– Я же говорила, – восклицает она торжествующе. Мне даже жаль, что ее ждет такое горькое разочарование. Схватив Рику за толстовку на груди, я рывком приближаю к себе, склоняясь и сокращая расстояние между нашими лицами до считанных миллиметров.
– Так что тебя больше всего бесит, Рика? То, что я сделал или то, что не успел сделать? – повторяю я вопрос приглушенным шепотом, она возмущённо выдыхает, когда я провожу кончиком языка по ее нижней губе. Я слышу, как джип тормозит совсем близко. Как хлопает дверца боковой двери. – Мы закончим, малышка, – обещаю я. – Непременно и одновременно. И тебе будет мало. Чертовски мало.
– Отойди от нее, Престон, – рокочет совсем близко ледяной мужской голос. Как же вы меня все достали сегодня! Долбаные обломщики.
Подняв голову, я встречаю темный свирепый взгляд высокого молодого мужчину в строгом деловом костюме. Ему слегка за тридцать, спортивная фигура, стильная стрижка, самоуверенный взгляд, правильные четкие черты лица, полная линия губ, говорящая о горячем темпераменте. Ничего особенного, но женщины падки на подобный типаж. Рика снова меня отталкивает и, уверенно развернувшись, идет к нему, но, когда тот прикасается к ее плечу, с пренебрежением скидывает и его руку тоже. Прищурив глаза, я наблюдаю за обоими, считывая язык жестов и взглядов почти мгновенно.
– Где полиция, Хассан? – наступает на высокого и атлетически сложенного парня Эрика. Что за Хассан еще? Сколько у тебя мужиков в рукаве, мисс Доусон? Может я зря, вообще, сюда вернулся? Есть кому твою задницу стеречь. И по ходу парень ее не только постеречь успел.
– Полиции не будет. Мы уезжаем, Эрика. Садись в машину! – решительным тоном требует Хассан.
– Как это не будет? – потрясённо спрашивает Рика севшим голосом, недоверчиво оглядываясь на меня. Я небрежно пожимаю плечами, посылая ей снисходительную усмешку.
Я же говорил, малышка. Учись прислушиваться к словам мужчины. Однажды это умение спасет тебе жизнь.
– Мы поговорим об этом позже, – стиснув челюсти, произносит парень и практически силком заталкивает упирающуюся Эрику в машину. Мне сложно наблюдать за этим беспристрастно. Кем бы не был этот хер в прошлом, сейчас только я могу причинять боль или ласкать мою строптивую ершистую пантеру. Через пару секунд джип срывается с места. Провожая автомобиль задумчивым взглядом, я достаю мобильный из кармана пиджака.
– Ла-Гуардия. Мне нужна машина, – набрав номер, произношу и тут же скидываю, не дождавшись ответа.
Эрика
Кажется, даже включенное на минимальную громкость, но действующее на нервы радио, не заглушает отвратительный звук стука моих зубов. В последний раз такой озноб бил меня, когда я болела ангиной, растекаясь на диване безвольной лужей с температурой под тридцать девять. Не сомневаюсь в том, что сейчас градус моего тела раскален примерно до той же самой отметки.
Внутри бурлит адская смесь из ярости, злости, ненависти, ревности, отчаянья, страха… я – клубок противоречий, моток, сотканный из оголенных проводов, и если бы Зейн сейчас прикоснулся ко мне, я бы не задумываясь «ударила» напарника током.
Одним из моих правил, было твердое обещание, данное самой себе после расставания с Хассаном – я больше никого и никогда к себе не подпущу. Но с Престоном все зашло слишком далеко: я не только подпустила его слишком близко, позволив вдоволь потоптаться по моей душе, но и впустила внутрь… черт, этот ублюдок на полном серьезе начал меня насиловать. Он ударил меня, будто я его карманная шлюха или девочка для битья!
Грудную клетку разрывает от жажды мести, уязвленное самолюбие принимает образ раненной волчицы, горько воющей на луну.
Подонок. Неадекватный безумец. Животное.
Синие глаза его, превратившиеся в тот момент в черные дыры, сверкающие похотью и жаждой овладеть мной, затянуть в свою непроглядную бездну, до сих пор стоят перед внутренним взором, заставляя содрогаться от страха и приводящих в трепет, воспоминаний.
Я отбивалась, как могла, сколько было сил… сейчас, полностью откинувшись на спинку кресла, я не чувствую собственного тела, изможденного Престоном, превращенного в вату. Живой позволяет чувствовать лишь гонимая по венам ярость и жажда мести. Женской, хитросплетенной, долгой и мучительной. Будь у меня в руках оружие, моя рука бы не дрогнула. Убивать Престона я бы не стала – подстрелила бы плечо или ногу, чтобы потом отправить в тюрьму, чтоб поплатился за убийство Алии и Марьям годами мучений, а не отделался быстрой смертью. Он заслужил целую бесконечность страданий, в полном одиночестве. Полного заточения в камере, без своих кисточек и красок, лишенный реализации своего дара, а значит, и самого себя.
Нервно выдыхая, тереблю замок, одолженной Зейном толстовки: Хассан настоял на том, что моя слишком тонкая, и не защитит от ветра с Гудзона. Как будто он грозит мне в машине. Вдыхаю чужой запах, вызывающий в моей груди неприязнь и приступ тошноты.
Может это со мной что-то не так? И прав был Престон, когда сказал:
«Мокрая, сучка. Кого обмануть хочешь? Наказать хотел, а тебе похоже понравится. Может даже еще просить будешь».
Сукин сын прав – животная, бессознательная часть меня млела от всего, чем он окружил меня в тот момент: запаха его кожи и парфюма, пряным, терпким, мускусным и до мурашек, сексуальным. Низкого голоса с рычащими нотками, рваного дыхания и тяжелых мышц, налитых силой, похотью и страстью, придавивших меня к асфальту… от пульсирующего члена, упирающегося в живот, и сердцевину бедер.
Что я за дрянь такая, которая течет в руках насильника? Признающая и желающая его телом дрянь, полностью отвергающая его разумом. Во что, в кого я превратилась, заигравшись с маньяком в игру, где на кону стоит собственная жизнь?
Мне самой тошно от одной мысли, что он без труда вставил свой член в мое истекающее влагой лоно так, словно я все эти дни только об этом и мечтала, и завелась от его грубых действий и грязных слов.
Черт, в его глазах все так и было. Да тут с какой стороны не глянь, все так и было…
Может пора к психотерапевту, раз завожусь от насилия? Ненормально это и неправильно. Хотя в глубине души понимаю, что подобная реакция моего тела возможна только на манипуляции Джейдана. Так я реагирую исключительно на Престона. С самого начала, мое тело отвечало на любое его движение, на каждый долбанный взмах ресницами, небрежно вскинутую бровь… а на прикосновение и вовсе отзывалось сладкой дрожью, которую хотелось смаковать и чувствовать, пропускать через душу и сердце… впервые.
И никак не искоренить эти обратные чувства и эмоции, не вырвать. Я говорю себе, что должна, и надо, но не могу от них избавиться, прекрасно понимая, что пары его порочной энергетики уже проникли внутривенно, и потекли по венам. Нутро все скручивает от мысли о Джейдане, но я вновь блокирую все их жгучей ненавистью к художнику, и мысленно представляю, как хватаю его за волосы и отточенным до совершенства приемом бью головой об асфальт.
