– А как же Алекс?
– А что Алекс? Он ничего такого не предлагал мне. И наши отношения… Они очень сложные и нелегко даются нам обоим, хотя мы и любим друг друга. Да, он любит меня! Это правда. Но знаешь, иногда два человека очень разные. Просто глубина этих различий в данном случае оказалась куда больше, чем цвет кожи или вероисповедание. Но это не повод, чтобы не любить! Нужно просто радоваться, что это чувство вошло в твою жизнь, не думать о том, что будет дальше, не жалеть ни о чем. Я счастлива, что так случилось со мной, и, наверное, это главное. Не то, кто он и кто я, не то, как дальше будут развиваться события, а само то, что любовь есть. В мире вообще и в моей жизни в частности. Понимаешь?
– Да, пожалуй, – подумав, ответила Кристина.
– Да ничего ты не понимаешь, – вдруг заулыбалась Ника, подошла и взлохматила волосы на голове подруги. – Глупая рыжая дурочка!
Вместе они перемерили еще, наверное, пару десятков платьев, но то, что выбрала Ника, так и осталось фаворитом.
– Ладно, я сдаюсь. В чем – в чем, а в чувстве вкуса тебе не откажешь. Остановимся на этом.
Кроме платьев в комнату свезли еще и множество аксессуаров, перчаток, сумочек, накидок, белых туфель, босоножек и балеток всех мастей. Объединив усилия, девушкам удалось собрать полный комплект для грядущего торжества. Они навели после себя сомнительный порядок и уже собирались уходить с добычей, когда Кристина вдруг сказала:
– Знаешь, ты все же подумай. Мне кажется, в вечности найдется еще одно место для того, кого я люблю.
Ника замерла на мгновение, затем твердо ответила:
– Нет. Боюсь, я уже все для себя решила.
Глава 12
Когда с выбором платья было покончено, в особняке Марешей уже накрывали на стол к ужину. Владислав не готовил сам, а все работы по дому выполняла прислуга, которой к приезду молодых бессмертных глава рода нанял великое множество. Несмотря на то, что никто из вампиров остро в еде не нуждался, порядок в доме царил самый обыкновенный, понятный и привычный смертным. Нетрудно было догадаться, для кого разыгрывался этот спектакль.
Однако Ника на ужин не пришла, передав через Алекса, что неважно себя чувствует.
– Она, похоже, отравилась в самолете, – пояснила Кристина для всех сидящих за столом.
Ели в тишине. Прозрачный суп с лапшой дежуривший у стола официант сменил на кусочки куриного филе, запеченные в сливочном соусе, с гарниром из картофельного пюре. Юная бессмертная заметила про себя, что все блюда обрели для нее новый, необычайно богатый вкус.
– Я, наверное, теперь стану жуткой обжорой. Все так вкусно!
Владислав польщенно кивнул.
– Пригласил лучшего повара, какого только смог найти. Свадебный банкет тоже он будет готовить. Разумеется, со специально отобранным штатом помощников. У него есть своя команда в ресторане. Очень крупном и известном в Москве, надо сказать.
– Какая роскошь! – усмехнулся Герман. – Не стоило, ведь большую часть приглашенных будет интересовать вовсе не кухня.
Отец и сын обменялись многозначительными взглядами. Официант стоял поодаль, похожий на одетую в ткань статую.
– Не могу же я выставить перед гостями пустые столы. К тому же… Я это делаю вовсе не ради тебя, Герман.
Наследник рода приподнял брови.
– Вот как?
– Да, мой мальчик, – буднично ответил Влад, но затем добавил с некой особой торжественностью в голосе: – Это значимый день и для меня тоже. Жаль, что твоя мать не сможет увидеть церемонию.
Повисло молчание. Кристина не решалась коснуться вилкой тарелки, чтобы звяканье металла о фарфор не привлекло к ней излишнего внимания. Остаток ужина в воздухе так и витало скорбное напряжение, поэтому, вставая из-за стола, девушка облегченно выдохнула.
Ника не спешила спускаться из отведенной ей комнаты в гостиную, и Владислав распорядился позвать к ней врача. До его прихода Кристина навестила подругу. Та выглядела вполне сносно, хотя и бледно. Юной бессмертной бросилось в глаза то, что вещей Алекса нигде видно не было.
– Владислав поселил его отдельно. В этом доме строгие порядки, как я понимаю, – пожала плечами больная.
– Не ко всем, – задумчиво раздалось в ответ.
Врач прибыл быстро. Кристина снова спустилась вниз, где они с Германом и провели остаток вечера. Уже собирались идти спать, когда откуда-то из глубины дома послышались приглушенные голоса. Доктор отбыл какое-то время назад, и теперь, похоже, Алекс и Владислав обсуждали что-то. До слуха Германа донеслось, должно быть, чуть больше, и он весь напрягся, лежа головой на коленях своей невесты. Та тоже прислушалась.
– Как…? – расслышала она сдавленный почти до шепота голос Влада, похожий на шипение ядовитой змеи. – Быстро в мой кабинет!
Герман резко встал.
– Жди меня здесь.
Он вышел, но девушка и не думала оставаться в комнате одна и тихой тенью последовала за женихом. Выйдя в холл, она увидела, как Влад, крепко держа за локоть Алекса, буквально силком тащит его к лестнице на второй этаж. Младший сын главы рода был бледен, как снег, его глаза наполняла растерянность, и оттого он еле переставлял ноги.
– Что здесь происходит? – отчеканил Герман, застав эту сцену.
Влад окинул его взглядом, горящим, как раскаленные угли костра.
– Прошу наверх, в мой кабинет, – ответил верховный, едва сдерживая себя. – И вас, Кристина, раз уж вы тоже тут оказались.
Герман удивленно обернулся на нее, но ничего не сказал. Вместо этого он быстро пошел вверх по лестнице следом за отцом и братом. Кристина направилась за ними.
Кабинет Владислава располагался в западном крыле дома и был отделан темным деревом, что в сочетании с тяжелыми портьерами, камином и массивным столом с резными ножками выглядело мрачно и слегка гнетуще. Войдя, Влад рывком бросил Алекса на стоящую рядом тахту и прорычал сквозь зубы, ничуть не стесняясь свидетелей:
– Щенок! Грязный выродок! Как ты мог додуматься… допустить?! Сорвать мои планы, навлечь на наш род позор и поставить под удар все! ВСЕ!!!
По комнате прошла едва уловимая вибрация. Казалось, что дом задрожал в страхе перед гневом своего хозяина. В антикварном шкафу звякнул старинный фарфор, а по шторам прошла волна. Кристина замерла в дверях, видя эту сцену, но затем нашла в себе силы войти на одеревеневших ногах и присесть в кресло, стоящее в стороне. Герман закрыл за ней дверь и встал так, что полностью заслонил ее от происходящего.
– Отец, я хочу знать, что здесь происходит, – холодно и спокойно сказал он.
Владислав, только что пребывавший в ярости, за пару мгновений весь подобрался и обрел обычный непроницаемый вид. Только напряженный взгляд, побелевшие скулы и плотно сжатые губы выдавали в нем крайнее напряжение.
