Наблюдатель продолжал вещать, кажется, забыв о моем присутствии. Немудрено, что он спятил на мозговых штурмах с толпой иллюзий… Однако — ведьма. Если она и была наблюдательской, то до первой «смерти». Наверняка сорвалась с поводка, решив использовать знания по назначению. И получить Пламя. И новую жизнь. И… еще что-нибудь, если, конечно, в тюрьме есть ценности, раз она тут вертится. Не верится, что Гоша копает столько лет неофициально. Влияние мыслеформы, конечно, существенно, но его можно перебороть. Нет, наверняка ищет ведьму, чтобы… вернуть на родину. И узнать, кто прикрывал столько лет.
— Что скажешь?
— Мне все это не нравится, — отозвалась рефлекторно.
Надо с Жориком посовещаться… Он любит подумать, порассуждать и понастроить гипотез. На свои мозги не жалуюсь, но сейчас… я пас. Нужен свежий взгляд со стороны.
— Что тебе вообще в этой жизни нравится?
— Сама жизнь. Остальное индифферентно.
Он посмотрел с иронией, но мне на его мнение было наплевать. Пусть думает, что хочет. Его право. Не мое дело. Мое дело… хуфия. И, кстати…
— Что ты говорил про эксперименты? Для чего в архивах создавали хуфию?
Гоша достал из заднего кармана джинсов телефон и сунул мне в руки.
— Открывай папку с фотографиями и листай назад.
Снимки — очень качественные для неважного освещения. Льдистые знаки на стенах. Семисоставная нежить с кровавой улыбкой. Моя взъерошенная персона с разводами пыли на напряженной физиономии. Двусоставная хуфия, спускающаяся по ступеньками. Горящие факелы.
Я перелистывала фото за фото, с содроганием вспоминая архив. Кирпичные стены и кровь… знаками. Там, где встречались первые хуфии, стены пестрили кровавыми символами, один в один с льдистыми — ветвями морозных узоров. То, на что я не обратила внимания, рассмотрел глазастый наблюдатель. И — далее. Мумия на скамейке. Алла, царствие ей небесное… Трещины на асфальте. Стоп. Трещины на асфальте… Я моргнула, присматриваясь. На мгновение почудилось, что картинка поплыла, но… Подучилось. От усталости, не иначе. И…
Я быстро пролистала фотки вперед и всмотрелась в льдистые знаки.
— Да, — подтвердил мой собеседник. — Похоже, она создает хуфию.
Я сглотнула. Этого еще не хватало… Семисоставная оскалилась на меня с темной фотографии, в серебристых глазах снежными искрами застыл голод. Я почувствовала себя ужасно уставшей. А пошел он к лешему со своими вопросами… Мой мозг не способен усвоить разом и то, что наблюдатель накопал за десять лет, и то, что ищет сейчас. А без возможности усвоения и понимания я отказываюсь участвовать в процессе.
— Почему архивные хуфии получились беззадачными, я не знаю, — Гоша заходил по кухне, сунув руки в карманы джинсов. — Может, ведьма не успела их доделать. Или силы не рассчитала. А заодно и следы заметала. И свою смерть инсценировала. Мне нужны последние данные, Уля. Когда все-таки произошло это… нападение на архивы, кто там погиб, кто из новичков появился в Кругу после. А кто — пропадал, чтобы появиться. Она вполне может прятаться под чужой личиной. И данные нужны завтра.
— Послезавтра, — я положила телефон на стол. — Завтра я сплю.
— Ульяна, эта ведьма…
— А чихать на нее, — встала и посмотрела на наблюдателя в упор: — Я не иллюзия, чтобы работать на тебя круглосуточно. Я живой человек, и мне иногда требуется отдых. И подумать. Да, и на тебя тоже начихать, понял?
Понял. Скривился, но настаивать не стал.
— Но ты в деле? — уточнил въедливо.
Я посмотрела в прищуренные холодные глаза.
— В деле.
— До дома подвезти?
— Сама дойду.
И прогуляюсь, и приду в себя. Я, конечно, бодрилась тем, что я — девушка экстремальная и люблю экстравагантные неожиданности, пускающие жизнь под откос… Но когда откос упирается в бездну и обрывается кроличьей норой… жить очень хочется. А проснувшийся темный «уголь» обострял инстинкты и желание выжить до одержимости одной-единственной актуальной задачей.
