Сделать это не позволила элементарная порядочность. Людям нужны ответы, пусть их напишу не я, а специально нанятый человек. Пакет зашуршал, сползая по сиденью. Даже доставать не буду — завтра все равно на съемки.
В клининговую компанию я так и не позвонила. Вместо того чтобы оставить грязную работу специалистам, сама взялась наводить порядок в разоренном доме. Убирала на место то, что осталось целым. Выбрасывала осколки и обрывки некогда любимых вещей. Оттирала заляпанные поверхности. Даже окна помыла. Двигалась как заведенная.
Чтобы очнуться поздно ночью, стоя в центре сверкающей чистотой гостиной.
Работа вымотала, зато какое-то время я не думала о Вороне. И об Ольге. Наверное, стоит ей позвонить… Я уже взяла телефон, но цифры подсказали, что уже второй час ночи. Если не позвонила сама… значит, уже спит. И мне пора. Ноги снова дрожали, но уже от усталости. В душ — и в кроватку. На любимый ортопедический матрасик. Под уютное покрывалко. И не думать об этом гаде. И об Ольге — тоже. Для страданий будет завтра.
Но мысли постоянно возвращались к Ворону. И бездушникам. Хотелось, чтобы как в детстве: закрыть глаза и сказать, что — «в домике». И тогда опасность обойдет стороной. Но только какая именно? И кого надо бояться больше: посланцев Аллиана, или… того, с кем связал меня Ловец?
Прервать поток мыслей можно было только одним способом: засесть за работу. Хронический недосып и жуткая усталость грозили оказаться ловушкой, но я решилась: или засну прямо за ноутбуком, или… сойду с ума. Третьим вариантом было немедленно заняться сексом, но в квартире я была одна.
Сбрасывать напряжение самой не хотелось. Призывать Ворона хотелось еще меньше и, смирившись, я босиком прошлепала в коридор, где стояли неразобранные сумки. Когда поднимала ноутбук на пол упало письмо. Видимо, зацепилось за чехол в машине. Тем лучше: возможно, не придется придумывать новую историю, лишая себя долгожданного отпуска; то, что я прочитала раньше вызывало зевоту. Если и эта история окажется такой же скучной… засну минут через десять.
Зашуршала бумага. Двойной листочек в клеточку, вырванный из школьной тетради. И ровные строчки, состоящие из округлых букв — они напоминали бисерные бусы, что умелец нанизывал на длинную нитку, собирая в ожерелье. Сама себе удивляясь, прочитала до конца.
Здравствуйте, Гелла.
Простите, что решилась отвлечь от трудов своей историей. Скорее всего, вам не до меня, и поэтому тороплюсь поблагодарить вас за ваши книги. Я собрала их все. И уже после первого романа начала подозревать, что вы не выдумываете, а пишете то, что видите вокруг.
Передача, которую я так люблю, только подтвердила мои подозрения. Поэтому я и решилась рассказать вам свою историю, потому что совсем недавно я получила предложение от любимого человека стать его женой. С кем еще поделиться не знаю, боюсь, сочтут меня сумасшедшей. И в то же время очень волнуюсь за ребенка, который появится у нас рано или поздно.
Дело в том, что весь наш род проклят. Мы не умираем в муках, и детки у нас рождаются здоровыми. Проклятье заключается в другом и связано с прабабушкой. Она рано осталась без мужа, с четырьмя детишками на руках и как гласит семейное предание, продала богатому соседу свою удачу. С тех пор первенцы в семье терпят всевозможные лишения, им всегда не везет, как бы они не старались.
Я долго не верила во все это, пока не наткнулась в старой книге на древний ритуал. И какого было мое удивление, когда я узнала то, что рассказывала мне бабушка!
Сердце бухнуло в груди и замерло. Под ребрами возникло липкое ощущение. Я словно вляпалась во что-то мерзкое. Но продолжила читать:
Ритуал проводили на кладбище, в самый разгар лета. Нашли каменное надгробие, начертили на них необходимые знаки. А потом, под пение специальных заклинаний, окрасили их кровью прабабушки. Говорят, они засветились, словно фосфор в темноте. И…
Листок выпал из рук. Одним движением я отправила его на пол. Отдохнула, называется. Перед глазами встали темные силуэты надгробных скульптур, в основном — скорбящие ангелы с отбитыми крыльями, руками и головами. А тело ощутило шероховатую твердость камня. И холод, проникающий в самое сердце.
25
Я вцепилась в письмо, словно его у меня отбирали. Снова и снова всматривалась в строчки. Перечитывала. Даже вслух. Катала на языке звуки, как ягоды, только что вынутые из морозилки. Такие холодные, что зубы ломит.
Большую часть ритуала я не помнила. Только те ощущения, что описывались в самом начале. Но при этом все было знакомо. До мельчайших подробностей.
Я кинулась к архиву. Пластиковые папки скрывали не только матчасть, но и дневники. Воспоминания. Ощущения. А я-то еще удивлялась, почему их не тронули. Конечно, ведь там не было главного — правды!
Она проявлялась на страницах книг. Извлеченная из подсознания, простая и в то же время скрытая за хитросплетениями слов. Я включила ноутбук и взгляд выхватывал нужное.
Там — строчка из заклинания. Здесь — знак, нарисованный мелом на ближайшей статуе. А вот — описание татуировки, что мелькнула на неосторожно оголенном запястье.
Мои романы… Они и были настоящим дневником. Хранителями памяти. И враг это понял куда быстрее, чем я сама.
Шуршание бумаги привело в чувство. Я лихорадочно расправила письмо и снова вчиталась.
Для ритуала нужны были двое. Тот, у кого забирали удачу и тот, кому его отдавали. Я лежала на могиле. А кто был вторым?
Кто оказался на кладбище ночью, хотя его не должно было там быть?
Кто позвал взрослых, когда что-то пошло не так? Ведь Аллиан в этом ритуале не предусматривался.
Кто был рядом со мной все эти годы?
Кто подтолкнул к шоу и познакомил с Вороном?
Ответ лежал на поверхности, но поверить не получалось. Ну не Ольга же! Не лучшая подруга! Быть такого не может. Тем более что если ответ на вопрос лежит на поверхности — он, скорее всего, неправильный.
Был еще один способ узнать правду. Спросить Ворона. Но на это я не осмелилась.
От мыслей закружилась голова. Но я не признавалась себе в причине. Решила — просто устала.
— Никакой писанины сегодня! И — спать!
В холодильнике нашелся давно засахарившийся мед. Настоящий, башкирский. Я ковырнула пару ложек, развела в чуть теплой воде и выпила залпом, не обращая внимание на приторную сладость.
Спать! Мне любой ценой надо заснуть, а то в голову такой бред лезет!
Подушка казалась горячей, ортопедический матрац — жестким, а махровая простынь — душной. Тело горело как в лихорадке, возбуждение то накатывалось горячей волной, то сменялось ознобом. Проклятый Ворон! Из-за него же не сплю! Ну, погоди! Значит, и ты у меня спать не будешь.
Он появился почти мгновенно, видимо, подхлестнула моя злость. Позвонил, по-хозяйски вошел в квартиру, развалился в моем любимом кресле в гостиной.
