Подозреваю, что прошлое наказание не будет последним за этот год.
– Хватит смотреть на нее, – возмущается Миллер, косясь на камеру.
– Не могу, – беспомощно жалуюсь я, поспешно отводя глаза. – Она же прямо перед нами.
– И ты еще собираешься стать актрисой?
– На сцене все по-другому, – пихаю я его локтем в бок. – А это, – взмах в сторону объектива, – непривычно.
– Тогда начинай привыкать, потому что для работы потребуется большое количество материала. В этом году я планирую победить. В прошлый раз удалось занять лишь четвертое место.
– По всему региону?
– По штату.
– Что? Миллер, но это же потрясающе!
– Да не особенно, – пожимает он плечами. – Четвертое место – самое обидное. Они размещают на YouTube только фильмы призеров. Никому не интересно видео, не дотянувшее до тройки лидеров. Поэтому я решил, что нам нужно бороться за «золото». – Парень наклоняется ближе и опять целует меня, потом выпрямляется и снова принимается за еду. – Тебя не беспокоит, что я так часто тебя целую? – спрашивает он с набитым ртом, но мне кажется это милым.
– Какая странная причина для волнения. Конечно же, нет.
– Отлично.
– Мне нравится, что ты такой ласковый.
– Как раз в этом и дело. – Миллер активно встряхивает головой, вытирая губы салфеткой. – С Шелби я себя так не вел.
– Что изменилось теперь, когда ты встречаешься со мной?
– Не знаю, – пожимает он плечами. – Я и сам пытаюсь разобраться. Просто не могу удержаться от желания прикоснуться к тебе. Хочу этого больше всего на свете.
– Даже не знаю, верить ли тебе. – Его комментарий вызывает желание улыбнуться, но искушение поиздеваться слишком велико. – По-моему, ты больше увлечен своим сэндвичем.
К этому моменту от бутерброда остается еще половина, но, услышав мои слова, Миллер немедленно встает, подходит к мусорной корзине и выбрасывает его.
– Он для меня абсолютно ничего не значит. И я всегда предпочту твой язык в своем рту этому сэндвичу.
– Это должно было прозвучать романтично? – морщу я нос, откидываясь на скамье. – Потому что тогда ты просчитался.
В ответ он смеется, притягивает меня к себе и прижимается к моим губам своими. Поцелуй получается не слишком нежный. Я чувствую его язык… и привкус хлеба.
Оттолкнув Адамса, я притворяюсь, что меня тошнит, и отпиваю воды.
– Ты еще не всю еду проглотил!
Его стакан уже пуст, поэтому он делает глоток из моего. Секунду спустя Миллер уже печально смотрит на мусорную корзину.
– Я выбросил его, чтобы подчеркнуть свои слова, но на самом деле очень хотел доесть. – На секунду его взгляд перемещается на меня. – Будет слишком противно, если я достану сэндвич обратно?
– Конечно! – со смехом восклицаю я. – И я никогда тебя больше не поцелую. – Я протягиваю свою порцию. – Вот. Лучше возьми у меня. Я все равно не голодна.
Миллер принимает угощение и доедает его, а затем допивает мой напиток. Аккуратно собирает весь мусор на поднос, выкидывает его, возвращается на место и снова притягивает меня к себе. Потом парень прислоняет свой лоб к моему, нежно улыбается и немного наклоняет голову, заправляя мне выбившуюся прядь за ухо.
– Кажется, я ясновидящий. И знал, что нам с тобой будет хорошо вдвоем, Клара.
– Какой из тебя предсказатель? Мы встречаемся меньше недели. Все может покатиться под откос хоть завтра.
– Такого не произойдет. У меня очень хорошее предчувствие насчет нашего будущего.
– Это называется влечение, а не шестое чувство.
– Думаешь, это все, что я ощущаю? Влечение?
– А что же еще? Мы пока слишком плохо знаем друг друга.
– Я выбросил половину сэндвича ради тебя. Я бы сказал, что это куда большее, чем просто влечение.
– Ты прав. – Его настойчивость заставляет меня улыбнуться. – Это был довольно широкий жест.
Я наклоняюсь к нему и целую, но, когда собираюсь отстраниться, Миллер тянется за мной, не желая останавливаться. Я поворачиваюсь к нему всем телом и падаю в его объятия.
Обычно я не стремлюсь проявлять чувства на людях, но сейчас, кроме нас, за столами никого нет. Удивительно, что возле такой крутой закусочной так мало народу.
Миллер бросает взгляд в сторону камеры.
– Надо выключить. Мы пока несовершеннолетние, и если кино перейдет в разряд порно, меня запросто могут арестовать.
Обожаю, что он умеет меня рассмешить, даже когда настроение совсем не веселое.
* * *
Миллер заказал сэндвич и для дедушки. Когда мы заходим в гостиную, парень торжественно его вручает.
– Неужели это то, что я думаю? – спрашивает старик с блеском в глазах.
– Единственный в своем роде.
– Я когда-нибудь тебе говорил, что ты – мой любимый внук? – От широкой ухмылки дедушки настроение поднимается даже у меня.
– Я твой единственный внук, – отвечает Миллер. Он берет у деда стакан и идет на кухню, чтобы заново наполнить.
– Именно поэтому ты унаследуешь все мое состояние, – бормочет старик под нос.
– Ага, всю огромную дырку от бублика, – со смехом комментирует парень.
Тогда старший Адамс поворачивается ко мне.
– Клара, верно? – Он разворачивает сэндвич. Я же сажусь в одно из кресел и киваю. – Я рассказывал тебе о том, что когда Миллеру было пятнадцать, мы пошли в школу… – Над ним возникает рука и вырывает лакомство. Он лишь беспомощно оглядывается в поисках пропажи. – Какого черта? – наконец спрашивает он у внука.
Тот садится в другое кресло, держа угощение в заложниках.
– Обещай, что не станешь продолжать эту историю, и я верну бутерброд.
– Ну Миллер, – с разочарованным стоном протягиваю я. – Ты уже второй раз не даешь мне дослушать семейную легенду.
– Прости, Клара, – с сожалением разводит руками дедуля. – Я бы тебе все с удовольствием поведал, но ты же пробовала комбо?
– Все в порядке, – понимающе киваю я. – Я как-нибудь заеду в гости, пока Миллера не будет, и вы мне все расскажете.
Внук протягивает сэндвич обратно.
– Мы с Кларой должны поработать над проектом. Будем в моей комнате.
– Мне можно и не врать, – ворчит старик. – Самому когда-то было семнадцать.
– Я говорю правду, – заявляет Миллер. – Нам действительно необходимо заниматься.
– Как скажешь.
Парень раздраженно закатывает глаза и встает с кресла. Затем берет меня за руку и помогает подняться.
– Приношу извинения за дедушку.
