И мы рванули с места в карьер. Ну, что ж, ведьма… Волосы на затылке шевельнулись от холодного дыхания хуфии, и я с трудом уняла Жажду жизни, требующую немедленно развернуться и найти Раяну. И вопросы Барыне сейчас казались полнейшей нелепицей, однако… Наблюдатель, каким бы ненормальным он ни был, вероятно, знает, что делает. И лучше ходить за ним тенью, чтобы урвать свое. Томка права — мне ведьма не по зубам. И еще неизвестно, чем обернется их встреча с хуфией.
Мы приземлились на опушке рощи.
— Подыши, — посоветовала я своему бледно-зеленому от резвого полета спутнику и подобрала с земли амулет-метелку.
— А где, собственно?.. — он огляделся.
Ледяной ветер срывал с берез последнюю листву и сухой травой путался в ногах.
— В катакомбы усадьбы Барыни ведут три известных входа и один тайный, — пояснила я, устремляясь в рощу. — Известные лучше обойти. Пошли.
— А о тайном не знают? — уточнил Гоша, топая следом.
— Нет. Мы с Томкой пробили его месяц назад, когда стресс снимали и сбрасывали излишки тьмы. Попадем сразу на третий подвальный уровень.
— А нужен пятый, — пробормотал он.
Я обернулась. В ночной тьме серебрилось воспоминание — иллюзия плана: извилистые коридоры, повороты, тупики. Изольда Дмитриевна говорила, что подвалы Барыни уходят под землю на километры, но мы дальше третьего уровня не продвинулись — как ни искали, как ни просматривали.
После городской духоты чистый воздух осеннего леса кружил голову. Шумел в березовых кронах ветер, с шуршанием осыпались листья, остро пахло прелостью и сыростью. Я подняла взгляд к небу. Облаков не было, но сильный ветер за пару часов может нагнать стаю снежных туч, и всё. Время придет. И мистическое ощущение близости тюрьмы — и развязки этой дурной истории — тоже кружило голову. Да, чуть не забыла…
— Гош, тринадцатая сфера — это внутренняя сила, связанная с Пламенем, — я сунула озябшие руки в карманы куртки, а наблюдатель, догнав меня, пошел рядом. — Обычно ею становится одна из наших движущих сил. Либо движущие силы сплетаются воедино и образуют новую, либо одна конкретная берет верх над остальными. Обычным ведьмам движущие силы просто помогают — не оступиться, принять решение, а вот тринадцатая сфера — это и цель, и задача, и решение. Она, как твоя мыслеформа, определяет жизнь Верховной, питает Пламя, дает силы жить даже тогда, когда внешняя сфера перекрыта. Это тайная сила, незримая. С нею не поколдуешь, как с внешней сферой. Но она работает всегда, подсказывая, советуя, направляя. И помогая совершить невозможное. Например… встать стеной, защищая.
— Дальше, — наблюдательский голос стал напряженным.
— Движущие силы с возрастом изнашиваются. Холоднеет душа, черствеет сердце, и всякие Совести… атрофируются. Отмирают. После Ночи выбора их может образоваться пять-семь, а к семидесятилетнему возрасту не остаться ни одной. А уж к двумстам годам… А без движущей силы появление тринадцатой сферы невозможно. А без тринадцатой сферы невозможно… контролировать Пламя, — я подняла взгляд на своего спутника и веско сказала: — Вероятно, у Раяны нет движущей силы. А если и есть, то слабая, — отвела взгляд, посмотрев себе под ноги: — А в тюрьме должна быть тьма мыслеформ. Понимаешь?
— И мыслеформу можно подстроить под себя и свои нужды?
— Можно. Опытной ведьме — точно.
Я обогнула плакучую березу и вышла на шуршащую тропу. Роща сгустилась, силуэты деревьев терялись во тьме, и я добавила света. Воздух вокруг нас пошел мерцающей рябью, выхватывая из густого мрака то костлявые ветви, то мшистые пеньки, то листвяной ковер.
