— Ставшая Верховной. И темной.
— Естественно. Все стародавние Верховные — темные, и у всех Пламя горело на левой руке, — я подмигнула Зойке, и та неуверенно улыбнулась. — Чужая смерть, даже отданная добровольно, редко ведет к жизни. Плюс первое Пламя было создано для убийства нечисти, а не для разговора по душам. Но с тех пор Верховные начали рождаться без ритуалов, стали частью природы.
— А потом появились мы… — трагическим шепотом продолжил наблюдатель.
— Да, — кивнула я. — Верховных рождалось мало, и их продолжали создавать, пока не появились вы. И ведьм поставили перед выбором: жизнь и смирное знахарство или костер. Разумеется, большинство выбрало — и сейчас продолжает выбирать — светлую силу и собственную жизнь. Но вот уже лет пятьсот природных Верховных у нас нет. Они просто перестали появляться.
— И причина? — подал голос Жорик, слушавший очень внимательно.
— А вот тут начинается самое интересное, — я повертела в руках пустую кружку, рассматривая чаинки. — Вороша архивы и изучая генеалогические древа стародавних, исследователи пришли к неожиданным выводам: обычная ведьма с обычным же «углем» никогда не разгорится до Верховной. До истинной и мощной Верховной, способной разжечь в «углях» круговых ведьм Пламя.
Я помолчала, подбирая слова, и добавила:
— Фактически любая из нас может разжечь из своего «угля» Пламя, но оно будет слабым и непригодным для работы в Круге — это Пламя одной стихии. А для Круга нужна та, что держит в руках Пламя, сотканное из искр всех стихий. И получить его способна лишь ведьма с кровью нечисти. Сила — силой, но организм-то у нас человеческий. А в момент слияния сил образуется энергия, в которой обычная ведьма сгорает, как головешка.
Гоша напрягся:
— Ты на что намекаешь?
— А нечисть и ведьма только в одном случае способны организовать потомство: если крупная нечисть подселяется к человеку и… мутит с ведьмой, — продолжала я, пропуская его вопрос мимо ушей. — Особенность крупной нечисти — в духе, способном и вне тела жить, и в чужое забираться вместе с остатками прежней силы. Я на то намекаю, — и внимательно посмотрела на наблюдателя, — что у тебя в роду были одержимые.
— Неправда, — возразил уверенно.
— А копни глубже, чем прежде. Потому что этот факт биографии Верховных доказан. И рукотворных, и природных. Они всегда появлялись в тех семьях, где чудили одержимые.
— И что, ваши ученые, зная об этом, не пытались возродить Пламя? — поинтересовался Гоша едко.
— Конечно, пытались. Но Пламени нужны «угли». Без него оно не разгорится. Нужны ритуалы и жертвы. Двенадцать штук, от каждой сферы — в идеале, а вообще… — я устало зевнула в кулак. — А вообще, похоже, что и одной искры хватает — «угля» потенциальной Верховной, спящего Пламени. И, похоже, что такой «уголь»… летучий и наследственный.
— Поясни, — наблюдатель придвинулся к столу.
— Это уже мои домыслы, но… У некоторых видов нечисти магический дар — один на сотню личностей, и передается он только после смерти. И он… летуч. Когда умирает носитель, дар выбирает наследника из семьи и подселяется. И нечто подобное мы наблюдали час назад. К тебе подселился чужой дар. И вспыхнуло Пламя, которое вообще-то у мужчин не горит. Выводы?
— Самые бредовые.
— Вот и бредь, — я встала. — А я пойду… подумаю.
