– И что?
– Когда он вернулся домой год спустя, он был стар и измучен… Его ничто не интересовало. Я заставила его пообещать, чтобы он не трогал моего отца, если тот не тронет его.
– Ага! Потому он и затаился. Прошло немало времени с тех пор, как он что-то предпринимал в последний раз. Лишь пара стычек, чтобы его люди не скучали.
– Да. Это моя вина.
– Он передумал?
– Да. Он сказал Белулу и Рахману, чтобы приготовились к последнему наступлению, и послал Эль-Сенусси и Эль-Медуари, чтобы добыли средства и завербовали солдат среди беглецов, живущих в прибрежных государствах. Он приказал убивать агентов моего отца, где бы тех ни схватили. Прольется кровь.
– Так продолжается уже много лет. И будет продолжаться, пока не умрет Гарун или твой отец.
– Или дольше. У нас есть сын Мегелин. Парень полон ненависти.
– Понятия не имею, о чем ты. И почему Гарун решил передумать? Он держит слово.
– Он счел, что мой отец нарушил перемирие. Люди отца в Кавелине, Хабибулла и Ахмед, похитили твоего толстого друга.
– Насмешника? Что с ним? Год назад я послал его встретиться с Гаруном, но он пропал.
Рагнарсон решил, что скажет больше, когда услышит ее ответ.
– Я точно не знаю. Может, Гарун знает. Марена-димура ему рассказали. Хабибулла был моим телохранителем, когда меня похитил Насмешник. Вернее, они назвали это похищением – я тогда была не особо сообразительна, а толстяк умел заговаривать зубы. Я пошла за ним по своей воле. Думала, может, мне удастся принести мир. Так или иначе, в ту ночь твой друг едва не убил Хабибуллу. Полагаю, с тех пор он жаждал мести.
– Дерель! – позвал Рагнарсон, а затем снова обратился к Ясмид: – Ты смогла бы теперь встретиться с Хабибуллой?
– Но зачем? Не будет ли из-за того лишних хлопот? Все обо мне уже забыли. Если они узнают… будет только хуже.
– Господин? – спросил Пратаксис.
– Узнай, может ли этот Хабибулла, или как его там, прийти сюда.
– Сейчас?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Не думаю… – Но Пратаксис все же вышел.
– Я его насмерть загоняю, – пробормотал Рагнарсон. – Жаль, что Гьердрум еще не вернулся. – В обязанности Пратаксиса входила лишь организация встреч с послами и представителями торговых компаний. – Прошу прощения. Тебе незачем себя выдавать. Ты считаешь, что Хабибулла приказал похитить Насмешника, поскольку тот поднял на смех твоего отца? И из-за этого Гарун снова начнет войну?
– Это лишь одна операция. Которую он планировал много лет. Все или ничего. Он считает, что племена восстанут, чтобы его поддержать.
– Да. Ну да. Но у Эль-Мюрида нет Насмешника. И Гаруну об этом известно. Тамошние марена-димура – его шпионы.
– Я расскажу тебе все, что знаю. Кто-то убил людей Хабибуллы. Потом толстяка передали человеку в черном. Гарун решил, что убийцы сбежали на север, чтобы там укрыться.
– Погоди… человек в черном? Расскажи о нем.
– Марена-димура говорили, что он был высокий и худой. И носил маску.
– Маску?
– Металлическую маску. Может, золотую. С драгоценными камнями. Похожую на тварей на стенах храмов в городах в джунглях. Убийцы его боялись.
Рагнарсон закрыл лицо руками.
– Гарун исчез, – продолжала Ясмид. – Я боюсь, что он попытается убить моего отца, чтобы вызвать хаос на время вторжения в Хаммад-аль-Накир. Я пришла сюда, надеясь, что ты можешь помочь.
– И чем же?
– Удержать его.
– Не понимаю.
– Я люблю отца. Он хороший человек и не хотел ничего дурного…
– Во время войн погибло около миллиона человек.
– Это не вина моего отца. Он этого не хотел. Во всем виноваты такие, как Насеф. Его генералы были обычными бандитами.
Рагнарсон не стал возражать – отчасти она права. Но ее отец отдал приказ обратить в их веру Запад и убивать каждого, кто ее не примет.
– Что я могу сделать? Я даже не знаю, где Гарун. За последние десять лет я видел его лишь однажды.
Ясмид расплакалась:
– Судьба жестока. Почему те, кого я люблю, занимаются только тем, что пытаются убить друг друга? Мне не следовало сюда приходить. Мне следовало знать, что все это ни к чему. Зря я потратила столько сил, чтобы выбраться, скрывалась от людей Гаруна… Все ни к чему.
– Может, и нет. Есть вероятность… Старая история о враге врага.
– Прошу прощения?
– Есть еще больший враг. Которого сочтут более опасным как твой отец, так и твой муж.
– Ты говоришь загадками.
– Терпеть не могу даже упоминать их имя. Я уже видел раньше людей в черном и сражался с ними. Их называют тервола.
От лица Ясмид отлила краска.
– Шинсан… Нет!
– Кто же еще захотел бы притворяться тервола?
Но с другой стороны, зачем Шинсану захватывать в плен Насмешника? Какие связи с Шинсаном были у Бальфура? Неужели они проникли и в Гильдию? И этот Вилис Нортен, который пользовался именем марена-димура, был вессонцем из Кавелина… Шинсанские шпионы в Кавелине?
– Дерель! – Но Пратаксис уже ушел. Рагнарсон написал несколько имен: Орион, Вальтер, Мгла, Требилькок. Самое время выяснить, сумел ли Майкл что-то узнать. – Кто-нибудь в курсе, куда поехал Гарун?
– Нет. Он просто исчез, ничего не сказал даже Белулу или Рахману. Он всегда так поступает, и все на это жалуются. Обещает, но продолжает делать так же. Думаю, он попытается убить моего отца.
– Если бы я сумел с ним связаться, эту войну еще можно было бы остановить. Твой отец – он тебя послушает?
– Да. – Даже по прошествии стольких лет у нее не оставалось сомнений.
– Он изменился. Теперь он толстый старик. Говорят, он сошел с ума.
– Знаю. Люди из пустыни приходят к Гаруну и все это говорят. Говорят, будто он предал идеи, ради которых захватил Павлиний трон… Люди вроде Насефа сделали его другим.
– Насеф умер много лет назад. Я сам его убил.
– Бандит по имени Насеф мертв, но осталось много таких, как он. Они окружили отца стеной и забрали у него власть.
– У него все равно остается право голоса. Правоверные поддержат его, если он выступит публично. Скоро ведь Дишархун?
Во время праздника Дишархун, или Священной недели, в Аль-Ремише собирались паломники, чтобы послушать Эль-Мюрида.
Рагнарсон думал только о Кавелине. Если Гарун попытается вторгнуться со стороны Кавелина и Тамериции и потерпит неудачу, у Эль-Мюрида появится законный повод ответить, что может привести к новым войнам.
– Мало мне проблем? – пробормотал он. – Гарун, Гарун… может, мне и впрямь следовало перерезать тебе горло много лет назад.
