Мне не с кем об этом поговорить. Когда я кого-то спрашиваю об ощущении скоротечности жизни, нахожу, что у каждого свое измерение времени. Кроме всего прочего, я не могу одним махом, по желанию, усилием воли вспомнить все, что испытал в жизни до сих пор. Некоторые вещи приходят на ум внезапно, когда я, например, оказываюсь снова в подобной ситуации. Так, на Рождество я вспоминаю предыдущий рождественский праздник, а не весь ушедший год полностью. Может быть, жизнь – это только череда рождественских праздников?
Мне кажется, что все эти размышления – тоже работа. Во всяком случае, эти мысли меня не расслабляют, а скорее тревожат. Все-таки я должен сейчас включить телевизор, чтобы наконец-то перестать думать. Для этого и созданы телевизионные программы. В то же время я не хочу наблюдать по NTV испытания американской атомной бомбы. Или подводные лодки в Первой мировой войне. Поэтому возьму в руки одну из моих многочисленных увлекательных книг, хотя не очень-то помню, на какой странице в последний раз закончил ее читать.
Прежде чем вспомнить, я засыпаю…
Утро. Я встаю с постели и направляюсь на кухню, чтобы позавтракать. В моей молодости рок-завтрак состоял из колы и сигарет «Каро». Это были довольно крепкие сигареты без фильтра. Раньше в ГДР их курили многие фанаты блюза и рок-музыки. Но не у всех в доме была кола, поэтому рок-завтрак был преобразован в кофе и «Каро». Безусловно, сигареты были более важной его частью. Говорили, что они способствовали снижению лишнего веса. А какой рокер захочет стоять на сцене с толстым животом? С другой стороны, такой завтрак не обещал высокую продолжительность жизни. Но это не составляло проблему для музыкантов. Некоторые сами прекращали свою жизнь, потому что не могли пережить того, что медленно катились под гору. Дело в том, что когда музыкант становится знаменитым в очень молодом возрасте, ему потом очень сложно находиться в длинной, бедной на события жизни.
В молодости я знаменит не был, и моя жизнь все еще начинается и доставляет мне удовольствие. Именно поэтому я хотел бы еще порядочно пожить. Поэтому мне приходится забыть о «Каро» и есть на завтрак мюсли, только мюсли. Как вообще люди придумали такое название?!
Я завтракаю и быстро собираюсь в город. Хочу купить себе сигареты, а после поискать Brut. Это мой любимый дезодорант, если, конечно, я не говорю об этом слишком часто. По какой-то причине он продается только в дешевых аптеках. В дорогих парфюмерных магазинах его не найти, да я их и не люблю. Там ко мне всегда подбегают продавцы, которые хотят узнать, чего я желаю. Если бы я это знал! Зато знаю, что ни в одном парфюмерном магазине ни один продавец понятия не имеет, что такое Brut. Эта вещь пахнет так хорошо, что я даже хотел своего сына назвать Brut. Я-то хотел, а вот сын, видимо, нет, и поэтому родилась дочь. Можно было бы назвать ее Bruta. Но это звучит, как Bruder, брат.
Я снова прихожу в восторг от прекраснейшего города Будапешт. Но не расслабляюсь и следую строго в одном направлении, чтобы потом легко найти дорогу обратно в отель, а не перемещаться кругами. На обратном пути я упрусь в Дунай, и поэтому заблудиться будет уже невозможно. Только, конечно, следует учитывать направление движения реки…
Я вижу несколько каменных домов с галереями и кафе. А вот и аптека с венгерской продукцией. Нижние полки здесь целиком заставлены пыльными упаковками. И позади них стоит Brut! Я дрожу от радости. Надо же, есть не только зеленый дезодорант, но и золотой! Я сейчас сойду с ума: ведь вон стоит даже голубой! Покупаю по два флакона каждого вида. Продавец очень удивляется моему выбору и что-то говорит, но я его не понимаю. Венгерский принадлежит к числу самых трудных для освоения языков мира.
Вспоминаю, что как-то в аэропорту Лондона у меня забрали весь Brut, который после долгих поисков мне удалось найти в Сан-Франциско. Конечно, мне не следовало брать его с собой с ручной кладью. Я просто не подумал об этом. Но кто-то сказал мне, что в багажном отделении самолета давление не сбалансировано и все емкости лопаются. Может, такое и было лет десять назад… Почему большие собаки не летают в багажном отделении самолета? Или для них существует специальный отсек? Я так рад тому, что я не собака.
В интервью меня иногда спрашивают, какому зверю я соответствую по своей внутренней природе. Или каким животным хотел бы быть. Обычно я отшучиваюсь. А действительно, каким? Я ни в коем случае не хотел бы стать змеей, потому что не смогу почесаться там, где чешется. Может быть, лучше птицей? Тогда я смогу чесаться клювом, да еще и летать к тому же, не ожидая вечно у кассы авиакомпании Airberlin. Откуда вообще приходят такие дурацкие вопросы?
Интервью – это для меня всегда сложно. Если бы я мог ответить на все вопросы, которые мне задают, я бы тогда не делал музыку, чтобы выразить себя. Иногда журналисты спрашивают, в каких городах или странах меня больше любят. Или где фанаты круче. Если я скажу, что моя игра людям нравится одинаково везде, то это будет выглядеть неправдоподобно и как-то самонадеянно. Лучше держать язык за зубами, но когда дело касается интервью – это неправильно. Это будет выглядеть как неадекватность или высокомерие. Поэтому я стараюсь избегать интервью. Тем более они, кажется мне, бесполезны с точки зрения рекламы нашей группы. Люди скорее идут на концерт потому, что им нравится музыка, а не потому, что о музыканте написали в журнале Rolling Stone. Кто читает сегодня журналы? Кто вообще что-нибудь читает? Конечно, я мог бы дать интервью для телевидения, но, к сожалению, это выше моих сил. Как только на меня направляется камера, она вызывает во мне ожесточение и стыд одновременно. Мне становится плохо. Неужели другие не замечают, что я выгляжу перед телеобъективом абсолютно чокнутым? Меня как зрителя интервью с Флаке оттолкнуло бы. Я не всегда понимаю, почему у всех остальных музыкантов так хорошо получается болтать в телестудии. Некоторые из них владели этим искусством, вероятно, еще до того, как научились играть на музыкальном инструменте!
Я встречал людей, которые практически уже родились звездами. Они выступают с такой колоссальной убежденностью в собственном величии, что им удается сразу же убедить в этом зрителей. Они любезно принимают знаки восторженного внимания и при этом ведут себя благосклонно и снисходительно. Вероятно, именно для них изначально и строятся дорогие отели с шикарными апартаментами. Я тайно завидую таким людям. Для них в этом мире нет никаких проблем. Мне же, наоборот, надо постоянно думать: так ли все идет, как надо?
Курт Воннегут как-то сказал, что самые большие недостатки людей – это плохие зубы и слишком большой мозг, который создает много ненужных мыслей. Полагаю, что чувствую это на себе. Мне необходимо быть чем-то занятым, чтобы много не думать. Но чем себя занять, если кроме музыки меня ничто не интересует? Вот раньше, если я хотел услышать хорошую песню, должен был приложить немало усилий. Сидеть ночью перед радиоприемником или идти к друзьям, надеясь на то, что у них есть какие-нибудь стоящие записи. Сейчас же мне нужно лишь включить компьютер, и я смогу услышать почти любую песню, какую захочу. Даже те песни, которых еще не знаю, потому что музыкальный сетевой сервис их предлагает. Видимо, он знает меня лучше, чем я сам…
