Через реку Смрадную был перекинут мост, называвшийся Каленым. Или Калиновым. Тоже что-то из сказов прошлого вспоминалось. Но стоит произнести тут это слово – Каленый, – как даже озлобленные подземные твари Кощея, каким и названия нет, спешили раствориться во мраке. Кощею слово тоже не нравилось, но чтобы опасаться – так нет. Впрочем, он лишь однажды при кромешниках упомянул о мосте, который лежит через расселину, назвав Каленым. Рубец тогда не очень обратил на это внимание. Но потом задумался: Калинов мост, Каленый мост? И вот что забавно: чем больше он об этом думал, тем четче вспоминал, что каленым называют металл, из которого куют оружие.
Металл в мире Кощея не ковали. Это если не учитывать злато и серебро, над которым трудились в подземных мастерских работавшие на Кощея карлики. А вот булат острый они никогда не изготовляли, он считался тут чем-то гибельным. Потому-то Каленый мост неживых тварей отпугивал. А вот он, Рубец, да и другие кромешники порой переходили по нему. Мост как мост. Но Рубец понимал: кромешники, пусть лишь наполовину живые, все же люди и, значит, металл им не причинит вреда, не отпугнет.
И вот теперь Кощей отправлял своего слугу Рубца к Каленому мосту. А может, и далее. Это уже должен был решить сам Рубец. Он обладал колдовским умением проследить то, что может находиться на расстоянии. Но почему же Бессмертный не сделает это сам? Ах да, он же не видит тех, кто явился с ведьмой. А вот он, Рубец, сумеет их увидеть и все рассказать хозяину. Сознание этого наполняло кромешника особой гордостью. Да и просто прогуляться по вольному воздуху под небом он был очень даже не прочь. Кромка… она ведь порой и кромешников угнетает.
Когда Рубец поднялся наверх и оказался в узком выходе из пещеры, на него сразу налетел порыв ветра. В этом ветре – студеном, горном – даже летом ощущался привкус льда. И неудивительно – склон горы, уходящий вниз от зева пещеры, весь был покрыт белой пеленой снега, из которой то там, то тут выступали обломки скал. Кромешник шагнул по снежному насту и вдруг поскользнулся. Его это рассмешило. И обрадовало. Ведь сейчас он был обычным человеком, без своих чар и магии, какими не успел воспользоваться. И немного пройтись по заснеженному склону кромешнику было весьма приятно: это напоминало обычную жизнь, по которой он так тосковал в сумраке Кощеева царства.
Рубец потянулся всем телом. Хорошо все же почувствовать себя живым! Хотя тут, где вокруг столько смерти, это опасно. Вон сколько неупокоенных мертвецов лежат под камнями. Они сразу почувствовали его движение, зашевелились. Камни их придавливают и удерживают, но если столько времени копишь силу, можно их и сдвинуть. Особенно часто мертвецы поднимаются и бродят, когда в этом мерзлом краю наступает по-настоящему долгая темная ночь. Однако и сейчас, в серый летний день, когда спрятанное за бесконечными тучами солнце почти склоняется к горизонту, они порой выбираются из-под завалов и уныло блуждают по пустынным холмам. Рубец заметил, как то один камень дрогнул и сдвинулся, то другой. Показались поскрипывающие, искореженные тени.
Рубец лишь наблюдал. Неупокоенные ума не имеют, но сила в них есть. Вот и прутся куда надо и не надо. Когда выбираются и выпрямляются, на них можно рассмотреть лохмотья от оставшегося из прежней жизни облачения, некоторые даже в шлемах, скалящиеся черепа обтянуты остатками кожи. На иных еще и волосы сохранились, которые сразу же подхватило ветром, а у некоторых завращались глаза в глазницах. Глаза обычно кровавые или гнилые, но так и шарят, ищут, кто потревожил их покой, кто ходит поблизости. Рубец заметил, что некоторые стали поворачиваться в его сторону. Совсем неподалеку от входа в пещеру один из неупокоенных все никак не мог выбраться из-под камня, загребал костлявыми руками, скрипел. Даже смешно. Его лють и голодная ярость – это всего лишь остатки былой силы, но она-то и поднимает истлевших мертвецов. Ладно, будет вам. Рубец начал негромко насвистывать – печально, протяжно. И скрюченные тени замирали, складывались, некоторых опять завалило камнями – даже земля на склоне дрогнула, снег посыпался, поплыл пластами. А потом под тот же негромкий свист заклубился холодный мутный туман, заслонил все. И стало тихо. Вот-вот, нечего подниматься, пока не позвали.
