В баре лобби отеля Торопов заказал апельсиновый сок. Не торопясь выпив сок, он направился в туалет. Там зашел в кабинку и прикрыл дверь, но не до конца, оставив узкую щель. Стал наблюдать, поспешит ли кто вслед за ним в туалет. В течение нескольких минут никто не вошел в туалет, потом начали появляться обычные посетители: кто в деловом костюме, выдававшем заурядного служащего, кто в праздничном черном костюме, белой сорочке и белом галстуке — так одеваются гости на свадьбы и другие торжественные мероприятия.
Из туалета корреспондент направился к лифтам и поднялся на верхний этаж, где располагался ресторан с видом напротив на парк Хибия и в правом направлении на территорию императорского дворца. Внимательно изучил меню, посмотрел на часы, как будто куда-то торопился, и вернулся к лифтам.
Выйдя из отеля, Торопов повернул направо и через несколько сотен метров свернул еще раз направо на Сёва-дори, ведущую в квартал Гиндза.
Торопов зашел в «Мицукоси», продефилировал по этажам универмага, чтобы еще раз провериться. Похоже, что не задымил.
Корреспондент покинул универмаг и пошел к входу в ресторан на противоположной стороне переулка. Недалеко от входа на платной парковке стояла автомашина представительства советской авиакомпании. Пассажиров в ней не было видно, но и знак опасности — мигающие желтые огоньки аварийной стоянки — тоже отсутствовали.
Торопов вошел в ресторан и поднялся на второй этаж, где находились отдельные кабинеты. До встречи с депутатом парламента, видным деятелем правящей партии Моринагой оставалось еще сорок пять минут.
Веригин, Мазун, Лоськова и другие оперативники продолжали вести наблюдение за входом в ресторан и подходами к этому заведению.
Ничего необычного не наблюдалось.
О чем беседовали советский журналист и японский парламентарий? Корреспондент мог провести вербовку депутата. Возможно, он передал подопечному новые инструкции или очередную сумму денег, если тот работал на Советы. Не исключен и такой вариант, далекий от вербовки: журналист передал в устной форме японскому парламентарию благодарность советского руководства за его объективную, благожелательную позицию по актуальным проблемам отношений между Японией и СССР. Об этом знали в Токио только три человека: советский резидент и двое участников встречи.
Между тем, когда встреча с Моринагой подошла к концу, Торопов поблагодарил его за оказанную честь встретиться с ним и выслушать устное послание.
Спустившись на первый этаж, журналист направился на кухню. Быстро пройдя мимо удивленных поваров и подсобных рабочих, он выскочил через неприметную служебную заднюю дверь в переулок, параллельный тому, куда выходила задняя часть универмага «Мицукоси», и оттуда — на основную улицу.
Торопов нырнул вниз в подземный переход, из которого был вход на станцию «Гиндза сан-тёмэ» Ginza Line. Сделав несколько пересадок, он вернулся на эту же линию метро и доехал до Роппонги. Около ворот и калитки в ограде вокруг территории советского посольства журналист появился как раз в тот момент, когда сотрудники посольства, жившие в жилом доме в ближайшем переулке, выходили на улицу после просмотра фильма в посольском клубе. Торопов юркнул в эту группу людей и вошел через калитку внутрь. Его машина уже стояла на парковке перед служебным зданием посольства. Он сел в автомобиль и не спеша поехал в Сибуя в отделение агентства. «Фильм понравился».
Автомашину корреспондента Торопова пригнал в посольство молодой сотрудник дипмиссии по просьбе старших товарищей. В данном случае он выполнил поручение съездить на метро в конце рабочего дня в МИД Японии и взять там в холле информационные бюллетени. А заодно, когда отдельные сотрудники министерства уже потянутся к выходу, найти на стоянке автомобиль корреспондента Торопова под таким-то номером и приехать на нем в посольство.
* * *
Веригин шел по пустому коридору резидентуры, направляясь в кабинет, который он занимал вместе с Мазуном. В конце коридора распахнулась дверь, и из своего кабинета вышел заместитель резидента.
— Майор Веригин, зайдите к шефу! — приказал Октябрий Ильич.
— Обязательно зайду, товарищ полковник! Но я пока капитан, а не майор, — осмелился возразить Веригин.
— С сегодняшнего дня — майор. Пришла шифротелеграмма о присвоении вам очередного звания. Воспринимайте это как аванс!
— Так точно! Постараюсь оправдать доверие!
— В самое ближайшее время у вас будет возможность доказать это делами, а не словами.
Резидент, в кабинет которого зашел Юрий, не стал отвлекаться на поздравления по случаю присвоения Веригину звания майора — не просто очередного звания, а звания, которое перевело его в категорию старшего офицера. Он сразу же перешел к делу:
— Веригин, ты освобождаешься на ближайшие недели, возможно, даже месяцы, от текущей работы. Тебе поручается очень ответственное, важнейшее задание.
— Выполню все, что будет приказано!
— Подожди рапортовать! Ты еще не услышал, что это за задание.
— Виноват!
— Хватит! Общие слова излишни! Хотя я понимаю, что присвоение звания майора всколыхнуло твою офицерскую гордость, — слегка улыбнулся резидент, все же затронув тему присвоения Веригину очередного звания. — Тебе предстоит провести операцию, которая должна стать вершиной работы всей резидентуры в текущий период! Но действовать ты будешь исключительно один, самостоятельно.
— Слушаю внимательно!
Резидент достал из сейфа фотографию и протянул ее Веригину. На фото среднего размера был изображен американский морской офицер лет тридцати с традиционной для военнослужащих США стрижкой — коротким ежиком. Веригин секунд десять изучал изображенное на фотоснимке лицо и вернул фото резиденту. Тот не спеша убрал фотографию обратно в сейф.
— Это первый лейтенант Стивен МакНелли. Офицер флагмана седьмого флота ВМС США ударного крейсера «Мидуэй», — коротко объяснил резидент.
— Понятно, — кивнул Веригин, несмотря на то что многое ему было непонятно. Хотя кое о чем он уже догадался.
— Тебе, Веригин, предстоит войти с ним в контакт и завербовать.
«Задание прозвучало очень просто. Но выполнить его — чрезвычайно сложно, почти невозможно», — подумал Веригин.
Резидент будто прочитал его мысли:
— Действительно, задание очень сложное. Но именно на твоей кандидатуре мы остановили свой выбор с одобрения Центра.
На сей раз Веригин промолчал. Что он мог сказать? Задание действительно очень сложное, такое может выпасть один раз за всю карьеру. Но на нем можно сломать голову как в переносном, так и в прямом смысле.
— Из Вашингтона наши коллеги сообщили через Москву кое-какие наводки на этого МакНелли.
— И какие же именно? — с нетерпением спросил Веригин, уже почувствовавший волчий азарт.
— МакНелли страстный поклонник китайской кухни. Второй момент — он очень любит свою малолетнюю дочь, что называется, души в ней не чает.
