— Как, Олег? Церковь. Место намоленное, оно как шапкой-невидимкой прикрыло ее. Зайди она на наше капище, даже Воловик ее не заметил бы, а он у нас самый сильный.
— Ясно. Игорь, обойди храм, позади него должен второй выход быть. Я через эту дверь войду…
— А мне что делать?
— А ты, Емеля, ожидай здесь. Мы быстро, ей деться некуда.
Удовлетворившись услышанным, Каретников, отпустив, задвинул девушку себе за спину, чуть ли в крохотную нишу ее не втрамбовал. Даже не пикнула, видно не хотела попасть в лапы к соплеменникам. На слух определял местоположение идущего человека. Улыбка, похожая на хищный оскал, проявилась на лице. Ну не любил он этих…
Боярин, говоришь? Ну-ну! В нужный момент как черт из табакерки появился перед Олегом. Взгляд боярина тотчас выхватил девку за спиной неизвестного лейтенанта.
Воспользовавшись секундным замешательством, Михаил налег плечом, вытолкал противника, впечатал в противоположный простенок. Не дав собраться, с силой вогнал в солнечное сплетение локоть. Когда тот, ойкнув, стал оседать на пол, открытыми ладонями с размаха хлопнул по ушам. Ну не хотелось калечить, а тем более убивать мужика. Повернувшись, вытянул ладонь, потребовал:
— Руку!
Подчинилась убийце мужа, по лестнице стала спускаться за ним. Подивилась скорости, с которой он разобрался с ожидавшим волхвом. Перевертыш прямо с порога, на ходу махнул кистью свободной руки, и что-то подобное металлическому шарику от подшипника впечаталось тому прямо в лоб.
— Не останавливайся!
Вышли на улицу, повернули налево.
— Бегом!
В укромном дворике развернул к себе лицом. Дышал как запаленный конь. С парнем что-то неладно.
— Рассказывай!
А чего? Без утайки рассказала всё.
— Вот дура!
— Лучше убей здесь, — прямо глядя в глаза перевертышу, чуть ли не выкрикнула Дана, — или я убью тебя.
Усмехнулся.
— Дурочка. Значит так, из Москвы тебе уходить надо. Не уйдешь, они достанут. Кому-кому, а мне это известно. А сейчас прощай, мне свой лабиринт штурмовать нужно, у вас он уроком зовется, и в какой тупик попаду, один Бог знает.
Расстались. Только Дана все едино пошла следом…
Перед серым зданием военного комиссариата, бедным родственником приткнувшимся в широком дворе меж аляповатых построек сталинского ампира, шла суета. Уже на подходе к нему был слышен людской гомон, шум отъезжающих и прибывающих бортовых машин. Толпы мужчин и женщин в разномастной одежде заполнили пространство, а между ними мотались одетые в форму военные со списками в руках, выкрикивая фамилии, добавляя свою лепту в звуковой фон столпотворения. Когда протиснувшись, пробравшись через всю эту неразбериху, в двери учреждения зашел худой с бледным, казалось, воскового цвета лицом молоденький высокий лейтенантик, на его приход мало кто обратил внимание. Внутри здания мельтешили не менее, чем снаружи, отличался лишь контингент мыкавшихся людей. Сержант-дежурный, единственный кто справился о цели посещения. Кто знает, может, «сверчок», скорей всего бессменно находившийся на этом посту, в создавшейся обстановке, уже привычной для него, вычленив чужеродный объект, решил помочь собрату по кадру, а может, начальство именно его заточило на прибывающих в форме. Услыхав про имеющееся на руках предписание из госпиталя, мотнул рукой, направил в нужную сторону.
— Кабинет двадцать два. Капитан Яблоков.
Благодарный кивок за подсказку сопроводился грудным кашлем, но сержант пропустил его мимо своего внимания, занимался уже другим человеком, появившимся в поле его зрения.
Вдох-выдох, вдох-выдох. По широкой лестнице Каретников поднялся на второй этаж комиссариата. Отдышался. Если б не внешность, ну точно старик! Вот она, дверь с номером двадцать два. Постучавшись, вошел.
Седой мужчина с капитанскими шпалами в петлицах и орденом Красной Звезды на груди гимнастерки, сидя за массивным столом, оторвался от вороха бумаг, с интересом разглядывал вошедшего.
— Разрешите войти?
Вымученная улыбка мелькнула на уставшем лице капитана.
— Вошел уже. Проходи. Чего хотел?
Изучив предоставленные бумаги, отложил их в сторону, прижав протезом вместо кисти левой руки, облаченным в черную кожаную перчатку. Посетовал:
— Да-а! Что, выпроводили недолеченным?
Каретников кивнул.
— Снайпер в спину стрелял. — Махнул рукой. — Ребро повредил, пулю из легкого доставали. Живой и ладно, только слабость пока и одышка донимает.
— Понятно. Не боец, короче. Эх, а мне бойцы нужны! Сам видел, добровольцев откуда только можно берем, а кадровых командиров нет. На должности ротных и комбатов ставим партийных активистов, а чего они могут? В окопах собраний устраивать не нужно. Ох, они и навоюют!.. — речь сдобрил парой нелицеприятных выражений. Безысходность сквозила в голосе. Спросил то ли у Михаила, то ли у себя: — И куда мне тебя?.. По-хорошему, в отпуск отправить… Только город почти в кольцо взяли.
Михаил плечами пожал, мол, я пришел, а тебе решать.
— Ладно! Есть место. Думал инвалида вроде меня пристроить. Чтоб не голодал… Н-да! Пойдешь начальником охраны объекта…
Дана между тем не отстала от перевертыша. Понимала, кровник начеку и его сейчас убить сложно. Протиснувшись сквозь толпу, вошла в военкомат, окончательно потеряв того, за кем шла. В здании сплошная круговерть.
— Ты зачем здесь? — сержант с красной повязкой на рукаве задал вопрос.
— Так это…
— Что это? Документы есть?
— Да.
— Показывай.
Предъявила бумаги, взятые с тела убитой при бомбежке девушки ее возраста. Уже думала, не пригодятся, а оно вот как повернулось.
— Оксана Квитко, — прочитал военный. — Беженка.
— Да.
— Смотрю, далеко от дома ушла.
— Да. — Зацикленно, как автомат, повторила в который раз.
— О! Да ты курсы по снайперской стрельбе прошла! — удивленно вертя один из многочисленных бумажных листков, сказал сержант. — Почему не на фронте?
— Так получилось. Вот пришла.
— Молодец, что пришла. Ну, идем…
* * *
Лампы дневного света, мягко освещавшие длинный зал совещаний, после более чем двухчасового совещания в ночное время суток, все же напрягали присутствующих. Нервозная атмосфера витала в помещении. Казалось, что даже стены, обитые панелями из мореного дуба, давят на людей. Огромных размеров карта, повешенная на одну из стен, испещренная разноцветными линиями и условными знаками, изучена, а обстановка на ней разобрана досконально. Собравшийся за большим столом в центре зала весь генералитет Третьего рейха слушал слова своего вождя. На совещании также присутствовали Геринг, Гиммлер, Геббельс, а в среду генералов затесался адмирал Канарис.