Рубцу было приятно, что он так легко справился с нежитью. Ощущать себя чародеем – это так сладко! Это и защита, и уверенность. Но отчего же такая тоска? Вон Бессмертный никогда особо унылым не бывает. Его и золото радует, и любит над своими же кромешниками потешаться, и дев жертвенных соблазняет. Даже его ярость полна почти человеческой силы. Они же… они кромешники. Они живые лишь наполовину. Может, потому и желают хоть как-то растормошить оставшуюся половину души, насладиться новизной.
Когда в этот раз Рубец уходил из подземелья, он не мог не заметить зависть в глазах Поломанного, видел и то, как могучий Белый пристально смотрит ему вслед. Белый порой похваляется, что при жизни был непобедимым витязем. Но и его уложили. Или не совсем. Живой-то в услужение к Кощею не попадет. Зато, забрав полуживых к себе, Кощей наделил их великой силой чародейства. И они могут использовать ее.
Вот и сейчас Рубец раскинул руки, взмахнул, ощущая, как за спиной взвились темные перепончатые крылья. Сильно раскрыл их и легким прыжком перенесся с одного скального обломка на другой. Хотелось бы вообще взлететь, но чар не хватало. Все же когда-то он был простым человеком, тело его еще человеческое. Поэтому и неупокоенные его чуют, поэтому полностью отдаться могучей магии он не в силах. Но все равно летит. Скачками, правда, зато быстро, легко.
Он вынырнул из насланного им же самим густого тумана, пронесся над пустыми, голыми склонами и опустился на каменистом плато. С одной стороны оно наклонно спускалось к далекому лесу, с другой заканчивалось обрывом, откуда далеко внизу было видно зеленое округлое озеро среди серых холмов. И везде, по всему плато, виднелись стоявшие колоннами высокие голые камни. Они совсем не походили на те обломки, под которыми таились живые мертвецы. Эти же, выветренные и чем-то походившие на окаменелых околдованных великанов, были установлены правильными рядами. А может, некогда они и были великанами, застывшими под чарами Кощея? Хотя какое дело до этого Рубцу? Он только знал, что это не место неупокоенных мертвецов. Зато тут водится кое-что похуже. Или кое-кто. Но пока все было тихо.
Кромешник осторожно прошелся меж стоячих камней, потому как один из них был сейд-камнем, к которому приходившие сюда местные шаманы приносили жертвы, желая умилостивить духа-покровителя рода. Кощей же подчинил этого духа, сделав стражем и повелев охранять заветный шлем-зерцало – диво дивное, которое могло отражать наносимые удары. И если пришлые с ведьмой уже раздобыли неуязвимую кольчугу под Кит-камнем, то теперь им наверняка понадобится и шлем.
Но когда те пришлые еще явятся! Кромешник со слов Кощея знал, что чародейка и ее невидимые гости будут идти снизу, от самого огромного озера с камнями-островами. Там располагалось стойбище оленеводов, куда он не так давно спускался за синеглазой беглянкой. Так что путь неблизкий – дня три-четыре хода, не меньше. И выйдут они именно сюда, где лес сменяется невысокими кривоствольными березами. Именно там и таилась расселина, через которую перекинут Калинов мост. Но пока они в пути, Рубец может просто расслабиться, побездельничать, занять себя чем-либо. Сейчас он почти свободен, поэтому…
