Он снял шляпу и вошел в дом.
– Как дела у Элис, мэм, после того как вы привезли ее домой?
– Думаю, лучше. Я даже уверена в этом. Ма, смотри, кто к нам приехал.
– О, Бобби Тейт. – Отложив в сторону спицы, Мисс Фэнси похлопала по дивану рядом с собой. – Присядь и расскажи мне все местные новости и сплетни.
– К сожалению, не могу, Мисс Фэнси.
– Что ж, тогда я принесу тебе чашечку кофе.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, Мисс Фэнси.
– Тот день, когда я не смогу принести чашечку кофе симпатичному мужчине, который пришел к нам в гости, станет днем, когда я предстану пред Творцом.
На ее рубашке в этот день были такие слова:
ЖЕНЩИНАМ МЕСТО В КОНГРЕССЕ И СЕНАТЕ
Мисс Фэнси полностью разделяла это мнение.
– Тебе все равно нужно подождать несколько минут, – добавила она. – Элис общается наверху с доктором. Присядь, а я принесу кофе.
– Мы ищем, чем нам заняться, – пояснила Кора, когда ее мать вышла из комнаты. – Стараемся, чтобы Элис что-то делала. Думаю, ты бы сразу сообщил мне новости, если бы они у тебя были.
– Извините, миссис Бодин – Кора. Мы делаем все, что можем.
– Не сомневаюсь. О, доктор Минноу. Вы закончили?
– Мы хорошо поговорили, шериф.
– Доктор Минноу. Элис сейчас может поговорить со мной?
– Дайте ей минут пять. У нее заметный прогресс, миссис Бодин. Думаю, интуиция не подвела вас и Морин – вы правильно сделали, что привезли ее сюда. Это лишь начало, но она спокойна.
– Скажите, помнит ли она что-нибудь о похитителе и о своей жизни у него?
– Шериф, она избегает разговоров об этом, и я считаю, это естественно. Она борется с тем, что он вбил ей в сознание, и это ее реальность. Эту реальность она помнит какой-то частью своего мозга, в этой реальности она чувствует себя спокойнее, даже счастливее. Она охотно рассказывает о своем доме, а когда я спросила ее, больше ли он, чем ее спальня – та, что наверху, – она ответила, что дом примерно такой же, но тут у нее окна и красивые стены.
Селия опять улыбнулась Коре:
– Ей комфортнее в ее комнате благодаря тому, что вы покрасили стены в тот цвет, который она помнит. Она чувствует себя там хозяйкой, хотя и не сознает этого.
Она продолжила разговор с шерифом:
– Ее похититель не жил с ней в том доме. Я бы сказала, это скорее небольшой сарай, а не дом. Она не готова описать, что она видела, когда выходила на улицу. Она упоминала собаку – злую, – но от других подробностей уходила.
– Сарай и собака – новые для меня детали.
– Боб, вот, пожалуйста. – Мисс Фэнси принесла шерифу кофе. – О, доктор Минноу, вам тоже принести кофе?
– Спасибо, но мне пора ехать. Завтра я появлюсь в то же время. А пока не говорите с Элис о Рори. Дадим ей какое-то время.
– Я принесу вам пальто и провожу вас.
Тейт встал, держа в одной руке шляпу, а в другой кофе.
– Мисс Фэнси, я поднимусь к Элис, если можно.
– Сиделка там, наверху… – Мисс Фэнси потерла висок. – Ох, ее имя выскочило у меня из памяти.
– Не беспокойтесь насчет этого. Я загляну к вам перед уходом.
Шериф предположил, что Элис поселили в ее прежней комнате, и знал, где она находится. В давние времена он несколько месяцев стоял под ее окном. А иногда она вылезала из окна к нему.
Теперь она сидела у окна, на ее плечи давил груз прожитых лет, и она что-то вязала крючком.
На втором кресле женщина читала книгу. Она быстро встала, когда он вошел.
– К тебе гость, Элис.
Элис подняла голову и робко улыбнулась.
– Я знаю тебя. Ты приходил в больницу. Ты был очень добрым и навещал меня. Ты… – В ее глазах что-то промелькнуло. – Ты можешь ходить на руках.
– Да, я мог когда-то. – Его сердце чуть дрогнуло; он вспомнил, как смешил ее, когда ходил на руках по траве. Им было шестнадцать, и он был отчаянно влюблен в нее. – Не уверен, что сейчас у меня получится.
– Я оставлю вас, побуду в соседней комнате, – спокойно сказала Тейту сиделка.
– Ты пьешь кофе. Мне нельзя пить кофе, а Бодин пьет. Она дочка сестры. Она тоже хорошая.
– Я знаю Бодин. Прекрасная молодая женщина. Можно я посижу с тобой?
– Мужчина не должен спрашивать. Мужчина просто делает.
– Вежливый мужчина спрашивает. Можно я посижу с тобой, Элис?
Она слегка зарделась.
– Посиди. Я вяжу шарф. Для Рори. Для моего сына. У него зеленые глаза. Он такой красивый. Он вырос и стал такой высокий.
– Сколько прошло времени, с тех пор как ты его видела?
– Мы завтракали. Клементина испекла печенье. Я… я люблю ее печенье.
– Я имею в виду до завтрака. Сколько ты его не видела?
– О, ему был всего годик. Один годик. Такой милый малыш. Я кормила его, купала, учила хлопать в ладошки. Я учила его ходить и говорить «мама». Потому что он мой сын.
– У тебя были дочки.
– Да, родились. Кора, и Фэнси, и Лили, и Морин, и Сара.
– Ты учила их хлопать в ладоши?
– Я не могла. Сэр забирал их. Ему не нужны девочки, и за них он получал хорошую цену. Может, ты найдешь их.
– Попробую.
– Но не Бенджамина. Господь забрал его на небеса до того, как он вылез из меня. А Рори не забрал. Я нашла Рори здесь. Я счастлива, что приехала сюда.
– Дети родились в твоем доме?
– Только Лили, и Морин, и Сара, и Бенджамин. Сэр построил мне дом, потому что я дала ему сына, как и полагается женщине.
– Где же ты родила Кору, и Фэнси, и Рори?
– В комнате внизу. – Она сжала губы. – Мне не нравилась комната внизу. Не нравилась. Дом мне больше нравился.
– Все хорошо. – Он дотронулся до ее дрожащей руки. – Ты никогда больше не вернешься в ту комнату.
– Я останусь тут с Рори. С мамой, и сестрой, и бабушкой… Бабушка. У дедушки есть шоколадное драже «M&M’s», еще от него пахнет вишней, и у него есть борода.
– Правильно. – Тейт сообразил, что она не знает о смерти деда, и осторожно кивнул. – А у Сэра есть борода?
– На все лицо, на все лицо. – Она провела рукой по щекам и подбородку.
– От него пахнет вишней?
– Нет, нет. Мылом, которое сначала щиплется. А иногда нет. Иногда виски. Иногда виски и по́том. Мне не нравится. Мне нравится вязать шарф. Мне нравится вязать шарф. Мне нравится вязать, и окно, и печенье. Мне нравятся розовые стены.
– Очень веселый цвет. А какого цвета были стены в твоем доме?
