Я качаю головой, пока Миллер открывает дверь в здание и пропускает меня вперед. Как только мы заходим в коридор, он берет меня за руку, так естественно, словно мы всегда были парой. Не могу претендовать на объективность, но мне очень нравится, как мы друг другу подходим. Он на несколько дюймов выше, но наши ладони соприкасаются безо всякого труда.
Меня накрывает ощущение безмятежности. А потом я чувствую приступ вины.
Сорок пять дней. Именно столько прошло со времени смерти отца и тети, и я не понимаю, как я могу улыбаться, словно не потеряла недавно двух самых важных для меня людей. Мама с тех пор ни разу так и не улыбнулась. И Джонас тоже. Я не только украла жизни из-за своего наплевательского отношения к тетиной безопасности, но теперь я еще и ворую радость у тех, кто дорожил отцом и тетей Дженни.
Я устремляюсь в сторону класса Джонаса. Миллер идет за мной и снова придерживает дверь. Когда мы заходим внутрь, по-прежнему держась за руки, мистер Салливан находится там один.
Он пристально смотрит на наши сцепленные пальцы, и меня снова мучает совесть. Удастся ли мне когда-нибудь избавиться от раскаяния за желание быть счастливой? Может, я должна испытывать отчаяние постоянно, а не только время от времени? Я высвобождаю ладонь, чтобы положить вещи на парту.
– Так вы теперь встречаетесь? – с любопытством интересуется Джонас.
– Ему тоже не отвечай! – говорю я Миллеру.
– Ну ладно, – не особо разочарованный учитель возвращается к проверке тетрадей. – Далеко продвинулись с кинопроектом?
– Не особо. Я только вчера рассказала Миллеру, что подала заявление от его имени.
– Ты до сих пор ждешь разрешения от своей девушки? – сощурившись, уточняет мистер Салливан.
– У меня ее больше нет, – отвечает Адамс, глядя на меня. – Или, может, появилась новая? – Он поворачивается к Джонасу с растерянным выражением. – Кажется, она не особо хочет, чтобы я распространялся о наших отношениях.
– Так мы в отношениях? – переспрашиваю я.
– Не знаю, – пожимает плечами Миллер. – Это ты велишь не говорить никому про нас.
– Просто не хотела, чтобы тебя напрягала необходимость объяснять всем наш статус.
– Меня теперь больше тяготит невозможность это сделать.
– Ну, Лекси сказала, если я дам понять, что ты мне нравишься, это тебя отпугнет.
– Раз вчерашний звонок тебя не отпугнул, думаю, у нас все будет хорошо, – недоуменно поднимает брови он. – Я бы предпочел, чтобы ты открыто выражала чувства ко мне, иначе я заработаю комплекс неполноценности.
– Ты мне нравишься. И даже очень. Нет никаких причин для волнения.
– Отлично, – выдыхает Миллер. – Ты мне тоже очень нравишься.
– Отлично, – соглашаюсь я.
– Отлично, – повторяет Джонас, напоминая о своем присутствии. – Проект должен быть сдан к концу семестра. Пора приступать к работе.
– Хорошо, – в один голос произносим мы.
Учитель тяжело вздыхает, качает головой и возвращается за стол. Миллер медленно отступает в сторону выхода.
– Увидимся после окончания урока.
Я улыбаюсь ему. И он отвечает тем же.
Но как только парень скрывается из виду, я начинаю хмуриться. Меня снова начинает грызть вина, что я в состоянии радоваться.
– Ничего себе!
– Что? – перевожу я взгляд на Джонаса.
– Выражение на твоем лице. Ты перестала улыбаться, как только Миллер ушел. Все хорошо?
Я киваю, но в подробности предпочитаю не вдаваться.
Однако от мистера Салливана не так легко избавиться.
– Клара, что не так?
– Не знаю, – трясу я головой, ощущая себя идиоткой. – Просто… Чувствую себя виноватой.
– Но почему?
– Прошло всего сорок пять дней, а я проснулась сегодня счастливой. Мне кажется, я ужасный человек, раз смогла хоть на секунду забыть о катастрофе. Особенно если учесть, что именно я послужила ее причиной. Правда, эту часть я опускаю.
– Добро пожаловать на американские горки, – комментирует Джонас. Я недоуменно на него смотрю, поэтому он поясняет: – После трагических событий кажется, что ты упал с обрыва. Но через какое-то время ты понимаешь, что просто оказался в низшей точке аттракциона. Теперь ты будешь чувствовать, как тебя бросает то вверх, то вниз, иногда даже переворачивая вверх ногами. Может быть, это навсегда.
– Вы меня так пытались утешить?
– Мне это не под силу, – пожимает плечами Джонас. – Я сейчас рядом с тобой на тех же горках.
Тут открывается дверь, и класс начинает заполняться учениками. Однако я все смотрю на учителя. У глаз появились напряженные морщинки, а уголки губ слегка опустились.
Его измученное, расстроенное выражение лица берет за душу. Мне не нравится видеть его таким. Мистер Салливан постоянно был тихим и серьезным, но его глаза всегда сверкали весельем и любопытством. Наверное, с момента аварии я ни разу не обращала внимания, как сильно он изменился.
Невольно задумываюсь, насколько же случившееся повлияло на мать. На нее я тоже практически не обращала внимания в последнее время. Неужели из-за снедающего меня чувства вины?
* * *
Когда заканчивается урок, Миллер не ждет меня снаружи, как обещал, и я понятия не имею, где его искать, поэтому задерживаюсь ненадолго у класса, чтобы дать парню время.
– Клара?
Я резко оборачиваюсь, заслышав голос матери. В одной руке она сжимает папку, в другой – сумочку «Луи Виттон», которую обычно достает только по особым случаям. Поэтому один вид этого аксессуара заставляет меня нервничать.
– Что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь устроиться на работу, – она выразительно помахивает документами.
– Здесь?
– Они ищут учителей на замену. Вот и подумала, что могла бы занять должность на несколько месяцев. Проверить, подходит ли это мне. А еще я решила восстановиться в университете.
– Ты серьезно? – Я осматриваю коридор, чтобы убедиться: нас никто не слышит. Но почти все уже разошлись по кабинетам.
– А что в этом такого? – Мать выглядит слегка задетой моим вопросом.
Совсем не хотела ее обижать. Если ей так хочется учиться – на здоровье, я только порадуюсь за нее. Но видеть маму в школе в качестве временного преподавателя не хотелось бы совершенно. Как по мне, нам хватает раздоров и дома. Даже представить не могу, каково будет учиться в ее классе.
– Я не имела в виду… – качаю я головой, но тут меня прерывает поцелуй в щеку, в то время как на талии смыкаются чьи-то руки.
– А я повсюду тебя искал. Какой у тебя следующий урок?
Я перевожу изумленный взгляд с Миллера обратно на мать. По моей реакции он соображает: что-то не так. Поняв, что происходит, парень цепенеет, а затем резко убирает руки. Первый раз вижу его таким смущенным. Он протягивает матери ладонь, чтобы представиться. Она же лишь рассматривает Миллера, не торопясь ее пожать. Потом поднимает взор на меня.
