То же справедливо и для идеи пустоты и бесформенности. Существуют философские доводы в ее пользу, убедительные для некоторых людей. Но для достижения просветления нужно быть убежденным по собственному опыту, а не только исходя из умственных выкладок. Скажем так, нужно видеть пустоту.
Хорошо, с бессамостью и пустотой понятно. Что еще нужно видеть, чтобы считаться просветленным? Единого и официального определения просветления, которое поддерживали бы абсолютно все буддисты, не существует. Списка необходимых условий для получения сертификата просветленного, с которым вы могли бы свериться, тоже нет. Но если бы подобный контрольный список существовал, то, по мнению современных буддистов, он не ограничивался бы двумя этими пунктами, несмотря на всю их фундаментальность.
Мы уже видели несколько других пунктов из этого списка. Если одни из них больше похожи на озарения (например, видение непостоянности всего сущего), то были и такие, что похожи скорее на навыки[28] (например, преодоление танхи, или вожделения). Но есть и другие подобные «навыки», перечисленные в самых разных буддистских текстах и связанные с просветлением. Возьмем, например, избавление от специфических «оков», таких как похоть, тщеславие и недобрая воля. Или соблюдение заповедей-шагов Восьмеричного пути: не воровать, не вредить другим существам, не распускать сплетни и так далее.
Так что просветление в наиболее полном и традиционном буддистском смысле не ограничивается лишь метафизическим измерением, которое превалирует в этой книге: идеей того, что реальность как внутри, так и вокруг нас сильно отличается от наших о ней представлений. Существуют еще и явные нравственные аспекты.
С другой стороны, мы уже успели заметить, что в буддизме метафизика и нравственность тесно связаны; считается, что постижение главных метафизических постулатов буддистской философии через медитацию помогает избавиться от психологических корней плохого поведения. Действительно, чтобы постичь метафизику бессамости, нужно в том числе избавиться и от похоти, тщеславия и недоброй воли.
Именно эта связь метафизики и нравственности – то, что метафизическое просветление предполагает определенные нравственные ценности, – делает более ясное восприятие реальности равносильным восстанию против естественного отбора. Конкретные ценности, являющиеся следствием этой ясности, ценности, которые вы воплотили бы в себе полностью, достигнув полного просветления, во многом прямо противоположны тем, которые подразумевает наш обычный взгляд на реальность и которые естественный отбор заложил в нем.
Такие уж мы особенные.
Рассмотрим для начала то, что многие назвали бы центральным переживанием просветления: опыт бессамости. Если более конкретно, то ту его разновидность, которую я назвал «внешний опыт бессамости». Где же в нем находится то самое отрицание ценностей естественного отбора?
Как мы увидели, этот опыт включает в себя ощущения стирания границ между вами (или «вами») и другими людьми, а также окружающими вас предметами. Фактически, ваш «внутренний» мир и мир «внешний» делаются настолько неразрывны, насколько плавно переходят один в другой, что вред, причиненный другим, становится для вас равносильным вреду, причиненному самому себе. Испытав это переживание во всей его полноте, вы усомнились бы, что между интересами окружающих и вашими собственными есть вообще какая-то разница.
А с точки зрения естественного отбора все это ересь. Главная идея, вложенная в меня естественным отбором, заключается в том, что мои интересы являются особенными и я должен сосредоточиться именно на них. В тех случаях, когда мои интересы совпадают с интересами других людей, мы можем «сотрудничать»; если этого не происходит, то мои интересы – превыше всего.
Этот принцип проистекает из логики естественного отбора. Если я являюсь хранилищем генов, избранных для передачи новому поколению, потому что они отлично справлялись с этой задачей раньше, значит, главная их работа заключается в том, чтобы позаботиться о сосуде, в котором они теперь хранятся. То есть о моем теле. А значит, эти гены встроят в мой мозг идею о том, что заботиться о собственном теле гораздо важнее, чем о чужих телах (кроме тех случаев, возможно, когда речь идет о близких родственника х). Другими словами, я особенный. Моя особость – стержень системы ценностей естественного отбора.
Такая предустановка есть у всех живых организмов, и вы постоянно с ней сталкиваетесь. Например, животные убивают друг друга. В том числе и люди, хотя чаще наш вид утверждает свою особенность менее заметно, расправляясь с соперниками не столь воинственными способами. Эта предпосылка влияет даже на наше поведение как пешехода. Если вы ловите такси и видите, что кто-то рядом с вами пытается сделать то же самое, вы начнете тянуть руку выше, чтобы водитель заметил именно вас. Хотя ваш соперник может оказаться врачом, который спешит на работу, чтобы спасти кому-то жизнь.
Так что этот элемент просветления, внешний опыт бессамости с растворением границ между вами и окружающим миром, а следовательно и слиянием ваших интересов с интересами всего живого на планете, включает в себя отказ от одной из самых главных установок, встроенных в нас естественным отбором: я особенный простому потом у, что я – это я. Вот вам и восстание.
Но истина ли это? Действительно ли ценности естественного отбора, от которых мы отказываемся на пути к просветлению, являются ложными? Да, в некотором смысле. Представьте себе нынешнее, совершенно абсурдное положение дел: на планете полно людей, руководствующихся тем, что их интересы превышают интересы практически всего остального населения Земли. Но не может быть так, чтобы каждый был важнее, чем все остальные. То есть основной принцип системы ценностей естественного отбора содержит в себе внутреннее противоречие. Отрицание его, таким образом, скорее всего, продвинет вас ближе к истине. В случае с внешним опытом бессамости восстание против ценностей нашего тирана может привести к определенной доле просветления в повседневном смысле: оно подтолкнет нас ближе к более ясному взгляду на мир.
А теперь взглянем с другой стороны, со стороны внутреннего опыта бессамости. В этом случае вы перестаете «владеть» своими мыслями и чувствами, а это тоже подразумевает отказ от ценностей естественного отбора. В конце концов, те виды мыслей и чувств, которые характерны для нашего мозга, изначально были созданы естественным отбором для того, чтобы заботиться о «транспорте» для передачи наших генов. То есть когда мы отождествляем себя с этими мыслями и чувствами – «владеем» ими, а на самом деле позволяем им владеть нами, – то зачастую это лишь еще один способ постулировать нашу особость.
Когда я пытаюсь поймать такси – и пытаюсь сделать так, чтобы человек рядом со мной (куда менее ценный!) не смог его остановить – я «владею» своим желанием попасть в машину как можно быстрее и добраться до следующей остановки на моем исключительно важном пути. Если я отпускаю это чувство и перестаю отождествлять себя с ним – другими словами, делаю шаг в сторону внутреннего опыта бессамости, – я отказываюсь от установки, которую внушает каждому из нас естественный отбор, установки о своей исключительности. Как тебе такое, естественный отбор?
