— Ты говоришь о работе? Опять об Усибе?
— К дьяволу Усибу! Он не имеет никакого отношения к тому, о чем я хочу поведать. Я говорю о своей личной жизни. А если точно — о себе и о тебе. О наших с тобой взаимоотношениях.
Вообще-то Лоськова лукавила. Усиба имел если и не прямое отношение, то во всяком случае косвенное к затеянному ею разговору, ко всей комбинации, которую она собиралась выстроить. Она и Юрий стали теснее общаться по службе именно в связи с разработкой Усибы, и теперь она стремилась переложить эти контакты и на персональные связи, использовать как рычаг для подтягивания к новой реальности в личном плане.
— У нас с тобой прекрасные отношения. И по службе, и в свободное время, — простодушно заметил Веригин.
— Меня нынешнее положение не устраивает! — с пафосом воскликнула Лоськова.
Юрий хотел сказать: «А меня вполне устраивает». Но не стал произносить эту фразу. Пусть Лоськова выскажется до конца, тогда будет проще дать ей товарищеский совет или на худой конец — прямой резкий ответ.
Татьяна действительно стала раскрывать карты. Она по существу пошла ва-банк!
— Да, мы коллеги по работе и хорошие товарищи. Но мне этого мало! Я считаю, что в наших общих интересах пойти дальше. Вернее, совершить решающий шаг, который сделает счастливыми и меня, и главное — тебя.
Лоськова давно обдумывала как построить этот очень важный, чрезвычайно важный для нее разговор. Она помнила о своем горьком опыте с Игорем Владимировичем, с которым познакомилась на отдыхе в Сочи и потом в течение полутора лет поддерживала близкие — ближе не бывает — отношения. Это было несколько лет назад, хотя ныне ей казалось, что с тех пор прошла вечность. Она анализировала свое поведение тогда, свои притязания и реакцию Игоря Владимировича на ее пожелания, а точнее — требования. Теперь она готовилась выдвинуть минимальную просьбу, реальное предложение, которое могло бы стать приемлемым для нового партнера и даже осчастливить его. Позиции нужно завоевывать постепенно, не следует рваться на редуты в открытую.
Веригин не стал спрашивать напрямую что она хочет, не счел нужным задать наводящий вопрос. Его линия — помалкивать и не давать повода для развития наступления со стороны оппонента. Сейчас Лоськова явно выступала в роли наступающей стороны, в качестве силы, стремящейся навязывать ему свою волю.
А позиция Татьяны заключалась в том, чтобы сделать выпад рапирой в область сердца. Не пронзить насквозь этот важнейший человеческий орган, а уколоть его, поставить метку. Она задумала ударить по самому чувствительному месту Юрия, заставить его сделать выбор. Пожалуй, решающий выбор в его жизни.
— Юрий, у тебя нет детей. Но я чувствую, что ты страстно хочешь иметь ребенка! — выдала Татьяна.
— Это моя личная проблема. Вернее, проблема моя и моей жены, — отрезал Веригин.
— Я тоже хочу ребенка. Именно от тебя! И здесь наши интересы пересекаются.
— Я женат. Ты, Татьяна, не имеешь отношения к моей семейной жизни.
— Никто не собирается разрушать твой брак, Юрий! Ты можешь оставаться женатым на Елене, но иметь ребенка от меня. Разве это не выход из сложившейся ситуации?
— Я не вижу ситуации в моей личной жизни, в которую можешь вписаться ты, Татьяна! — резко ответил Веригин.
Последнее слово осталось за ним. Он дал отповедь Лоськовой.
Но Татьяне все же удалось посеять в Юрии размышления о его личных проблемах, о том, что у него до сих пор не родился ребенок в браке с Леной.
Веригин и Лоськова разошлись после ланча. Отправились по отдельности в посольство. Каждый со своим грузом размышлений.
Полкилометра по жаре, на солнцепеке Юрий шел медленно, не замечая уморительного зноя и навязчивой духоты. Сильнее природного давления почти-что на экваторе он ощущал внутреннее напряжение, душевный трепет. Ему было что обдумать, о чем переживать!..
Свой ребеночек, собственные дети превратились для Веригина в навязчивую, неотступную идею, в подлинное наваждение. Мысль о деторождении, об отсутствии пока детей всплывала в его голове постоянно.
Юрий любил детей как явление. Он считал маленького человечка каким-то особым существом, подарком небес.
Встречая на улице младенца на руках у мамочки или в коляске, Юрий заглядывал ему в личико, стремясь запечатлеть его, напиться ангельской сущностью. Такое влечение могло показаться странным, даже нездоровым. Но он ничего не мог поделать с собой.
Для Юрия дети всех рас, национальностей являли собой высшую ценность человечества. Что касается его самого, то он был готов без раздумий отдать собственную жизнь за жизнь любого ребенка на свете.
А что говорить, если у него появится собственный ребеночек?! Это было бы восхитительно, за пределами любых мечтаний и помыслов!
И вот у него нарисовалась реальная возможность стать отцом, обладать ребенком.
Этот шанс могла бы предоставить Лоськова. Родить ему ребенка и отойти в сторону. Конечно, он помогал бы поднимать ребенка материально и за счет собственного участи в его воспитании, не разрушая при этом имеющуюся семью. Казалось бы — идеальный вариант!..
Мысли Юрия перекинулись на Елену и Татьяну. Он не стал их сравнивать как женщин, как жен — одну уже существующую, а другую — потенциальную. Его мозг сконцентрировался на ребенке. От кого он хотел бы иметь детей? Ведь любой ребенок — это половинка отца и матери…
Ответ вышел на поверхность автоматически, без малейших усилий с его стороны.
Он готов иметь ребенка только от Елены, своей жены! Другого варианта не существует.
* * *
В Куала-Лумпур прибыла делегация Верховного Совета СССР во главе с председателем Президиума Верховного Совета Узбекской ССР. Веригин был включен в состав сформированной в посольстве группы по обеспечению визита делегации.
В программу пребывания парламентской делегации входили встречи с премьер-министром Федерации Малайзия, руководителями малайзийского парламента, состоящего из палаты представителей и сената. Были запланированы также посещения некоторых малайзийских предприятий.
Кортеж советской делегации перемещался на огромной скорости по Куала-Лумпуру, следуя на малайзийскими полицейскими-мотоциклистами. Веригин еле успевал на «вольво» за кавалькадой черных машин.
В резиденции премьер-министра советскую делегацию провели в зал переговоров. Но встреча прошла не за столом переговоров, которого здесь и не было. Премьер-министр Малайзии и председатель Президиума Верховного Совета Узбекистана разместились в креслах. Сопровождающим лицам отведены мягкие стулья по обе стороны кресел.
— Рад приветствовать делегацию Верховного Совета СССР в Малайзии! — четко произнес на английском языке малайзийский премьер-министр. — Особенно горячо приветствую руководителя делегации, являющегося главой парламента Узбекистана.
Советский переводчик перевел слова малайзийского премьера. В роли толмача выступал второй секретарь посольства Виталий Голубятников.
