– Что, прямо сейчас? – оживляется Лекси.
– Скоро вернусь. – Адамс удаляется, а подруга возбужденно поводит бровями вверх-вниз.
– Пожалуй, твой бойфренд мне все же нравится. Ему не наплевать на лучшую подругу девушки.
– Ты говорила, что мне пока запрещается называть его бойфрендом.
– Я сделала паузу, когда это произносила, – заявляет Лекси. – Мне нравится твой… бойфренд.
Мы обе пристально наблюдаем, как Миллер садится за свой обычный стол и заводит беседу с парнем по имени Эфрен. Я знаю его по школьной постановке. И он не подходит ни под один из критериев. Вернее, под весь список ее требований.
Он брюнет, ростом еще ниже, чем сама Лекси, и уж точно его нельзя назвать атлетом. Не так давно его семья переехала в наш город с Филиппин. Эфрен улыбается подруге через всю столовую, но она лишь заслоняет лицо ладонями и издает тяжкий стон.
– Неужели он всерьез хочет предложить мне Эфрена Белтрана?
– Мы вместе играли в спектакле. И он очень милый парень. Симпатичный к тому же.
– Да он же совсем карлик! – шокированно таращится на меня Лекси, словно я ее предала. Затем видит, что Миллер ведет приятеля к нам, снова стонет и опускает руки, не трудясь скрыть разочарование.
– Это Эфрен, – представляет парня Адамс. – Эфрен, это Лекси.
– Ты хоть католик? – интересуется она, медленно переводя прищуренный взгляд на нового знакомого.
Эфрен садится рядом с ней. Он выглядит скорее удивленным реакцией Лекси, чем обиженным.
– Нет, но я живу в полумиле от католической церкви. И совсем не против сменить религию.
Мне его ответ нравится, и я чувствую расположение к Эфрену. Однако не думаю, что сердце Лекси так же легко завоевать.
– Ты выглядишь неопытным, – резюмирует она обвиняющим тоном. – Ты вообще когда-нибудь встречался с девушкой?
– Виртуальное пространство считается? – уточняет Эфрен.
– Нет. Определенно не в счет.
– Ну тогда… Нет.
Лекси недоверчиво качает головой.
Миллер решает вмешаться:
– Я думал, вы встречались с Эштон некоторое время. Это подойдет?
– Все сошло на нет, даже не начавшись, – отрицательно дергает головой Эфрен.
– Облом, – сочувствует Адамс.
– Какой рост у твоего папы? – продолжает допрос Лекси. – Как думаешь, ты еще вытянешься?
– Даже не знаю, – пожимает плечами парень. – Отец оставил семью, когда я был маленьким, даже не помню, как он выглядел.
Замечаю, как удивляется подруга:
– Мой тоже нас бросил. На Рождество.
– Это объясняет твое поведение, – комментирует Эфрен.
– Не думаю. Мне кажется, я всегда была такой. Возможно, именно из-за меня отец и ушел.
– Вполне вероятно, – соглашается друг Миллера, кивая. – Если мы закрутим роман, не слишком привыкай, ведь твоя наглость может надоесть и тогда придется тебя бросить.
Подруга пытается скрыть ухмылку, но я почти уверена, что она находит сарказм Эфрена куда более соблазнительным, чем высокий рост. Сначала мне не показалось, что эти двое могут стать парой, но их подколки почти одинаково язвительны, и я не исключаю возможности, что Лекси согласится на свидание.
Я отворачиваюсь от них и смотрю на Миллера. Проказливо усмехаясь, он бросает в рот еще чипсов.
– Эфрен отличный парень, – шепчет он мне на ухо. – Твоя подруга приятно удивится, если даст ему шанс. – Следующая порция чипсов оказывается уже возле моих губ. Я съедаю угощение, тогда Миллер наклоняется ко мне и целует.
Прикосновение совсем легкое и длится не больше двух секунд, но к нам подходит дежурная и укоризненно произносит:
– В столовой запрещено публичное проявление чувств. Идемте за мной. Я определю вам наказание.
Я смотрю на Миллера и недоверчиво качаю головой:
– Я встречаюсь с тобой всего четырнадцать часов, а ты уже втянул меня в неприятности.
– Ты начала участвовать в нелегальной деятельности благодаря мне намного раньше, – смеется он в ответ. – Уже забыла про знак?
– Идемте, – настойчиво повторяет надзиратель.
Она сопровождает нас, пока мы возвращаем подносы, но Миллеру удается спрятать под футболкой пакет чипсов, когда женщина отворачивается.
Нас отправляют в библиотеку, где мы обязаны провести весь обеденный перерыв. Меня еще ни разу в жизни не наказывали за проступки. Это первый случай, но я не особо расстраиваюсь, напротив, жду с нетерпением.
Мы занимаем место за свободной партой. Учитель, который следит за соблюдением тишины, сидит, закинув ноги на стол, и играет в игру на телефоне, не обращая на нас никакого внимания.
Миллер начинает незаметно придвигать ко мне стул. Точно так же он перемещал указатель городской черты.
В конце концов парень оказывается так близко, что наши руки и бедра соприкасаются. Это так приятно. Мне нравятся ощущения, которые я испытываю рядом с ним. А еще мне нравится, как он пахнет. Обычно от его тела исходит аромат геля для душа, а иногда можно уловить легкий оттенок чупа-чупса. Однако сейчас я чувствую отчетливый запах чипсов.
У меня бурчит в животе, поэтому Миллер тихонько откидывается на спинку стула и извлекает упаковку из-за пояса. Затем кашляет, чтобы замаскировать шуршание.
Это привлекает внимание преподавателя, поэтому Адамс склоняется над столом, стараясь выглядеть невинно. Когда мужчина возвращается к прерванной игре, Миллер протягивает мне чипсы.
Они все раскрошились, поэтому я отыскиваю самый целый кусочек и быстро засовываю в рот, пока никто не заметил.
Таким образом мы расправляемся со всем пакетом, по очереди поедая картофельные ломтики, стараясь не хрустеть. Когда чипсы заканчиваются, я вытираю ладонь о джинсы и поднимаю руку.
– Прошу прощения. – Учитель поднимает на меня глаза. – Можно взять книги почитать?
– Разрешаю. У вас ровно минута.
Спустя пару секунд мы оказываемся с Миллером в одном проходе, его губы льнут к моим, спиной он прижимает меня к шкафу. Я смеюсь во время поцелуя, пока мы прикладываем все усилия, чтобы не шуметь.
– По-моему, нас сейчас снова накажут, – шепчу я ему на ухо.
– Надеюсь. – Наши губы снова встречаются, мы оба теперь пахнем чипсами. Миллер опускает ладони мне на талию и снова торопливо меня целует. – Нужно спешить, осталось всего полминуты.
Я киваю, но потом обвиваю его шею руками и притягиваю Миллера еще ближе. Мы целуемся еще десять секунд, а потом я отталкиваю парня, хотя его пальцы остаются у меня на бедрах.
– Приходи сегодня в кинотеатр, – шепчет он.
– Ты работаешь?
