За столом Эрик и рассказал мне, что моя сестра вовсе не увлеклась перед смертью спиритизмом, как считала Сенина, хотя и была один раз на спиритическом сеансе у Лизы Бессоновой, дамы весьма экзальтированной, которая в настоящее время, пережив увлечение и спиритизмом и НЛО, стала экстрасенсом-любителем.
На самом деле Аля воспользовалась этим сеансом как предлогом, чтобы переговорить с мужем Лизы Юрием, следователем прокуратуры. Нам повезло, потому что Юрий до сих пор работал в этой системе и не отказал Эрику, который вышел на него через общих знакомых, во встрече. Он обладал хорошей памятью и помнил, о чем шла речь во время той одной-единственной беседы: Аля расспрашивала его, как можно доказать получение взятки. Бессонов ее разочаровал: он объяснил ей, что постфактум ничего доказать невозможно, и вообще это такая грязная и постыдная процедура, пахнущая доносом, в которую лучше не ввязываться. Следователь не мог припомнить, называла ли Александра какие-то конкретные фамилии, но подтвердил, что речь шла, кажется, о ее непосредственном начальстве.
- Насколько я мог понять, - объяснил он Эрику, - ваша знакомая была убежденной правдолюбкой. Что ж, знавал я таких борцов за справедливость - у них никогда ничего не выходило, потому что они не хотели пачкать руки, а с чистыми руками в таких ситуациях не останешься. Я объяснил ей, что существуют всего лишь два способа поймать корыстолюбивого начальника и завести на него уголовное дело: во-первых, найти стопроцентные обличительные документы с его подписью - но какой же идиот даст расписку за взятку? И, во-вторых, поймать его с поличным - а для этого потенциальный взяткодатель должен заявить об этом в милицию и получить помеченные купюры. Но «добровольно» заявляют на себя только те, у кого у самих рыльца в пушку - или жертвы совсем уж откровенного вымогательства. Девушка выглядела сильно обескураженной, и я надеялся, что после нашего разговора она оставит свое дилетантское расследование…
Увы, Аля не вняла доброму совету и продолжала копаться в чужом грязном белье, и вот до чего это ее довело… Стоит ли мне продолжать это дело - мало мне рассеченной головы? Нет, решила я про себя, мне, в отличие от сестры, всегда везет - повезет и на этот раз.
Я доведу дело до победного конца.
Я ничего не сказала Эрику про мою почти мистическую встречу в саду сумасшедшего дома, про то, как я наткнулась на свидетеля, знавшего, кто убил Алю. Это теперь была моя тайна. Прикрыв рот рукой, я зевнула и устало, но изящно, как в мелодраме из великосветской жизни, опустилась на софу. Эрик поднялся и нежно поцеловал меня в безвольно раскрывшиеся губы; всем своим видом я дала ему понять, что не в силах ему сопротивляться, но надеюсь на его благородство - и он оставил меня как истинный джентльмен. Ушел. Как только дверь за ним закрылась, я вскочила, как на пружинках; мне надо было кое-что обдумать, а это получается у меня лучше, когда я на ногах. День выдался тяжелый, но я уже выкинула из головы мысли о выкраденной старушке - это было в прошлом, а я строила планы на ближайшее будущее.
19
По идее я должна была на следующее утро, в понедельник, выглядеть не самым лучшим образом - слишком много энергии было потрачено накануне, да и Гошка, соседский спаниель, выл всю ночь и наутро был с позором водворен обратно, так что выспаться мне не удалось. Поэтому я вовсе бы не удивилась, если бы у меня были круги под глазами и измученный вид - но, наоборот, глаза у меня блестели, кожа на лице подтянулась; от томной дамы, вчера вечером так «изячно» полулежавшей на софе под нежащим взглядом влюбленного поклонника, не осталось ничего. В зеркало на меня смотрела очень уверенная в себе особа с упрямым выражением лица - как у спортсменки перед решающим стартом; я даже не улыбалась - я рвалась в бой.
Первый бой меня ждал в самом начале рабочего дня. Я твердо решила поговорить наконец с Володей - и сделала это.
Когда я вошла в кабинет заведующего, он сидел и что-то писал; услышав мои шаги, он поднял голову, поздоровался сквозь зубы и снова уткнулся в свои истории. Мне Синицын не понравился; он выглядел именно так, как по идее должна была бы выглядеть я - красные круги под глазами, обострившиеся черты и углубившиеся морщинки делали его старше своих лет. Его вид чуть не выбил меня из колеи, и я начала совсем не с тех слов, что приготовила заранее:
- Ты что, Володя, не спал ночь?
Мой тон - мы уже давно не говорили в таком ключе - его удивил, и, оторвавшись от писанины, он ответил:
- Вчера утром мне позвонил Игорь и сообщил, что у него температура и он не в силах дежурить. Врал, конечно, - тем не менее мне пришлось его сменить.
Игорь был молодым врачом, прочно усвоившим рыночную психологию; в душе он был капиталистом, впрочем, не только в душе - у него уже был собственный бизнес, и непонятно было, зачем ему вообще нужна работа психиатра - тем более у нас, в стрессовом стационаре, где больные требовали особого внимания. Впрочем, его это не особенно тяготило: он тщательно следил за тем, чтобы, не дай Бог, не переработать. Я не раз была свидетельницей стычек между ним и заведующими: сначала с ним ругался Косолапов, а потом и Володя. Даже всегда спокойного Синицына юный и наглый Игорь умудрился вывести из себя, когда посреди рабочего дня стал играть в ординаторской на гитаре, мешая мне заниматься делом. Каюсь, я тоже была повинна в том скандале: я три раза просила его прекратить концертную деятельность, а когда это не помогло, нажаловалась на него Володе. Самое смешное, что Игорь искренне не понимал, почему нам не нравится, как он играет - ведь он это делает совсем неплохо! А дежурить он не любил, он даже мне как-то раз пытался доказать теоретически, почему он - именно он - должен ночью спать, в отличие от нас, более примитивных созданий. Но черт с ним, с Игорем, он меня никогда не интересовал, а вот Володя… Володя, отвечая мне, вынужден был на меня взглянуть, и я этим воспользовалась:
- Володя, я хотела с тобой поговорить…
Он посмотрел на меня устало, сняв очки, и попытался увильнуть:
- Может быть, как-нибудь в другой раз, я очень устал…
В другое время, может быть, я бы и дала ему ускользнуть - но не сейчас. Поймав его взгляд и не отпуская его, я упрямо повторила:
- Я хочу с тобой поговорить именно сейчас - и не займу у тебя ни одной лишней минутки.
Он вздохнул - и сдался на милость победительницы:
- Хорошо, я слушаю.
- Володя, мне не нравится, как складываются наши отношения в последнее время. Конечно, встретив у меня дома Виктора и поговорив с ним, ты вправе был сделать определенные выводы. Но мне не нравится, когда за меня что-то решают. Вот так, как вы с Виктором: мой бывший муж постарался показать тебе, что я принадлежу ему, а ты с ним молча согласился. А мое мнение по этому поводу кто-нибудь спросил?
Володя молча и медленно стал подниматься с места, но я жестом его остановила:
- Нет, подожди! Я завела этот разговор вовсе не затем, чтобы сразу броситься в твои объятья! Я сейчас еще не знаю, хочу я этого или нет. Но чтобы разобраться в этом, мне нужно, чтобы ты смотрел на меня, а не мимо. И мне очень неприятно, когда то, что меня непосредственно касается, решается без моего участия. Разве я - я сама - сделала что-нибудь такое, что тебя оттолкнуло?
