Кэвин больше не обращал на меня внимания, подхватил объемную кожаную сумку с рабочим инструментом, а я направилась следом за ним, цокая шпильками по каменному полу. В одной руке тащила лопату, а в другой — огромные грязные кирзовые сапоги. Другие сотрудники косились на меня с интересом.
— А чем занимаются все остальные? — уточнила я, отмечая, что в конторе много самых обычных офисных работников. Как же так вышло, что я в их ряды не попала?
— Бухгалтерия, юридический отдел, менеджеры, — отмахнулся Кэвин. — Юристов больше всего. Мы иногда составляем протоколы для законников, часто оспариваем завещания, поэтому да, юристов у нас много.
— А некромант один — вы?
— А некромантов больше и не нужно. Достаточно одного, лишь бы хороший был.
«И скромный», — мысленно добавила я.
На улице нас уже ждал большой черный левитджанс с эмблемой компании на боковых дверях. Кэвин закинул в багажное отделение сумку, мою лопату и сапоги. Там уже разместились на лавках трое мужчин, они вразнобой поздоровались с хозяином и продолжили обсуждения своих проблем. На меня даже не посмотрели. На первый взгляд это были обычные работяги. На второй взгляд ничего не изменилось. Это радовало, раз есть они, значит, мне не придется заниматься раскопками, если вдруг возникнет такая необходимость.
Начальник сам сел за управление левитджансом, а мне указал на место рядом. От остальных пассажиров мы были отгорожены черным, не пропускающим свет стеклом.
Старое кладбище находилось за северным мостом, ведущим через речку Громель, в честь которой четыре столетия назад назвали будущую столицу. Наш левитджанс затормозил у старинной каменной арки, которая возвышалась над вымощенной тропинкой. Забора по обеим сторонам арки не было, зато по центру каменной кладки, обрамляющей вершину арки, светился магический кристалл. Он был призван очистить тело усопшего от постороннего магического воздействия, а заодно определить, нет ли в покойном жизни.
До того как повсеместно стали использовать кристаллы, частенько хоронили живых, ну и умершие в муках родственники потом приходили мстить. Сейчас же кристалл вспыхивал алым, если пытались похоронить впавшего в летаргический сон. В идеале это магическое устройство должно было пробуждать живых и не давать восставать мертвым. Но если с первой задачей оно справлялось, то со второй вечно возникали проколы, и тогда на помощь приходили такие, как мой новый начальник — Кэвин Ришарс. Правда, я всегда думала, что демоны некромантией не занимаются, с их магическим потенциалом, который изначально выше, чем у людей, можно найти и другое, более чистое дело. Впрочем, может быть, он по зову души, а не корысти ради? Кто знает, какие таракашки бегают в чужих черепушках.
При мысли о черепушках что-то подурнело. А вместе с тем уже все выбрались из левитджанса. Я печально взяла свою лопату, накинула на плечи унылый плащик грязно-зеленого цвета и влезла в огромные сапоги. Туфельки оставила в багажнике. В чужой обуви было противно, а еще жутко неудобно.
Кэвин двинулся вперед уверенной походкой, закинув на плечо одну из лопат, следом я шаркала огромными сапогами и тащила свою лопату волоком. Она противно скрежетала по мощеной дорожке. А за мной шли рабочие. Один из них нес чемоданчик с зельями и необходимыми для работы инструментами.
Самый смак ситуации заключался в том, что солнце висело высоко в небе и даже иногда выглядывало из-за серых, вечно висящих над городом туч. Был день, и народа на кладбище оказалось немало. Они подозрительно косились на нашу компанию.
— Кетси? — пробормотали откуда-то со стороны, и я, сглотнув, остановилась. Зачем мне все это?
Светлые волосы, удивленно приоткрытые коралловые губки и бездонные голубые глаза — лучшая ученица и первая красавица курса Лиз. Она, как всегда, была великолепна — длинное платье с воротником-стоечкой, приталенная короткая куртка, элегантный зонтик, и я — кирзовые сапоги, лопата и… с позволения сказать, плащик. А ведь в академии я всегда была второй. Обогнать Лиз было просто нереально.
— Привет…
— А ты что… — она обвела меня пренебрежительным взглядом.
— Иа-а-а, йа… — голос пропал.
— Работает она! — раздраженно буркнул Кэвин. — А вы мешаете!
— И кем? — в голосе бывшей приятельницы промелькнул сарказм.
— Моим личным помощником, — отрезал начальник и сунул опешившей блондинке в руку визитку.
Я икнула и, пока Лиз не опомнилась, поспешила сбежать от греха подальше. Делать в сапогах это было невозможно, но, к счастью, догонять меня однокурсница не стала. Теперь о моем позоре будут знать все… ну, точнее, все, до кого Лиз сумеет донести информацию.
«Какой отвратный день… какой отвратный день…» — я шла и бухтела себе под нос. К счастью, шла последней, и начальство меня не слышало. Успешную приятельницу я уже встретила, осталось наткнуться на свою безответную любовь, и тогда можно с уверенностью сказать — первый рабочий день задался. Со знаком минус, конечно.
Но больше знакомых на моем пути не попалось, к счастью. А мы все дальше и дальше шли между памятниками, углубляясь в старинную, мрачную часть кладбища. Мощеные дорожки закончились, и наконец-то я поняла, зачем нужны сапоги. Скользкая земля хлюпала под ногами, а с неба начал моросить дождик. Пришлось даже накинуть на голову капюшон. Да уж, я совсем не так себе представляла работу первой помощницы в крупной компании.
Чем дальше мы уходили от центральной аллеи, тем меньше нам попадалось людей и более старыми становились могилы и небольшие склепы с замками на кованых решетках.
— Бабка вроде бы недавно умерла, — дрожащим голосом пробормотала я. — Почему мы идем так далеко?
— Там у них семейное захоронение, — отозвался начальник. — А почему твой голос дрожит?
— Так… — фыркнула я. — От благоговения перед вами.
— А! — Кэвин усмехнулся. — Люблю, когда от меня впадают в благоговейный трепет.
Семейное захоронение, на которое мы направлялись, располагалось почти у самого леса. Там, на каменной скамейке, уже сидела худенькая темноволосая девушка. Она выглядела бледной и замученной.
— Снова не спали всю ночь, Вероника? — в голосе Кэвина послышались сочувствующие нотки. А что, он и так умеет?
— А как поспишь, если… — Она вздохнула и кивнула в сторону разворошенной могилы, памятник на которой покосился, а цветочная композиция была раскидана.
— А кто это учинил акт вандализма? — поинтересовалась я, но на меня глянули так, что стало неловко. И так ясно кто — бабуля, которую мы пришли упокаивать. Признаю, вопрос глупый.
Я заняла место как можно дальше от центра событий, а Кэвин начал выкладывать из сумки все необходимое. Сначала он достал треногу, на нее водрузил стеклянную колбу и начал по капле вливать разные зелья. По кладбищу поплыл сизый дымок, а земля на могилке дрогнула (чтобы не завизжать, пришлось прикусить себе палец), и из разворошенного чернозема появилась костлявая рука не первой свежести с длинными пальцами, которые сложились в фигу. Нет, не будет у меня простого рабочего дня.
