Она была прервана самым бесцеремонным образом – Крокодил, как его прозвали сослуживцы, за шкирку вытащил меня утром на улицу и устроил адскую по нагрузке тренировку, на корню пресекая любые попытки воспротивиться или просто остановиться. В тот день мы пробежали пятнадцать километров, прилично отмутузили друг друга, проорались и вернулись в квартиру уже спокойными, умиротворенными и уставшими. Его тоже можно было понять – ребёнок друзей изводил сам себя на глазах прожившего почти четыре десятка лет мужика, впервые столкнувшегося с проблемой воспитания. То, что он решил рискнуть и прибегнуть к испытанному армейскому методу, благо опыт имелся, говорило о крайней степени его отчаяния.
Но метод сработал…
Третий этаж. Знакомая стальная дверь, скорее подходящая денежному хранилищу или даже бункеру высшей степени защиты, а не жилой квартире. Круглый пятачок дверного звонка. Коврик для обуви с гостеприимной надписью «Добро пожаловать!». Глубоко вздохнув, я чуть пошатнулся – шампанское оказалось жутко коварным напитком, даже долгая прогулка не выветрила остатки алкоголя из крови. Утопил кнопку звонка и продержал так три секунды. Пауза. Ещё раз. И ещё. И короткие нажатия, пять раз подряд. Азбука Морзе. Когда дверь распахнулась настежь, обитатели квартиры уже знали, кого увидят.
Застывшая на пороге Алла радостно улыбалась и заключила меня в крепкие, не по-женски сильные объятия. Невысокая, крепкая, ладная женщина с копной рыжих волос, сущая бестия по характеру для всех, кроме близкого круга. На меня пахнуло ароматом стряпни – отчётливый аромат пирожков с мясом и капустой выползал из кухни и донёсся до моего носа, заставив заурчать желудок, в котором с самого утра ничего толком не было.
– Голодный. И пьяный, – констатировала Алла, сморщивая носик, и потянула меня за порог. – Гена! Мелкий вернулся! Пока он не поест, не вздумай орать на ребёнка!!!
Это один из её пунктиков. Алла считала, что меня можно откормить и я вырасту ещё немного. Как будто недавних изменений в теле было недостаточно!
– Я ему все уши оборву!!! Будет знать… – донёсся до меня грозный рык из расположенного в дальней комнате кабинета. А на душе вдруг воцарилось спокойствие. Перешагивая порог квартиры, я впервые за долгое время почувствовал, что у меня есть дом. Не стены, а то самое важное в жизни место, почти сакральное по своей сути, то, где ждут моего возвращения. И все мои мысли крутились вокруг этого. Я. Вернулся. Домой. Разве было что-то более важное?
* * *
Всем необходимо место, где время от времени можно преклонить голову и отдохнуть. Сакральное, родное, уютное и комфортное во всех смыслах. Вполне реальное или даже чуть-чуть абстрактное. Для большинства таким местом становится дом. Не просто точка на карте, не просто четыре стены, а нечто куда более сложное для понимания, то, что можно ощутить лишь душой.
Возвращение домой удалось на славу – эмоции бурлили, несмотря на некоторую усталость и опустошённость. Оказалось, что я очень соскучился по своим друзьям, взвалившим на плечи тяжкие обязанности по моей опеке и воспитанию. Геннадий и Алла Лаптевы – семейная чета родом из Сибирска, близкие друзья моей матери и семьи в целом – знали меня с пелёнок и принимали самое деятельное участие в моей жизни с самого её начала.
Двухметровый Гена возвышался над супругой на две головы, превосходил её массой чуть ли не втрое и, как это часто бывает, внутри семьи вёл себя словно завзятый подкаблучник, отдыхая от роли тирана и деспота, которая сопровождала его в остальной части его жизни. Именно поэтому после того, как Алла прокричала, мол, пока ребёнок не поест, никаких воспитательных мер и оборванных ушей, этот грозный амбал только кивнул и плотнее запахнулся в серый махровый халат, делавший его похожим на гигантскую седеющую обезьяну. Этакий Кинг-Конг на пенсии.
