Оскар был тяжеловесом. Глыбой. Почти непробиваемым. Порождённым лютым морозом Королём Зимы. Мужчиной, обладающим нечеловеческой силой. Когда огонь заревел, он успел отшатнуться, прикрыв лицо и грудь каменными руками. Это спасло ему жизнь. Сгорели только волосы да, вспыхнув, обуглился мех на мантии.
В следующий миг под ногами содрогнулась и стала расходиться земля. Это сработало заклинание, защищающее Хозяина. По идее, я должен был рухнуть в яму, однако, вопреки всем законам физики и математики, оставался на прежнем месте, заливая окружающий мир огнём своего сердца. Вскоре всё помещение наполнилось пламенем.
Твёрдые, холодные стены перестали служить разделителем пространства. Я легко прошёл сквозь них. Потом сумел ассоциировать Оскара с камнем в углу камина.
Горячее, яркое, наполненное светом пламя внутри большого костра выдало присутствие Спаркса. Холодное, дымчатое и безумно грустное горение выдало маму.
Я чувствовал Цетиуса, который, удирая, бросился в глубокую яму. И Дэйва, ожидающего у тоннеля. Он не смел шагнуть в огонь и терпеливо ожидал своего часа, чтобы вступить в большую игру.
Две воли – моя и Оскара – наконец скрестили свои шпаги. Взмах клинка. Отражение. Ещё удар – жёсткий, расчётливый, мощный. Его мощь значительно превышает мою. В другой ситуации мне бы ни за что с ним не справиться. Но сейчас я бился не один. На моей стороне была вся мощь ритуального карнавала, в котором летние вулканцы одерживали верх над зимними бореями, – мощь, поддерживаемая энергией веселящейся толпы.
Внезапно с отчаянным криком, в котором воедино слились боль и ярость, Король сорвал с головы Корону и швырнул её мне прямо в лицо. Он очень точно выбрал оружие. Менее могущественный талисман вряд ли смог бы пройти сквозь огонь. Корона ударила меня чуть выше левого глаза. Резкая, жгучая боль, после которой потоком хлынула кровь, на мгновение ослепила. За это время Оскар успел развернуться и броситься вниз по спиральной лестнице, которая загоралась в местах его прикосновений.
В тот же миг, когда огонь погас, Дэйв ворвался внутрь и кинулся к трону моей матери. Он крепко схватил её за руку и потащил к проходу. Он не мог помочь мне справиться с отчимом, зато отлично знал, зачем я сюда пришёл. Я приоткрыл ворота сердца и пустил по ступенькам ревущий огонь, чтобы придержать Короля, пока Дэйв уводил маму по образовавшемуся тоннелю.
С вершины лестницы я разглядел лежащего внизу Оскара. Нас разделял каменный щит. При такой хлипкой защите я мог расправиться с ним за считаные секунды.
Однако он успел меня опередить и запел:
– Земля и камень, кровь и кость,
Явись скорее, страшный гость.
Бей громко в барабан, Зима,
Зову тебя на помощь, Тьма!
Он сжал кулак, и земля втянула его внутрь. Рухнувшие ступени завалили дыру и преградили мне путь. По воле отчима башня обрушилась. Но стало ли это его концом? Или концом его правления? Или произошло что-то уже совсем для меня непонятное? В одно мгновение тридцать тысяч блоков, из которых состоял ледовый дворец, растаяли и обвалились, вовлекая меня в свой водоворот.
Чёрная вода холоднее смерти и тяжелее камня. Она давила со всех сторон. Я понимал, что и в этот раз меня совершенно некому спасти. В этот раз мне действительно конец. Я отчаянно барахтался, но с каждым новым взмахом силы покидали тело. Наконец я сдался водам…
– Не в этот раз.
– Что?
Странный голос не принадлежал моей матери. Но звучание шло из сердца и казалось очень знакомым. Я снова подумал:
– Что?
– Возможно позднее, но точно не сегодня.
– Не сегодня что?
Ответа не последовало, однако давление стало спадать. Я разглядел, что ко мне приближается светлое пятно, напоминающее факел. Или это я приближался к нему? Через секунду Миссисипи выплюнула меня через дыру во льду. Я взлетел вверх на гейзере из тёмной воды. Он аккуратно поставил меня на ноги на железнодорожном мосту.
В башне из воды проступило лицо Русалки:
– Сегодня я перед тобой в долгу. А завтра… Она засмеялась и скрылась, оставив меня одного.
Но ненадолго. Не успел я пройти и десять шагов, как откуда-то с неба свалилось огненное пламя. Из него выпрыгнул сердитый Спаркс:
– Никогда больше так не делай!
– Слушаюсь.
– Что?
Заяц выглядел растерянным.
– Так точно, говорю. Я никогда-никогда не буду снова так делать. Потому что это лучшее предложение в моей жизни. Что тут непонятного?
– Всё ясно. Просто я думал, что ты, как обычно, начнёшь спорить.
– Тонуть не очень-то комфортно. Вряд ли мне захочется повторить этот опыт. Так с чего бы спорить?
Спаркс снова рассердился:
– Да хотя бы с того, что ты несносный мальчишка! К тому же настоящая заноза. Когда рухнула башня, а ты притворился, что тонешь, мы с Дэйвом спасали твою мать.
– Это я-то несносный?
– Именно это я и сказал, – кивнул Спаркс.
– Тогда это точно правда.
– Разумеется.
– Глупый кролик!
– Глупый заяц!
– Прекрасно, глупый заяц.
– Проклятый Мастер.
– Где мама?
– Дэйв успел её вытащить прежде, чем обрушилась башня. Я отведу тебя к ним.
– С ней всё в порядке?
– Да, всё как обычно.
Ужасная мысль вдруг пронзила меня.
– А как толпа?
– Замёрзли, промокли, но в остальном – полный порядок. Как я уже говорил, удовольствие купания досталось одному тебе.
– Кальван!
Я уже уходил, когда из кабинета выглянула Женевьева Монро.
– Да, мам.
– Я приготовила обед.
– Спасибо! Где он?
– Всё как ты любишь: бекон, бекон, бекон, салат и томатный хлеб. Я испекла его в полночь.
– И?
Я не уловил связи между бутербродом и полуночью.
– Я как раз пересаживала паучий цветок. Лучше всего это делать при лунном свете.
Я кивнул:
– Ты уже говорила.
– В общем, когда я закончила пересадку, то неожиданно ощутила такой сильный голод, что сама съела твой бутерброд.
– Ну и на здоровье. Только зачем ты мне всё это рассказываешь?
– Не знаю.
– Всё отлично. Люблю тебя, мама. Мне пора на автобус. Пока.
Я быстро чмокнул её в щёку.
– Кальван!
– Да.
Я старался не выдать своего раздражения.