— А если нападут?
— А не каркай, а? И давай, собирайся. Штаб-квартира закрывается, а документы я забираю. И в твоих интересах вернуть всё припрятанное. Что? Ты нечисть хочешь обмануть вот этими вот иллюзиями? А ну, покажи рюкзак! Чего улыбаешься? Я еще и машину обыщу и обнюхаю, я не гордая. И ошейник хуфии отдай. Посмотрю, из чего он и для чего.
После создания воздушного кармана я украдкой вытерла кровь из носа. Посмотрела на испачканные пальцы и выругалась про себя. В крови сверкнули кристаллы льда. Еще и подпитывается от меня, гадина… Пожалуй, завтрашний сон отменяется. Очень нужен специалист по нежити, коим я не являюсь.
Выгнав Гошу из квартиры и снова пообещав этому ненормальному архивы, я убралась на кухне, заперла дверь «паучьей» хаты и пешком отправилась домой. Понимала, что рискую, и рисковала с удовольствием. Шла неторопливо темными переулками и опасливо надеялась на драку. Нежелательно трогать силу и ворошить «угли», но встряхнуться бы и вернуться к привычной роли… И очень нужен воздух. Хорошо бы вообще уехать за город на денек-другой, но — время. Время — жизнь, утекающая сквозь пальцы льдистой кровью…
Прогулка подействовала исключительно благотворно. По дороге я зашла в «сотовый» павильон и обзавелась новым телефоном. Вставила старую симку с ожиданием ора, но обошлось. С посещения архива прошли сутки, а мне даже «скидочно-кредитный» спам смской не пришел. Да, чудеса случаются. Хотя за архив мне настучат, как только узнают. А узнают послезавтра. Я по уши в документах жить не собираюсь, да и возвращать их назад — тоже. Достояние Круга. А про хуфий и наблюдателя рассказывать необязательно. И, глядишь, дадут не по шее, а премию.
Домой, несмотря на усталость, решительно не хотелось. Были бы права — полетала бы, но… Зато осталось всего три дня до возвращения. Я зашла в магазин, затарилась продуктами и с домофона вызвала вниз Жорика. Уже так поздно и страшно, что чудаковатый старикан в окровавленной сорочке и мятых бриджах никого не удивит. На улице — ни души. Отдав призраку пакеты, я пообещала, что побуду час-полтора у фонтана — и домой. И забросила в открытое окно воздушный карман с архивными документами. Лопнет — и будет Жорику счастье. Кстати, может, дух интересные факты нароет за чтивом. И расскажет. Мне-то проще добыть бумажки, чем сведения из них.
Я дошла до фонтана и по-турецки села на бортик. И всё — как в вечер первого видения. Оранжевые фонари, пустые скамейки, тишина, ясное звездное небо, пряный ветер и слабое журчание фонтанной струйки. В темной воде плавали кленовые и рябиновые листья, на дне чаши тускнели мелкие монетки. Я зарылась пальцами в волосы и взялась наводить порядок в полученной информации. Ибо. Чуйка чуяла неладное. Не всё с этой ведьмой так просто, как твердит наблюдатель. Всё очень и очень непросто.
Итак.
Во-первых, мы имеем ведьму. Живущую, вопреки законам природы, больше двухсот лет, причастную к появлению алтаря, вызову бесов и созданию хуфии. Прежде одинаковую со мной и очевидно покрываемую кем-то из наблюдателей. Получившую Пламя и жаждущую узреть легендарную тюрьму для нечисти. Притаившуюся где-то в Кругу, не то под чужой личиной, не то под своей собственной, косметологами отфотошопленной. И нас эта ведьма тоже со всех сторон имеет, да. Нечисть, нападавшая на меня, явно ее привет. «Из другого мира», заметил Арчибальд Дормидонтович. Значит, она продолжает вызывать. И убивать, как определил Аспид, — и для подпитки жизненных сил, и для создания хуфии. Можно ли использовать одну смерть для трех дел, учитывая летучий «уголь»? Не знаю, не пробовала.
