуй.
На такой довольно игривой ноте мы и ввалились в кабинет руководителя. Именно ввалились, потому как Светка имела странную привычку одновременно стучать в дверь и толкать ее крутым бедром. Последствия не заставили себя ждать.
В это же время Николаичу приспичило выйти, и он широко распахнул дверь кабинета. Светка, теряя равновесие, уцепилась за меня. И обе мы упали к ногам офигевшего начальника.
Стоит отдать ему должное: подал дамам руки и проявил чувство юмора:
— Вставайте, девоньки… я уже слишком стар, чтобы валяться сразу с двумя на паласе в кабинете.
Дружный хохот стал тем допингом, что дал мне возможность собраться с духом и без запинок доложить о выполненном задании. Пусть времени потребовалось больше, чем планировалось изначально, — главное ведь результат!
Заканчивая речь, я передала Николаичу конверт, полученный от Сандро, и попросила:
— Если это возможно, проведите экспертизу снимков. Сдается, неспроста за ними охотилось столько народа. Что-то в них есть…
Глаза Николаича азартно засияли.
— Да ты просто сокровище, Верочка, — объявил он, пожимая мне руку. — Я не стану спрашивать, каким образом тебе удалось ими завладеть.
Его замечание о том, как я получила снимки, заставило меня зарумяниться, словно школьницу. А еще слегка царапнуло имя «Вера» — кажется, я от него отвыкла. Как и от всей обстановки отдела. От людей. От работы… Ото всей обыденной жизни.
И как же тяжело было возвращаться в реальность из той сказки, что подарил мне Сандро. Я отчаянно цеплялась за воспоминания, отказываясь верить, что все осталось в прошлом. И ничего уже не вернешь.
Николаич не стал пенять мне за то, что не сообщила немедленно об отъезде Бруни. Как и за то, что с того момента, как с меня сняли гипс, я всего один раз вышла на связь с отделом.
Но я словно выпала из реальности рядом с Сандро. И Николаич, пусть и прожженный и потрепанный жизнью сухарь, прекрасно это понимал. И не упрекал.
— Что ж, я обещал тебе премию — и непременно это обещание исполню, — чуть ли не радостно сообщил он в конце разговора. — Сейчас утрясем дело с экспертизой и приобретем тебе путевку. Италию не обещаю, а вот Крым — пожалуйста.
Его шутка не показалась смешной. Одно упоминание об Италии и о Сандро, вернувшемся туда, заставило меня печально вздохнуть.
Поняв, что ляпнул глупость, Николаич прокашлялся в кулак и примирительным тоном сообщил:
— Повышение тоже дам. Еще бы! Такой ценный кадр. Отдохнешь недельку-другую и можешь вступать в новую должность.
Но и от этого предложения я не испытала прилива воодушевления.
— Спасибо, не нужно, — возразила мягко, но убедительно. — Продолжу работать в архиве. Прямо сегодня. Если позволите…
Николаич несколько минут задумчиво рассматривал мой профиль и ожесточенно скреб свою макушку. Но он же оперативник, ему по статусу не положено удивляться.
— Хорошо, Верочка, иди… — задумчиво проронил начальник. И тут же заметил: — Но если что-то понадобится, только свистни.
— Непременно, — кивнула я и направилась к выходу. Возле двери обернулась и попросила: — Когда эксперты исследуют снимки, можно будет узнать результат?
Вообще-то я понимала, что дальнейшее расследование смерти Лисицына не имеет ко мне никакого отношения. Но интересно же знать, ради чего рисковала жизнью и здоровьем.
Николаич кашлянул и согласился:
— Постараюсь поставить тебя в известность. Но сама понимаешь…
Он обезоруживающе развел руками, намекая, что не все от него одного зависит.
— Понимаю, — бросила я. — Спасибо.
Пока добиралась до своего рабочего места, успела возненавидеть шумные коридоры, заинтересованные взгляды и многочисленные вопросы и приветствия. М-да, пребывание на тихой вилле в компании немногословного ее хозяина явно приучило меня к тишине и покою. Пожалуй, даже орбы не казались теперь такими настойчивыми и бестактными, как люди.
Архив, уголок умиротворения в разбуженном улье отдела, встретил привычным запахом пыли, негромким поскрипыванием дверок сейфов и монотонным жужжанием монитора. Похоже, пока меня не было, сюда так и не выделили человека. И здесь успели похозяйничать все, кому не лень. Вернее, те, кому требовалось поднять старые дела, но они понятия не имели где и как искать. И теперь пришлось за ними «прибираться».
Мое ворчливое настроение подхватили и орбы. Они все никак не хотели оставить меня в покое.
— Пошли прочь! — ругалась я, глядя в пустоту. — Вы не нужны мне без Сандро.
Но они продолжали поддерживать и вроде бы утешать. Издаваемые ими звуки походили на шум водопада. Или будто радиоприемник был настроен на волну, в которой нет радиостанции.
— Так, прекратить панику, — скомандовала я себе.
Если эти «друзья» действительно реагируют на мое настроение, то заткнуть их можно только одним способом — успокоившись.
Я глубоко вздохнула, закрыла глаза. Представила, что лежу на берегу моря. Вокруг белый песчаный пляж, солнце и вода. Спокойствие, только спокойствие…
Шум изменился. Я услышала приглушенный звук, словно где-то вдалеке прибой лизал покатый берег. И это не раздражало, скорее умиротворяло.
Странные открытия следовали одно за другим. Во-первых, я поняла, что могу если не управлять орбами, то оказывать на них определенное воздействие. Заставлять вести себя иначе.
