Глава 6
О, с ведьмами никогда ничего не случается. Помни об этом.
Как правило, это мы случаемся с другими людьми.
Терри Пратчетт, «Хватай за горло!»
Я проснулась сама, ровно в двенадцать, возбужденная схваткой и готовая к бою: во сне гоняла духа-кровопийцу по Гиблому Месту, а он, ушлый, сначала за жителей прятался, а потом удрал в кроличью нору, оставив меня с носом и старым страхом. Поворочавшись с боку на бок, я позвонила Томке и спросила, во сколько сбор. «В восемь вечера. Заеду, как обычно, в шесть», — буркнула она сонно и отключилась. В шесть — так в шесть. Я потянулась и встала. В другое время бы проспала до трех дня, но… Гости. И негоже мариновать ребенка в четырех стенах.
На кухне опять царил игровой шабаш и пахло сырным омлетом. А что, хорошая традиция…
— Ты сюды чего ходишь? Сюды ж надо, от же боб висит! — Жорик опасливо ткнул пальцем в экран ноутбука.
— Добрый день, — Зойка, заслышав мои шаги, подняла голову и робко улыбнулась.
— Добрый, — я сунула нос в сковородку и зажмурилась от удовольствия. — Пахнет обалденно! Кстати, ты как насчет погулять?
— Уля!.. — возмутился Жорик. — Опасно ж поди!
— Дома опаснее, — возразила я, наливая из турки кофе, — рехнемся с тоски и загрызем друг друга.
Я села за стол, а Зойка закрыла крышку ноутбука и радостно кивнула. Призрак неодобрительно покачал головой, а Кирюша покрутил пальцем у виска.
— Позавтракала? Тогда беги, собирайся.
— Уля, я этого не одобряю. На нее ж охотятся…
— Твои предложения?
Жорик неопределенно пожал плечами. Я прожевала кусок омлета, проглотила и тихо добавила:
— Нам сегодня еще на сбор Круга ехать. Надо же где-то позитива набраться перед этим… — я махнула рукой и подцепила вилкой последний кусочек омлета.
Посиделки в Кругу напоминали встречи в клубе анонимных алкоголиков из дешевых фильмов и начинались всегда одинаково: «Я, такая-то и такая-то, и я — алкоголик ведьма». Обычно мы, как родственники, собирались или раз в год, или по поводу — поесть, выпить и пересчитаться. И перемыть друг другу косточки. Сейчас, конечно, повод для сбора более чем серьезный, но две трети встречи наверняка пройдут как обычно. Скучно, нудно, под пафосное вещание Верховной и аккомпанемент «шу-шу-шу» изо всех углов.
— Зайди тогда в книжный и почитать купи, — предложил Жорик. — От газет уже погано.
— Чего купить?
— Достоевского хочу.
— Жор, давай серьезно. Собрание сочинений Достоевского у тебя уже есть. Полное причем.
— Лескова тогда.
— Аналогично. Второй шкаф, третья полка. А нового, как ты понимаешь, наши классики уже ничего никогда не напишут. Они — не ты.
— Тогда…
— Жор, — я украдкой пододвинула к нему ноут, — освой уже компьютер, Интернет и электронные книги. Зачитаешься.
— Подь ты со своей бисовой техномагией!.. — он аж из-за стола выскочил.
— Ну и зря.
Я допила кофе, помыла посуду и проинспектировала холодильник. И шкафчики. Надобно затариться. И крупы почти закончились, и в холодильнике — тишь да гладь…
— А притащи-ка «Гарри Поттера», — вдруг решил Жорик. — А шо, молодь прется, а я ж не хуже!
— Договорились.
В спальном районе гулять особо негде — пивнушки, торговый центр с тряпками да детские площадки. Зато в торговом есть и книжный магазин, и продукты, и детский городок с игровыми автоматами. Яркий, шумный и разноцветный, мигающий сотнями лампочек и полный ребятни разных возрастов.
Зойка поначалу стеснялась и молчала, корчила из себя взрослую и свысока посматривала на резвящуюся детвору. Но когда я забила ей в аэрохоккее три шайбы подряд, заразилась моим азартом. А что, во времена моего детства такого не было, и я с удовольствием гоняла на машинках, стреляла в тире и летела на «мотоцикле» по интерактивному городу. Жаль, на батут не просочиться и не попрыгать, даже под предлогом «а я сопровождаю»…
Радостно просадив треть моей зарплаты, мы отправились в книжный — за «Гарри Поттером» и рисовальными принадлежностями, а после — в детский за тряпками. Алла додумалась привезти ребенка с одной пижамой и сменой труселей. И ведь не звонит, кстати. Если не забуду вечером… А после тряпок — в супермаркет. Зойка окончательно оттаяла. Грызла мороженое, вертела головой по сторонам и поминутно спрашивала: «А что это?». Видать, ребенок всю жизнь просидел в четырех стенах. Несчастное создание.
— Уль, а кто это?
Я отвлеклась от сыров.
— Где?
Рядом с нами, тщательно изучая даты изготовления, выбирала молоко очень высокая и худая женщина. Длинные костлявые руки, вытянутое лицо, темные круги под глазами, синее пальто висит как на вешалке, тонкие губы фиолетового цвета. В шаге от нее переминался, с подозрением косясь на Зойку, парнишка лет двенадцати. Весь в маму. Со стороны она казались обычными людьми, очень больными, но обычными. Однако…
— Это нечисть, — ответила тихо. — «Малиновки».
Женщина наконец выбрала молоко и повернулась ко мне. Удивленно замерла на секунду и вежливо улыбнулась. Губы посинели, коричневые круги под глазами покраснели. Зойка тихо ойкнула, попятившись, и в ее серых глазах заискрился опасливый интерес.
— Здравствуйте, Ульяна Андреевна, — голос у женщины низкий, хриплый, грудной.
— Доброго дня, Евгения Геннадьевна. Привет, Леш, — я кивнула пацану и задала дежурный вопрос: — У вас все в порядке?
Она оглянулась и тихо спросила:
— Сбор сегодня?..
Нечисть всегда в курсе событий, и бог знает, как ей удается узнавать такие вещи…
— Да. А что?
— Вы будете говорить? — она смотрела на меня испытывающе и с волнением. — Вам дадут слово на выступлении?
— Не возьму сама — так всучат силой, — отшутилась мрачно.
Лешка глянула на меня украдкой и показал Зойке узкий и вьющийся фиолетовый язык. Девочка просияла до ямочек на щеках и ответила тем же. Парнишка выпучил ядовито-синие глаза. Зойка дернула меня за рукав пальто, подняла взгляд и заулыбалась. Подобное тянется к подобному, да.
— Ульяна Андреевна, мы уезжаем, завтра утром, — сказала Евгения Геннадьевна. — Неуютно здесь становится… неспокойно.
— Где именно «здесь»? — уточнила я и переложила тяжелую корзинку с одного локтя на другой. — В нашем районе или вообще?
— В городе. Тучи сгущаются. Гроза надвигается. Буря, — женщина прикрыла синие глаза и посмотрела на меня сверху вниз. — Сильная буря. Не хочу рисковать ребенком. У меня брат живет в Самаре… Пока — туда. А минует… вернемся.
Пауза после слова «минует» была очень многозначительной. Неуверенной. Точно не факт, что… минует. И минует благополучно.
