– Допустим, все разом обкуриться вы не могли. Так будьте добры, расскажите мне по порядку.
– Сядьте, – предложил Тим. – Я введу вас в курс дела, а затем, думаю, можно будет посмотреть вот это. – Он положил флешку на стол дежурного. – Тогда и решите, что делать дальше.
– И, возможно, вы сочтете нужным позвонить в миннеаполисскую полицию либо в полицию штата в Чарлстоне, – добавил помощник Баркетт. – Или и туда и туда. – Он кивнул на Люка. – Пусть они думают, как с ним быть.
Эшворт сел.
– Беру свои слова назад. Все-таки хорошо, что я вернулся пораньше. Это интересно, верно?
– Очень, – сказала Венди.
– Вот именно. Тут, как правило, ничего интересного не происходит, так что разнообразие нам не помешает. Миннеаполисские копы считают, что он пришил своих родителей?
– Газетчики на это намекают, – сказал Тэг, – хотя очень осторожно, он же несовершеннолетний и все такое.
– Он страшно умный, – заметила Венди, – но в остальном вроде бы славный мальчуган.
– Хм-хм, славный он или нет, разбираться будут другие, а сейчас у меня просто разыгралось любопытство. Билл, поставь на место табельные часы, пока не сломал, и принеси мне из кабинета колы.
18
Пока Тим пересказывал шерифу Эшворту историю, которую они с Венди услышали от Люка, а Золотая команда приближалась к хардивиллской развязке магистрали I-95, где им предстояло свернуть к Дюпрею, Ник сгонял детей из кинозала в маленькую комнату отдыха Дальней половины.
Некоторые дети держались на удивление долго, вот Джордж Айлз, например. Некоторые начинали рассыпаться почти сразу – похоже, именно это происходило с Айрис Стэнхоуп. На этот раз у нее не наступило того, что дети на Дальней половине называли «отскоком», – короткой передышки от головной боли после кино. Глаза у девочки были пустые, рот открыт. Она стояла у стены, опустив голову, волосы падали ей на лицо. Хелен подошла и обняла ее за плечи. Айрис этого словно не заметила.
– Что мы здесь делаем? – спросила Донна. – Я хочу к себе в комнату, спать. Ненавижу киношные вечера.
Она говорила плаксиво и раздраженно, однако по крайней мере понимала, кто она и где находится. Джимми и Хэл вроде бы тоже. Они выглядели осоловелыми, но не такими раздавленными, как Айрис.
Кино больше не будет, сказал Авери. Никогда.
Его голос у Калиши в голове звучал громче обычного, и для нее это почти однозначно доказывало, что вместе они и правда сильнее.
– Смелое предсказание, – заметил Никки. – Особенно от такого мелкого сопляка, как ты, Авестер.
Хэл и Джимми улыбнулись этим словам, а Кэти даже хихикнула. Только Айрис смотрела в никуда и отрешенно чесала у себя в паху. Лен уставился в телевизор, хотя там ничего не шло. Калиша подумала, что он, наверное, разглядывает свое отражение.
У нас мало времени, сказал Авери. Скоро кто-нибудь придет разогнать нас по комнатам.
– Наверное, Коринна, – предположила Калиша.
– Ага, – согласилась Хелен. – Сучья ведьма Запада
[52].
– И что нам делать? – спросил Джордж.
На мгновение Авери как будто опешил, и Калиша испугалась. Потом мальчик, который сегодня утром думал, что его жизнь окончится в баке с водой, протянул руки.
– Беритесь за меня, – сказал он. Встанем в круг.
Все, за исключением Айрис, прошаркали к нему. Хелен Симмс взяла Айрис за плечи и направила в составленный другими неровный кружок. Лен с большим сожалением оглянулся через плечо на телевизор, затем со вздохом тоже протянул руку.
– А, пофиг.
– Правильно, пофиг, – сказала Калиша. – Терять нам нечего.
Левой рукой она взяла правую руку Лена, а правой – левую руку Никки. Айрис присоединилась к ним последней и, взявшись за руки с Джимми Куллумом и Хелен, вдруг резко вскинула голову.
– Где я? Что мы делаем? Кино закончилось?
– Тс-с, – шикнула Калиша.
– У меня голова не так сильно болит!
– Хорошо. А теперь тихо.
Остальные подхватили:
Тс-с… тс-с… Айрис, тс-с.
Каждое следующее «тс-с» звучало громче. Что-то менялось. Что-то нарастало.
Рычаги, подумала Калиша. Вот рычаги, Авери.
Он кивнул ей с противоположной стороны круга.
Это была еще не сила, пока еще не сила, и Калиша знала, как опасно принимать это за силу, однако потенциал силы уже чувствовался. Будто вдыхаешь воздух за мгновение до того, как разразится мощнейшая летняя гроза.
– Ребята? – робко проговорил Лен. – У меня голова прояснилась. Уж и не помню, когда она последний раз была такой ясной. – Он почти в панике посмотрел на Калишу. – Не бросай меня, Ша!
Все хорошо, мысленно передала она ему. Тебе ничего не угрожает.
Это было неправдой. Опасность угрожала им всем.
Калиша знала, что будет дальше, что должно произойти дальше, и боялась этого. Боялась и в то же время хотела. Даже не просто хотела. Жаждала всей душой. У них в руках взрывчатка, и все может закончиться плохо, однако у Калиши было чувство, что это правильно.
Авери заговорил тихо и четко:
– Думайте. Думайте вместе со мной, ребята.
Его мысль и вызванный ею образ тоже были четкими. К нему присоединился Никки. Потом Кэти, Джордж и Хелен. И Калиша. И все остальные. Они скандировали, как в конце кино.
Думай о бенгальском огне. Думай о бенгальском огне. Думай о бенгальском огне.
Появились точки, более яркие, чем обычно. Послышался гул, громкий, как никогда. Возник бенгальский огонь, рассыпающий искры.
И внезапно их стало не одиннадцать, а двадцать восемь.
Зажигание, подумала Калиша. Ее охватил страх. И ликование. И ощущение внутренней чистоты, почти святости.
О БОЖЕ МОЙ
19
Тим закончил пересказывать историю Люка. Некоторое время шериф Эшворт молча сидел в кресле дежурного, сцепив пальцы на объемистом животе. Потом взял флешку, поглядел на нее, будто впервые видел такое устройство, и положил обратно.
– Он не знает, что на ней? Так он тебе сказал, да? Просто получил ее от экономки вместе с ножом, которым провел себе операцию на ухе?
– Да, по его словам – так.
– Пролез под оградой, прошел через лес, спустился в лодке по реке, совсем как Гек и Джим, а потом проехал на товарняке большую часть Восточного побережья.
