– Не глупи. Прихожане думают, что знают священников. Тетушки думают, что знают своих мужей, а тем временем те насилуют маленьких мальчиков. Разве можем мы знать кого-то по-настоящему?
Я думаю о себе и о том, насколько мало знает о моей жизни лучшая подруга, и опускаю голову. Анна права, разве нет? Возможно, все мы лишь делаем вид, будто все в порядке, хотя это и не так. Он толкнул меня, – вспоминаю я. Можно попытаться переписать эту историю, винить себя, оправдывать мужа, но он меня толкнул.
Мы с Анной болтаем еще несколько минут. Потом, воспользовавшись паузой в разговоре, я благодарю ее и говорю, что мне пора. Она прощается с некоторым сомнением, словно подозревает, что я рассказала не все, и дает мне шанс восполнить пробелы. Она уже дала мне много пищи для размышлений. Быстро кладу трубку и направляюсь в ванную, принять душ.
Нужно перезвонить Ханне и все ей рассказать. Вместе мы можем… Что? Уйти от Сета? Найти Реджину и спросить, проявлял ли Сет когда-нибудь к ней агрессию? Неважно. Мы можем обдумать все варианты вместе. Как команда. Намыливая волосы, я продумываю наш разговор, а горячая вода снимает напряжение с плеч.
Завернувшись в полотенце и сев на край кровати, я перезваниваю Ханне. Я нервничаю. Кусаю губы. Примерно после шести гудков я слышу ее голос: Привет, это Ханна. Оставьте сообщение!
«Привет, Ханна. Это я. Очень волнуюсь за тебя, так что перезвони, как только прослушаешь сообщение. Я еду обратно в Сиэтл и в ближайшие два часа смогу сразу ответить. Пока».
Одеваюсь и собираю вещи, каждые несколько минут поглядывая на телефон, чтобы убедиться, что не пропустила звонок. Однако мобильный не подает признаков жизни. Перезваниваю снова, на этот раз меня сразу перенаправляют на голосовую почту.
Ханна, черт подери! Перезвони мне!
Оторвав телефон от уха, я издаю раздраженный звук и понимаю, что еще не закончила звонок. Отлично. Сую мобильный в карман, хватаю сумку и направляюсь в холл.
Снова проезжаю мимо их дома, но машин там нет. Не зная, что еще предпринять, решаю отправиться домой. Если я ей понадоблюсь, всегда можно развернуться. Но четыре часа спустя я уже заезжаю на домашнюю парковку, а новостей по-прежнему нет. Пришлось отстоять в пробках несколько миль. Я голодна и хочу в туалет. Быстро затаскиваю вещи в лифт и потом в квартиру, распахивая дверь ногой. Бросаю сумку возле двери и спешу в ванную.
Выхожу оттуда, несусь к холодильнику – мне страшно хочется есть и пить И вдруг замечаю сквозь дверь спальной какое-то движение. Сердце уходит в пятки, я замираю. Где мой телефон? В прихожей, где я бросила сумку?
Оглядываюсь вокруг, пытаясь найти признаки присутствия мамы, которая обычно оставляет вещи на столешнице – кучу дизайнерской кожи. Но все именно так, как я оставила, вплоть до хлебных крошек возле тостера. Слышу движение, шарканье ног по ковру, и вот в кухонном проходе появляется Сет. Хватаюсь за сердце, болезненно стучащее в груди, слегка наклоняюсь вперед и начинаю смеяться над собой.
– Я думала, сюда кто-то забрался сюда. Ты меня напугал.
Проходит еще минута, прежде чем я успеваю осознать несколько фактов. Во-первых, сегодня не четверг. Во-вторых, Сет не улыбается. А в-третьих, у него перебинтованы костяшки правой руки. Облизываю губы, лихорадочно соображая. Он знает! Поэтому и приехал сюда – разобраться со мной. Я не из тех, кто станет лгать. Недоговаривать я могу, но если он напрямую спросит насчет Ханны, я скажу правду.
Перевожу взгляд на его лицо, и какое-то время мы оба молчим, глядя друг другу в глаза. Я бы предпочла не участвовать в этой дуэли.
– Что ты здесь делаешь? – наконец спрашиваю я.
У него усталый, потухший взгляд – озорная искорка моего Сета куда-то пропала. Моего Сета! Я почти смеюсь. Я больше не знаю этого человека. И вдруг мне становится страшно.
Он отвечает на мой вопрос другим вопросом.
– Где ты была?
Ну все, тупик. Кто захочет отвечать первым?
Поворачиваюсь к холодильнику, вспомнив, как хочу пить, и беру с полки бутылку воды. Предлагаю другую Сету, прежде чем закрыть дверь. Он кивает, по-прежнему с каменным лицом. Бросаю ему бутылку и прислоняюсь к столешнице, снимаю крышку со своей и пью.
– Виделась с подругой. Я же говорила тебе.
– Я знаю, где ты была, – заявляет он.
Впервые обращаю внимание на его одежду – джинсы и свитер с круглым вырезом, который я стирала на прошлой неделе. Вещи отсюда, из квартиры.
– Ты здесь со вчерашнего вечера?
Эта мысль не приходила мне в голову, пока я не увидела одежду. Он приехал сюда после ссоры с Ханной, а меня не было…
– Да, – отвечает он.
– Прости. Я не знала, иначе бы вернулась домой. Почему ты не позвонил?
Сет отвечает мрачным взглядом, и мне становится не по себе. У него сильные квадратные плечи, как у человечка из «Лего». Женщины без ума от таких плеч, но сейчас они меня пугают. Насколько будет больно, если он меня ударит? Насколько сильно он ударил Ханну? Представляю ее гибкое тело и молочную кожу. Один удар – и она вся в крови и синяках. Ребенок! – в ужасе вспоминаю я. Его глаза ищут мое лицо, но не умоляют. От жесткости в его взгляде бросает в дрожь. Это в его духе: принуждать, не спрашивая. Задавать вопросы – ниже его достоинства. Мы все здесь ради его удовольствия.
Горестно поднимаю подбородок. Что-то во мне изменилось. Сколько же на это понадобилось? Дни? Недели? Невозможно точно сказать, когда и что изменилось. Но если перемена заметна мне, то ее точно заметил и мой муж, который пялится на меня, словно у меня на лице нарисованы египетские иероглифы. Типичная мужская недальновидность. Они-то полагают, что ты всегда будешь одинаковой, надежной коровой, но женщины постоянно меняются. Наши перемены могут пойти на благо мужчине или ему во вред – все зависит от того, как с нами обращаются. Меня качнуло против, хоть я и чувствую, как притяжение моей любви к нему пытается притянуть меня обратно. Он хороший. У всего этого должно быть какое-то объяснение…
– Что ты натворила? – спрашивает он.
Я замечаю, что белки его глаз не белые, а розоватые. Такой оттенок появляется после долгой ночи излияний. Пытаюсь скрыть дрожь в голосе:
– Я не понимаю, о чем ты.
– Прекрасно понимаешь.
Начинаю дышать ртом. Я не хочу показывать ему, насколько напугана. Не хочу, чтобы он чувствовал превосходство.
Из крана капает вода, и это хорошо слышно. Еще тикают часы. Я слышу, как сглатываю, не отводя взгляда с его лица.
– Что случилось с твоей рукой?
Мы оба смотрим на его руку. Сет рассматривает бинт, словно видит его впервые. Растопыривает пальцы, крутит запястьем и моргает. Ему на лоб падает прядь волос, и я вдруг замечаю – они влажные, он только вышел из душа. Что ты пытаешься смыть?
