— Как мы можем узнать, кто еще отравился грибами на поминках? — спросила я Оксану, как только мы покинули пределы отделения.
— Пошли на рынок, — предложила она. — Я подойду к девчонкам-продавщицам, которых Рада пригласила на поминки, и спрошу, вернее, вы спросите.
— С Радой не боишься встретиться? — поинтересовалась Алина.
— Вряд ли она после похорон там будет. У нее есть, кому торговать.
Мы появились на рынке в тот момент, когда две девушки раскладывали товар.
— Олеся, — подозвала одну из девушек Оксана. — С тобой хотят поговорить. — Передав девицу в наши руки, Оксана испарилась. Я глазом не успела моргнуть, как ее след простыл. Очевидно, она все же боялась столкнуться с вдовой.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросила продавщица, с интересом разглядывая нас.
— Да. Олеся, вы ведь были вчера на поминках?
— Та-а-к, — на распев ответила она.
— Вы себя хорошо чувствуете?
— Лучше, чем Василь Степанович, — пошутила она. — А почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что наша родственница была на похоронах и отравилась грибами. Мы только что из больницы. Доктор попросил нас передать всем, кто ел грибы и кто чувствует недомогание немедленно обратиться в больницу.
— Ваша родственница была на поминках и отравилась грибами?
— Да, — синхронно кивнули мы.
— Интересно, где она грибы нашла. Девчата, вы на столах грибы видели? — Олеся обратилась к девушкам из соседних палаток.
— А что были? — спросили те, пряча улыбки.
Откровенно говоря, я не сразу поняла, почему такая реакция. Но когда они, перебивая друг друга, пустились в объяснения, все стало на свои места. Поминки проходили в столовой и продолжались всего сорок минут. Стол был чрезвычайно скудным. Закуски ограничивались квашеной капустой, винегретом и селедкой. На горячее подали борщ, на второе — пюре и тушеную говядину, которую мало кто смог прожевать. Даже пирожков не всем хватило.
— Грешно осуждать человека, но, — сказала одна из девушек, — я бы так по отношению к своему мужу не поступила. Рада и Светлана даже приличную колбасу на стол не выставили. Ладно, на зарплате продавщиц Рада экономит, полкопейки не добавит, но ради мужа покойного можно было приличный стол накрыть? Как в песне — «три кусочка колбаски у тебя лежали на столе…» Позор! Водку такую поставили, что страшно было пить. Может, ваша родственница водкой отравилась?
— Она не пьет крепкие напитки.
— Тогда я не знаю, чем можно было на поминках отравиться. Все ушли домой голодные.
— Значит, грибов не было? — еще раз спросила я.
— Нет. Чтобы Рада на грибы разорилась? Это из области фантастики.
Девушки настолько не любили хозяйку, что первым встречным, то есть мне и Алине, стали изливать душу. Платила Рада мало, в отпуск отпускала неохотно, выходной день, один раз в неделю, надо было выбивать.
— Поехали к Раде, — потребовала Алина. — Возможно, она для избранных устроила поминки дома. Ее счастье, если кто-то еще отравился. Нет — засажу за решетку, — пообещала моя подруга.
— Сначала надо доказать, что Степу отравили намеренно. Пока я не вижу причин для Степиного устранения.
— Вечно ты всех оправдываешь, — пробурчала Алина, ускоряя шаг.
Двор напоминал о недавних похоронах. На дорожке, ведущей от подъезда к улице, валялись раздавленные цветы, кое-где на траве можно было увидеть черные траурные ленточки. На лавочке перед подъездом с печальными лицами судачили соседки. Были и те, с кем я разговаривала на похоронах. Естественно, тема для разговора у кумушек была одна — смерть и похороны Василя.
— Третий по счету. Много она с ним прожила? Месяц? Два?
— «Черная» вдова, она и есть «черная» вдова.
Собственно, это я уже слышала, потому и вмешалась:
— Здравствуйте.
Меня узнали.
— Здравствуйте, что ж вы вчера на поминки не поехали? — поинтересовалась одна из соседок.
— Не получилось, да я и не жалею, — заинтриговала я соседок.
— Что такое? — вмиг заинтересовались они, не понимая, как можно пропустить такое дело.
— А вы на поминках были?
— Мы были, — почти хором ответили женщины.
— В столовой? — уточнила я. — А на тех поминках, что Рада дома устраивала?
— Нет, Рада никого к себе в дом не звала, — покачала головой одна из женщин. — Я точно знаю, через стенку с ней живу.
А вторая пояснила:
— Родственница Василя к ним приехала. Наверное, сели тесным кругом — родственница эта, Зося, Рада, Дарина — и помянули Василя.
— Зосю, Дарину и Раду сегодня видели? — вклинилась в разговор Алина.
— А то! Час назад Рада с Дариной вышли из дома. Зоська утром в школу сбегала, уже вернулась.
— А родственница?
— Родственнице поплохело, — доложила соседка. — Зося, перепуганная, за стенкой кричала: «Тетя, тетя!», а потом Дарина прибежала и от меня «Скорую» вызвала. С телефоном у них что-то случилось. А у родственницы, наверное, сердце прихватило. Бледненькая она такая была, тощенькая. Я с балкона видела, как ее к машине несли.
— Сердце… — повторила Алина. — И это Зося забила тревогу? А сейчас, стало быть, Зося дома одна. — Она выразительно посмотрела на меня, как бы говоря: «Может, это и к лучшему, что девочка одна дома?» — Не знаете, Рада скоро вернется?
— Она перед нами не отчитывается, — поджала губы соседка.
— Жаль. Ну ладно, все равно поднимемся, — сказала я и, не прощаясь, направилась к подъезду.
За дверью я отчетливо слышала крадущиеся шаги, потом нас долго рассматривали в «глазок», и наконец спросили:
— Кто?
— Зося, открой. Свои.
— Мамы нет дома.
— А мы к тебе.
Откровенно говоря, я не очень надеялась на то, что девочка нас впустит, но замок щелкнул и дверь приоткрылась. Зося отступила назад, пропуская нас в квартиру.
Я огляделась — самая обычная квартира. С первого взгляда понятно, что здесь живут одни женщины. Стены гостиной выкрашены в яркий розовый цвет, в тон стенам — шторы. Польская «стеночка». Цвет мебели — белый. Диван покрыт белой овчиной. На журнальном столике кипа журналов мод. Везде искусственные цветочки, вазочки, статуэтки японских божков. Присутствием мужчины и не пахнет.
Зося предложила сесть. Несколько минут мы с интересом рассматривали комнату, ища глазами фотографии умерших мужей «черной» вдовы. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Зося сказала:
— Я вас знаю, вы на теплоходе ко мне подходили.
— Верно.
— И сказали, что из полиции, — напомнила она.
