Я изучал ссылку с прошлогодними подсказками к охоте за сокровищами, когда в дверь постучала мама:
– Эй, Кальван, не хочешь поиграть в «кошелёк или жизнь»? Знаю, на улице холодно, но мы могли бы сходить в окрестности Саммита…
Я задумался. Саммит-Хилл – это исторический район Сент-Пола. Там всегда есть чем поживиться. Конечно, я вырос из таких игр, но поездка в Саммит сулит кучу конфет. Кроме того, мы уже давненько туда не ездили. Оскар всегда бесился, что там сложно найти парковку, поэтому постепенно после его женитьбы на маме поездки сошли на нет. Я всё ещё был в красных брюках и толстовке. Оставалось надеть чёрные сапоги, красный плащ и шлем. Всё это мама притащила вчера вечером.
– Конечно! Дай мне пять минут.
Я могу взять детскую переноску, которую раздобыл Дэйв, и спрятать туда Спаркса.
– Жди здесь, – сказал я зайцу, натягивая шлем. – Я скоро вернусь. Только прихвачу наволочку для конфет.
Я прошёл примерно полкоридора, когда из подвала возник Оскар. Мы практически столкнулись.
– Прости, Оскар, я…
– ТЫ ЧТО НАДЕЛ?! – проревел Оскар, и его лицо исказилось от гнева.
Я невольно попятился:
– Это костюм на Хеллоуин, мама собиралась отвезти меня…
– НИЧЕГО ПОДОБНОГО! Я УЗНАЮ ПРОКЛЯТОГО ВУЛКАНЦА, Я НЕ СЛЕПОЙ!
Его лицо приобрело ужасный серо-коричневый оттенок старого кирпича. Внезапно он стал ещё больше, напоминая раздувшуюся лягушку.
У нас с Оскаром случалось немало стычек с тех пор, как он женился на маме. Он вспыльчивый и часто кричит, но никогда ещё я не видел его в таком гневе. Храбро глядя на сжатые кулаки, я ожидал удара. И он, скорее всего, врезал бы, если бы не мама, которая практически телепортировалась с кухни и встала между нами.
– Оскар! – резко заговорила она. – Прекрати немедленно, ты пугаешь Кальвана.
Мгновение Оскар был на грани насилия. Его глаза сверкали, как наконечники копий из обсидиана. Затем ярость перешла во что-то холодное и гораздо более страшное. Багровый отблеск его кожи стал серым и холодным. Он снова превратился в гранитного монстра, каким я запомнил его однажды утром.
– Ты имеешь к этому какое-то отношение?
Его голос звучал остро и почти смертоносно. Мама кивнула:
– Конечно, прошлой ночью я говорила тебе, что забрала из магазина костюм.
– Но это не костюм на Хеллоуин! Это… просто какая-то языческая ерунда!
Голос Оскара всё ещё звучал зло и холодно, но он старался держать себя под контролем, хотя выплёвывал слова, как одна из кобр, стреляющих в жертву ядом.
– С плащом всё получилось легко, – ответила мама мечтательно, словно загипнотизированная; это заставило меня вздрогнуть. – Подошла часть наряда дьявола. С головным убором пришлось тяжелее – мы взяли пластиковый шлем римского гладиатора и покрасили его из баллончика.
– Ты же знаешь, как сильно я ненавижу Зимний карнавал, – процедил Оскар.
– Дедушка наряжался вулканцем ещё в пятидесятых. И на карнавале встретил мою прабабушку. – Мама взглянула на меня через плечо. – Ты знал об этом, Кальван?
– Я… нет.
Разговор ушёл в сторону. Мама витала в космосе, а Оскар всё ещё выглядел безумным и готовым на убийство.
– Так и было. Затем он стал Рексом. Прабабушка хранила костюм в сундуке. Перед смертью она оставила всё моей маме, которая поклялась хранить память. Когда и она умерла, я думала, всё перейдёт мне, но нигде не могу найти сундук. Может, стоит как следует обыскать чердак…
Мама повернулась и, не глядя ни на меня, ни на Оскара, начала подниматься по лестнице. Я попятился в сторону кухни. Оскар перехватил мой взгляд и покачал головой. Когда дверь на чердак захлопнулась, он ткнул в меня пальцем:
– Ты наказан. На две недели. Ступай в свою комнату, сними этот дурацкий наряд, положи в сумку и принеси мне. После этого сразу приступай к выполнению домашнего задания. Уверен, там достаточно работы. Ты меня понял?
Я кивнул. Страсти противостояния раздирали меня изнутри, но в голосе Оскара и его блестящих глазах читалась такая сила, что у меня явно не было ни малейших шансов выиграть спор. Я просто пошёл и сделал то, что мне приказали, игнорируя вопросы Спаркса, пока не закончил уничтожать костюм и делать домашнюю работу.
Несколько часов спустя я стал потихоньку приходить в себя. Пересказал всю ситуацию Спарксу и закончил фразой:
– Не понимаю, что со мной произошло.
Спаркс объяснил:
– Это была сила Короля Зимы.
Словно подтверждая его слова, за окном зашумел ветер и по стеклу застучали градины.
Глава 13
Плохая погода и пылающий мех
Я проснулся от трескотни радио в столовой – далёкий голос зачитывал список школ, которые сегодня не работают. Я разлепил веки. Комната была залита ослепительным светом. Я отодвинул занавеску и увидел мир, захваченный властью льда и снега. Холодный, яркий и резкий свет отражался от поверхностей.
Поднимаясь, я продолжал слушать сообщение: «…неожиданно сильная метель обрушилась на город. Хуже была только буря на Хеллоуин в 91-м г оду».
Через несколько минут, услышав, что наша школа тоже закрыта, я с наслаждением вернулся в вертикальное положение.
Но мозг уже включился – вспомнился вчерашний день, когда Оскар подавил мою волю. Я невольно поёжился. В морозном утреннем свете всё казалось ещё ужаснее. Особенно после того, как я осознал, что такое случалось и раньше: он приказывал, а я подчинялся. Но тогда всё быстро заканчивалось и не давило с такой силой.
Я ещё обдумывал ситуацию, когда улыбающаяся мама неожиданно вошла в комнату и принесла завтрак:
– Доброе утро, Кальван. Я напекла вафель и решила побаловать тебя завтраком в постель.
Она водрузила поднос на подлокотник и по-турецки примостилась на постели у меня в ногах.
– Когда-то в такую холодную морозную погоду твой отец любил приносить завтраки мне в постель. Это согревало.
Если она и помнила вчерашние события, то виду не подавала. Ради её спокойствия я включился в игру:
– Где Оскар? – осторожно поинтересовался я.
– Думаю, в подвале, а может, укатил в главный офис. Не знаю, здесь ли он. Кажется, есть следы в гараж и обратно. Но я ещё не выходила на улицу, поэтому не могу сказать наверняка, уехал он или нет. Давай лучше есть вафли, пока они горячие и свежие.
Она положила вафли с клубникой и взбитыми сливками на тарелку. Я сделал то же самое. Ещё мама поставила маленькую тарелку – для Спаркса. Несколько минут мы наслаждались этой вкуснотищей. Потом мама заговорила:
– Боюсь, ты находишь это странным.
– Что?