Зойка уже спала на Жориковом плече, и я тихо выбралась из-за стола. Но ушла не думать, а в соседнее помещение. Села на край ванны и включила воду. В голове царили разброд и шатание. И самой не верилось, что все так, как я сказала, но — факты. Факты — вещь упрямая. Кто-то умный и смелый нашел способ убивать, не попадаясь наблюдателям, и разжигать Пламя Верховных. Только вместо двенадцати ведьм умирает одна. Если наблюдатель так распсиховался, значит, прежде подобного с ним не случалось. Значит, довольно одного летучего «угля» — от той, в ком была кровь одержимого, а Пламя не проснулось, но могло бы разгореться, если бы…
— И долго ты будешь здесь сидеть? — Гоша открыл дверь и прислонился плечом к косяку.
— Пока не соображу, что к чему, — буркнула в ответ. — Не думается, пока ты так смотришь, будто я тебе миллион должна. В евро. И немедленно.
— Насколько твоя теория актуальна?
— У тебя налицо все симптомы унаследованного летучего дара, которые я наблюдала много раз, — вздохнула и начала перечислять, загибая пальцы: — После смерти проходит несколько часов, пока дар в поисках, наследник теряет память в момент подселения и не ориентируется в происходящем, бездна агрессивной энергии, послед, опять же…
— Послед?
— То, что организм отказывается принимать. Он даже нашелся там, где чаще всего собирается, — в солнечном сплетении. Если его не изъять, шансы выжить — пятьдесят на пятьдесят. Или организм выпихнет невпихуемое, или погибнет в борьбе. Да, и можешь не благодарить, — добавила великодушно. — И оставь вопросы на завтра. Я ни черта не соображаю, устала и хочу спать. А завтра… будет завтра. Если неймется, поищи среди своих одержимого, — я выключила воду и встала. — Он должен быть близким — родители-деды, раз в твоей крови осталась сила для Пламени. И мощным — одержимым нечистью высшего порядка, если ты не отрубился там, где настигло, а сообразил добраться до ведьмы и добрался.
Я указала на его разноцветность и добила:
— И шелушишься ты как нечисть, поймавшая дар. Организм обновляется, подстраиваясь под новую силу. Пару дней будешь облазить, болеть и очень хотеть кого-нибудь убить. Или мяса. С кровью. А что тебя отличает от чистокровной нечисти, сам понимаешь.
…да, ритуал нужен — изъять силу, передать… Вопрос в том, подконтролен ли «уголь», можно ли его направить к выбранному наследнику. Или всё случайно? У нечисти дар сам выбирает сильнейшего, а у ведьм?.. Не знаю. Об этом исследователи умолчали.
Наблюдатель поджал губы. Я просочилась мимо него и добавила:
— Хочешь — оставайся ночевать. Спальник и подушка — в кладовке, а постельное белье поищи в гостиной, в комоде. Поесть приспичит — холодильник весь твой. Чего другого захочешь — огребешь.
И уж чего я не ожидала, так это подозрительного вопроса в спину:
— А где всё же твои «скорпионы»?
Я внутренне сжалась, но ответила ровно:
— Там, где и должны быть. Добрых снов, — и закрыла дверь.
И, сворачиваясь под одеялом, про себя выразилась сакраментальным. Он же, зараза, теперь видит энергетические оболочки, чувствует особенности «углей»… и может понять, кто я, каков дефект моего «угля».
Но — завтра же обоих к мастеру Симу. Понять, сколько и чьей в них крови, и как она влияет на врожденный магический дар. Хотя в том, что Пламени без «углей» и «дров» не бывает, я уверена абсолютно. Весь вопрос — в количестве и качестве. И в нонсенсе, который «мужчина с «углем».
Остаток ночи прошел без приключений, но с вопросами. Мозг не желал отключаться от работы и даже во сне продолжал рыться в знаниях и замечаниях, выдвигая теории, одну хуже другой. Я промучилась в тяжелой дреме до десяти утра, проснулась от бьющего по глазам солнца и поняла, что уже не усну. Последняя идея, фантасмагоричная, как нечаянное и нелогичное озарение, засела зудящей занозой и, несмотря на безумность, требовала подтверждения. Да, к мастеру Симу — прямой наводкой…