Кормила меня Алла блюдом, оценить которое по настоящему я смог только в России, – пельменями. Во всяком случае, его азиатские аналоги, приготавливаемые в основном при помощи обжарки в большом количестве масла, я ценил гораздо меньше. В моих глазах те малюсенькие хрустящие кусочки теста с мясным фаршем внутри бесспорно уступали своим более матёрым сибирским сородичам, вылепленным от души и с целью закормить одного худощавого японца до состояния бессмысленного сытого блаженства. Восхитительная смесь нескольких видов мяса, обильно сдобренная пряностями и травами, упрятанная в плотную оболочку из варёного теста и утопающая в наваристом бульоне, не оставила мне ни единого шанса… я объелся.
– Никогда не понимал, почему женщины так любят смотреть на тех, кого кормят, – поделился я с Аллой на самом деле давно интересовавшей меня совокупностью жизненных наблюдений. – Причём вне зависимости от различий в нации, воспитании и менталитете, все женщины делают это, подперев подбородок рукой. Может, ты меня просветишь?
Кухня в квартире Лаптевых выглядела как нечто среднее между кабинетом алхимика, местом для священнодействий и царством всевозможнейших видов кастрюль и сковородок, ибо развешаны на стенах последние были просто в неимоверном количестве. Стильный, тёмного дерева кухонный гарнитур, газовая плита, обширнейший деревянный стол, окружённый четвёркой удобных резных стульев, множество шкафчиков, сквозь стеклянные дверцы которых видна была посуда, баночки и скляночки с приправами, бутылки и прочее из того, что можно найти на кухне. Абсолютно всё говорило о том, что здесь готовят, и готовят довольно-таки часто. Нет, даже не готовят, а посредством долгих и сложных ритуалов созидают воистину кулинарные шедевры. И один из этих шедевров я как раз заканчивал уничтожать.
– Не думала, что подобное может тебя интересовать. Вы же, мальчишки, всё время посвящаете куда более важным темам, – съехидничала женщина в ответ, встряхнув копной рыжих волос и сонно потягиваясь. – Если ты уже поел, то хватит ковыряться в тарелке. Лично я не хочу пропускать твой рассказ о жизни в школе, но и засиживаться допоздна не собираюсь.
– Пока я ем, я чувствую себя в безопасности, – признался я, испивая до дна чашу стыда. – Он сильно бесился?
Алла только отмахнулась и шустро изъяла всю лишнюю посуду со стола, выгрузила её в мойку и вышла за мужем. Глядя вслед этой маленькой женщине, я в очередной раз подумал, как мало знаю об этих загадочных существах – в частности, не понимаю того, как они получают свою власть над мужчинами. Наглядный пример этой самой власти заявился на кухню буквально через пару минут. Лысый амбал в халате только хмуро зыркнул в мою сторону, послушно последовал за женой, усаживаясь за стол напротив меня, и угрожающе засопел. Две пары любопытных глаз незамедлительно начали сверлить меня, угрожая проникнуть в душу и вытрясти всё самостоятельно, не дожидаясь покаяния. Оставшись без «оборванных ушей», я окончательно утратил моральные и нравственные ориентиры, или, как это называл Гена, попутал рамсы:
– Может, накатим по пятьдесят?!
Универсальный жест, изученный с подачи одноклассников ещё в «Красном фонаре», сопровождавший моё предложение, должен был показать, насколько глубоко я интегрирован в незнакомую мне культуру.
Супруги немного удивлённо переглянулись – произошёл краткий и молчаливый обмен информацией, – синхронно кивнули друг другу и вновь посмотрели на меня, на этот раз с любопытством энтомологов, изучающих новое, неизвестное науке насекомое. Сразу после этого Алла медленно поднялась из-за стола и плавно направилась к ближайшему кухонному шкафчику, в котором поблёскивала целая батарея графинов и разномастных бутылок. Путь её пролегал мимо меня, с довольной улыбкой размышляющего о том, как просто всё решается в этой стране.
