Ярко пылающий заяц грохнулся на пол.
– Кажется, ты проснулся?
Мы встретились глазами и его голос смягчился:
– Спокойно, Кальван. Всё хорошо. Мы в школе под сценой и свободны от всех цепей, по крайней мере пока.
Я потёр глаза и тыльной стороной запястья вытер нос.
– Чувствую себя ужасно.
– Ты плакал во сне.
Вновь обрушилась боль. Я бездомный, отчим – чудовище, захватившее мою мать. В уголках глаз заблестели слёзы. Горло перехватило, будто туда сыпанули горсть битого стекла. Спаркс запрыгнул на подлокотник кресла и положил передние лапы мне на грудь.
– Кальван…
Сдерживая рыдания, я несколько раз глубоко вдохнул и выдавил:
– Всё в порядке. Через минуту буду в норме.
– Сомневаюсь.
Я фыркнул и вытер нос:
– Возможно, ты и прав. Но давай хотя бы сделаем вид, что я в норме. Это придаст сил для восстановления.
Требовалось снова принять душ. И поесть.
– Надеюсь, что это поможет быстрее вернуть форм у.
Спаркс расправил уши и пожал плечами:
– Валяй! Хуже точно не будет.
Я помылся. В кошельке отыскалось восемь долларов пятьдесят центов. Этой суммы хватило на десять шоколадных батончиков, столько же клубничных пирожных, восемь маленьких пирожков и две буханки хлеба. Я не собирался покупать хлеб, но Спаркс настоял. Клерк хоть и покосился на мои разборки с рюкзаком, всё же решил благоразумно промолчать.
Три пирожка и два пирожных я умял сразу по дороге обратно. В школе Спаркс сварганил бутерброд с арахисовым маслом, позаимствованным из учительского холодильника.
– Отпустило? – уточнил он, когда я покончил с едой.
– Немного. Просто каждый раз, когда я вспоминаю, что происходит с Оскаром и мамой…
Спаркс сочувственно кивнул:
– К сожалению, именно об этом мы и обязаны думать.
– Знаю. Теперь либо он, либо я, верно?
– Боюсь, есть ещё вариант: оставить маму и бежать отсюда как можно дальше.
Я вздрогнул.
– Необходима помощь. Надо позвонить Дэйву.
Вероника Харрис почти сразу сняла трубку:
– Алло?
– Привет, Вероника. – Она настаивала на том, чтобы я, как и учителей, звал её по имени. – Это Кальван. Можно Дэйва?
– Конечно, дорогой. Уверена, что он уже встал. Сейчас отнесу ему телефон. Подожди секунду.
– Кальван? – Голос Дэйва звучал болезненно и глухо. – Что случилось?
– Я немного не в себе…
Я вдруг услышал себя со стороны и, осознав, что говорю с надрывом, попытался собраться:
– Вчера утром я снова спустился в подвал Оскара.
– Без меня? Не круто, чувак. Вообще не круто.
– Если тебя это утешит, Оскар меня поймал. Пришлось несладко.
Я даже думать боялся, что могло случиться с Дэйвом, окажись он с нами. Веских причин оставлять моего друга в живых у Оскара не было.
– Из-за этого я несколько не в себе.
– Это потому что ты в одиночку попёрся! Ладно. Давай рассказывай.
Когда я закончил, Дэйв только присвистнул и закашлялся. Потом выдавил:
– Ди-и-ичь.
– Чувствуешь?
– Минутку, я спрошу у мамы, можно ли тебе побыть у нас несколько дней.
– Подожди!
Мне очень не хотелось его останавливать, но…
– Что? Почему?
– Включи мозги. Что ты ей скажешь?
– Скажу, что у тебя дома проблемы. Она видела твою маму, сама была замужем за папой – она поймёт.
Это звучало мило, мне очень хотелось согласиться, но…
– Нет. Оскар прекрасно знает, что ты мой лучший друг и где ты живёшь. Он придёт к вам в первую очередь.
– По-твоему, в школе безопаснее?
– Мы со Спарксом надеемся, что так.
Это была одна из причин, по которой мы выбрали школу.
– Спаркс считает, что школа хранит все мои приходы и уходы. В магическом смысле это отлично работает.
– Ладно, согласен. Но в понедельник начнутся занятия: где гарантии, что Оскар не позвонит в школу или не придёт за тобой?
– Ты прав. Об этом стоит подумать.
– У тебя сохранилось членство в научном музее?
– Отличная идея!
Напряжение спало. Молодчина Дэйв! В один момент решил проблему, над которой я так долго бился.
– Видишь, и я на что-то сгодился. Ты, конечно, умный – мозги аж из ушей лезут. Зато у тебя напрочь отсутствует житейское, уличное мышление.
Я засмеялся. Сразу легче, когда ты не один.
– С этим не поспоришь.
– Даже не пытайся, друг мой. Даже не пытайся.
– По рукам. Быстрей выздоравливай и возвращайся в строй. Тогда сможешь помочь не только советом.
– Ладно. Я выберу подходящую одежду и оставлю под сценой. Держу пари, что об этом ты тоже не подумал. До связи.
Огонь согрел сердце; яркое и жаркое пламя заструилось по венам. Тени выходили через горло и нос. Свет боролся с тьмой, медленно наполнявшей мои лёгкие. Я тонул в темноте. Нет. Во Тьме!
– Это оно! – вскрикнул я и проснулся.
Спаркс, свернувшийся калачиком на моей груди, скакнул до сцены.
– Я проснулся! Я проснулся! Квадратный корень из отрицательного числа! «Друзья, римляне, земляки!» Из какашек единорога получается отличная мазь для излечения волшебного обморожения!
– Не понял…
– Извини.
Заяц цокнул языком:
– Жизнь в школе возвращает меня во времена учёбы в колледже Блэксток.
Шёл вечер вторника. Два дня мы прятались в музее, а по ночам возвращались в школу.
– Ты имеешь в виду колледж для огненных зайцев?
– Насмешил. Слишком специализированно. Колледж Блэксток создан для духов всех стихий. Во всяком случае, так было, когда я учился. С тех пор прошло несколько веков. Думаю, у ассоциации выпускников ещё записан мой лондонский адрес.
Смысл его слов доходил до меня с трудом.
– Ты посещал настоящий колледж?
– Да, Оксфорд. Учился у профессора Медеус. Ужасное существо, но с блестящим когтем и сильным даром.
– Когтем?
– В то время она была вороной – элементалем тени, – не знаю, что с ней сейчас.
Я отбросил мысль об элементалях-животных в Оксфорде и сказал:
