– Можно мне немного воды? – Он улыбается, извиняясь. – У меня во рту сухо, как в пустыне.
Это просто чудо какое-то. Я не могу найти этому другого объяснения. Пенициллин не действует так быстро. Но там был не только пенициллин.
– Конечно. Погоди. – Я спрыгиваю с кровати и отправляюсь на кухню. Тициан спит на диване. В руке он держит одно из перьев Кассиэля. Значит, он все же не выполнил приказ Феникса должным образом.
Я тихо набираю воды из чана. Возможно, на вкус она будет немного несвежей, но это лучше, чем ничего. Я быстро возвращаюсь в комнату.
Кассиэль пьет так, будто умирает от обезвоживания. Сначала один стакан, потом другой. Наверное, для него, ангела, знающего вкус сладкой воды, эта вода будет еще более неприятной, чем для меня.
– Только медленно, – предупреждаю я его. – А то тебе будет плохо. У меня всего один комплект постельного белья.
– Я подарю тебе новый, – говорит он, словно так просто пойти в магазин и купить комплект. – Шелковый. – Он в третий раз подает мне стакан, а затем выпивает все до последней капли.
Я опускаю руку на его лоб, который оказывается удивительно прохладным. Это… Я даже не знаю, как это назвать.
– Что произошло? – спрашивает он. – Как я тут оказался?
– Ты ничего не помнишь?
Он качает головой.
– Последнее, что я помню, – это то, что я был в соборе. Михаэль поручил мне проверить, что там произошло. А потом все вокруг меня потемнело. Ты меня похитила? Я бы пошел с тобой и по своей воле.
– Ну, нет, – негодующе говорю я, а затем замечаю его улыбку. – Ты был ранен и умолял меня тебе помочь.
– Умолял? – Он поднимает брови. – Так похоже на меня!
Я не знаю, как ему ответить, и только улыбаюсь в ответ.
– Я была у тебя в долгу, ты ведь дважды спас меня на арене, и поэтому я привела тебя сюда. Я не знала, что делать.
– Это было смело с твоей стороны, а еще немного безрассудно, не так ли?
Безрассудно. Какое странное слово! К сожалению, оно очень подходит ситуации.
– Моя семья не была рада твоему появлению в доме. – Я разглаживаю простыню рукой.
– Представляю. Мне жаль, что я причинил вам неудобства. Как долго я оставался без сознания?
– Два дня и три ночи. Честно говоря, я не совсем понимаю, от чего вдруг тебе стало лучше. Вчера из твоих крыльев выпадали перья.
До этих пор Кассиэль, казалось, был совершенно не против полежать в человеческой кровати, но мгновение спустя его лицо охватила паника. Быстрее, чем я смогла отреагировать на это, он сел прямо и расправил крылья. Мне пришлось отпрыгнуть в сторону, когда он полностью их раскрыл. Сломанное больше не свисало вниз, но оба крыла выглядели потрепанными и тонкими. Я протягиваю руку и касаюсь края его крыла. Кассиэль смотрит на меня смущенно и в то же время испуганно:
– Лучше так не делай. Наши крылья очень чувствительные.
Я быстро отдергиваю руку. Он ангел, черт возьми. Теперь, когда ему стало лучше, мне не стоит забывать об этом.
– Они восстановятся. – Он складывает крылья. – Бывали у них времена и похуже, – лаконично добавляет он. – Почему ты принесла меня сюда, а не оставила там лежать? – продолжает он меня допрашивать. Его взгляд скользит по моей комнате.
– Не могу сказать, что у меня было много времени на размышления. Арена была уничтожена, и там орудовали мародеры, которые выдернули все перья из крыльев твоего друга и перерезали ему горло.
Кассиэль сразу же бледнеет и сжимает руки в кулаки.
– Расскажи мне все, – говорит он, когда я делаю паузу. – Я хочу все знать. Что это был за ангел?
– Люцифер назвал его Гадреэль.
Кассиэль поджимает губы.
– Он был со мной там.
– Я могла пронести тебя только через катакомбы, – рассказываю я дальше. – Они ведут прямо сюда. Ну да, а еще я думала, что ты умрешь, и не знала, как мне объяснить это другим. Поэтому мы никому ничего не сказали.
– И что вы собирались делать с моим трупом, если бы я умер? – Он задает этот вопрос между делом, словно его это совсем не касается.
– Мы бы от тебя избавились, – честно отвечаю я.
Я не предам Феникса. Хоть я его и терпеть не могу, ангелу я его не выдам. Вдруг мне стало ясно, в какой опасности я сейчас нахожусь. Кассиэль выздоровеет и вернется в Дворец дожей. Он расскажет о том, где он был все это время.
– Я очень благодарен тебе, Мун, – прерывает Кассиэль ход моих мыслей. – Я и представить себе не мог, что когда-то окажусь в долгу у человека.
– Ты ничего мне не должен. Теперь мы квиты.
– Вы, люди – странные создания. – Он весело ухмыляется.
– Не все, – отвечаю ему я. – Но в свой адрес я слышу такое не впервые.
– Можно мне еще немного поспать? – спрашивает Кассиэль, когда его веки сами по себе опускаются. – Или мне стоит уйти?
– Чувствуй себя как дома.
Он поворачивается на бок, и одеяло падает до бедер. Он явно больше не болен.
– Ты не только странная, но еще и смешная, – тихо говорит он.
– Ты тоже очень странный ангел, – отвечаю ему я, но он больше меня не слышит. Я накрываю его грудь одеялом, и мои пальцы касаются его кожи. Она больше не горячая, а приятно прохладная и мягкая. Немного замешкавшись, я все-таки решаю убрать прядь волос с его лба. Он улыбается во сне.
Феникс приходит к нам еще до рассвета.
– Он умер? – спрашивает парень с надеждой. Мне придется его расстроить, но сначала я решаю чуть-чуть помучить его и делаю глоток из кружки с мятным чаем, который я только что заварила. Кофе почти закончился, а мята растет в саду Стар. К сожалению, чай совсем не заменяет кофеин, который мы очень редко можем себе позволить.
– Не умер, но тебе все равно нельзя его забирать.
Феникс останавливается прямо передо мной. Так как я прислонилась к шкафу, мне некуда отступать.
– Мы же с тобой обо всем договорились, Мун. Не заставляй меня делать то, о чем я потом пожалею.
– И о чем же ты пожалеешь?
– О том, что мне придется запереть тебя в комнате, пока я вытаскиваю из квартиры ангела и расправляюсь с ним. Стар мне этого никогда не простит. Но в случае, когда это необходимо, я готов защищать ее и против ее воли.
– Он проснулся, – говорю я. – И говорил со мной. Ты спас ему жизнь. – Я не знаю, что еще сказать, и поэтому улыбаюсь. – Это наверняка все благодаря святой воде и облатке. Пенициллин так быстро не действует.
Феникс недоверчиво смотрит на меня и шагает в мою комнату. Он громко топает по нашему ветхому полу своими сапогами. Ему стоило бы вести себя тише, ведь брат с сестрой все еще спят. Но он ведет себя как слон в посудной лавке. Очень на него похоже. Я отставляю чашку в сторону и бегу за ним.