— Что творилось в тюрьме, я, конечно, не знаю, — добавила задумчиво, — но жертвоприношения там точно имели место быть. И, возможно, тьма мыслеформ давно слилась в одну — как в твоем случае. И Раяна рвется попасть в тюрьму вперед нас, чтобы не упустить такой шанс — получить мыслеформу и взять под контроль Пламя. Сейчас места древних капищ либо утратили силу, либо находятся под строгим надзором. Кстати, как ты ее… опознал?
— Никак, — отозвался он, глянул на меня и улыбнулся: — Зато у тебя это получилось замечательно. На тебе ощущался чужой маяк, но его природу я так и не понял — не то артефакт, не то заклятье. Всё объяснила западня в архиве. И — интуитивная импровизация, провоцирующая обонятельная иллюзия и…
Я поджала губы. Остановилась у двух сросшихся берез и взвихрила воздух, разгоняя листву. Очень красноречиво взвихрила, и Гоша со вздохом признался:
— Уля, я пошутил. Почти. На мысль натолкнуло ее имя, вернее имена ее бабушек. Которые на самом деле имена из ее прошлой и позапрошлой жизней, и архивные данные это подтвердили. И, девушку, чью внешность она украла, звали Яной, и она «чудом» выжила после нападения на старый архив. И Тамарин бес вспомнил метку разрешения и запах. И Аспид опознал. Твои догадки — последнее подтверждение. Извини, — добавил неожиданным, — по-другому работать не умею.
— Что, совесть? — хмыкнула я.
Листва разлетелась, обнажая глубокую яму.
— Ты на меня дурно влияешь, — отозвался наблюдатель и присел. — Туда?
— Да. Слева дверь. Держи, — и вытащила из сумки пояс. — Я не пойду.
Гоша задрал голову и уставился на меня с крайним подозрением. Конечно, а вдруг рвану бить ведьму… Его глаза от мерцающего Пламени стали абсолютно белыми, и я ощутила… касание. В одну секунду он переворошил мои мысли, сделал свои выводы и согласно кивнул.
— Ладно. Я скоро, — забрал пояс и спрыгнул в яму.
А я взлетела, угнездившись там, где срослись стволами березы. Барыня, конечно, темная ведьма, но нечистью ее лучше не дразнить. Она слыла дикой ненавистницей всего «нечистого», и нам с Томкой в ее владениях всегда было неуютно. Опершись спиной об один ствол и сложив ноги на другой, я закрыла глаза и глубоко вздохнула, следуя за наблюдателем. Он туманным облаком шел по низкому земляному ходу и не реагировал на слежку, пока не добрался до катакомб. Нырнул в низкий лаз, выпрямился, провел рукой по волосам, стряхивая земляную крошку, и обернулся. Светлые глаза посмотрели в упор, и в ушах эхом отдалось мягкое: «Уля, дождись меня и не делай глупостей».
Я фыркнула и отключилась от слежки. Мрачно посмотрела перед собой и снова фыркнула. Нет, последние две недели научили меня осторожности. Которая особенно необходима, когда дело касается того, что в разы сильнее, старше и умнее меня. Я закинула руки за голову, устраиваясь удобнее. Среди тонких голых ветвей мерцали далекие звезды, и небо начинало хмуриться. И я нахмурилась, размышляя.
…как наблюдатель Аспида-то уговорил не вмешиваться? Или он, наученный горьким опытом, подобно мне устроился в засаде и ждал сигнала? Черная змейка шевельнулась, пощекотав кожу левого предплечья. Да-да, я помню… И ведь как хитра, змея, если и его обставила… Или не обставляла? Или Аспид знал, но не рискнул рассказывать? Кто он, а кто Раяна? Конечно, поверят ведьме Круга. И, расскажи «змей» мне всё тогда, в машине, я бы посмеялась и послала его подальше.
