– Нет, ты, конечно, можешь спать сколько угодно, но думаю, ты должен привести себя в порядок, а заодно и машину. Эллисон и ее родители уже готовы собираться в путь, хотя… спи сынок. Пока мама с папой будут устраивать твою личную жизнь…
– Элли? – прерываю ее монолог, который, чувствую, обещает быть продуктивным, бесконечным на обвинения. – Они согласны?
– Милый, мы уже час назад созвонились. И активно готовим, папа устраивает все на мансарде, – по голосу мамы понятно, что она довольна произведенным на меня эффектом от ее слов, пробивших мой щит отрешённости. – Но ты можешь, конечно, и не ехать, раз занимался невесть чем всю ночь. Папа завяжет твою писюльку на узелок, если ты был не с Элли. Он так только что сказал. Кстати. Элли оказалась без пассажирского места. Немного странно, конечно. Поэтому мы тут подумали…
– Вот дерьмо, – отвечаю я и встаю поспешно с кровати. – Прости, мам. Я уже собираюсь. Очень рад буду с вами встретиться.
– Мелкий трепач, – басит отец и смеется над своими словам. – Тебя только твоя жена может привлечь в родной дом. По пути заедете в кондитерскую и купите тортик мамам, как они любят. Потом ты еще скажешь спасибо старикам.
Он отключает вызов, я даже не понял, в какой момент телефон перекочевал к нему, мама наверняка пошла приводить в порядок зону отдыха после их бульдога. Пока я чистил зубы, мои мысли были заняты тем, что я весь день буду с Элли. Даже если она не будет со мной разговаривать, я готов потерпеть некоторые неудобства. То, что они подстроили всё таким образом, и я еду вместе с Элли, полагаю, говорит о готовности наших родителей помочь мне. Приглаживаю вихор, оттопыривающийся из копны моих черных, как смоль волос. В итоге психую слегка, ерошу волосы и выхожу из ванной. Пара спортивных штанов и черная футболка с героями «Звездных Войн», беру ключи от своего Лэнд Крузера и выезжаю за Элли. Мышцы напряжены, мы слишком давно не находились на таком близком расстоянии друг от друга, столько времени… Даже если предположить, что целый час я буду сидеть как придурок-истукан, этого вполне будет достаточно для сердечного приступа или аритмии, которую она вызывает во мне своим появлением. Естественно, она об этом не узнает. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не нажать педаль скорости до предела, не ускорить то, что уже неминуемо. Обратный отсчет до пункта принятия, и я уже у ее дома.
Так, чтобы скрыть свои эмоции, в первую очередь мне нужны мои солнцезащитные очки, из рук вываливаются какие-то болтики и шнурки, бог его знает, для чего они в бардачке, но я, наконец, нахожу искомое. Торопливо натягиваю на лицо маску непроницаемости вместе с очками. В зеркало на меня смотрит брутальный самец, готовый снова завоевать свою самку. Спустя несколько минут мои руки чешутся, чтобы набрать ее номер, а еще через несколько я нетерпеливо барабаню по рулю пальцами. Спичка, которую я только что зажал губами – ломается пополам и грозит застрять в моем горле. Эллисон выходит из дома, а следом за ней низкорослый блондин, этот тощий сухарь прикасается к ее талии и улыбается своей тупой улыбкой. Чехол на руле скрипит от силы сжатия моих пальцев, глаз дергается в ожидании, когда он отвалит от нее. Первый порыв выйти и набить его рожу, окунуть его сначала в клумбу, потом в унитаз, а можно и в обратном порядке. Но я обещал Элли больше не вести себя как дикарь. Поэтому я открываю дверь и обхожу машину, моя челюсть грозит остаться без зубов из-за скрипа, а нервы сдают, когда они приближаются. Закрываю глаза, пальцы побелели, удерживая ручку все еще распахнутой двери для девушки.
– Элс, ты замечательная девушка. Встретимся завтра.
Мне хочется обхватить его за шею и хорошенько стукнуть об асфальт или капот машины, но я стою железобетонно на одном месте.
– Шевели попкой, куколка. Мы опаздываем, – слова сами по себе вырываются из меня, тон крайне злобный и не терпящий отлагательств. – А ты отдохни, голубок, – говорю после того, как беру Элли за руку и усаживаю на переднее сидение, едва она убирает ножку, я захлопываю дверь. Разворачиваюсь, становлюсь почти вплотную с хилым дрочером, незаметно для нее делаю совсем малюсенький удар в грудную клетку женишка. Он меняется в лице.
– Еще раз увижу, как ты, козлина, выходишь из ее квартиры, сломаю твою долбанную шею. А теперь мило улыбнулся. Не расстраивай мою жену.
Мне даже не надо останавливаться, чтобы проверить поступил ли он так, как я сказал или нет. Словно робот, я напрягаю мышцы лица и исправляю свою оплошность. Краешком губ улыбаюсь, когда сажусь в машину, наклоняюсь и привычно целую девушку в щечку.
– Ты ему угрожал? – она поправляет свое платье в мелкий цветочек на коленях, отряхивает невидимую пыль.
– Посмотри, как он улыбается и машет тебе, ты ошибаешься. Мне он показался хорошим парнем, – меня тошнит от моих слов, сдерживаю себя. – У тебя так изменился вкус?
– Что ты имеешь в виду? – ее бровки приподнимаются, а губы, лишенные косметики, надуваются в обидчивом жесте.
– У парня явно проблемы с желудком, может запоры, посмотри сама на эту гримасу боли. Он явно хочет опорожнить содержимое внутренностей, как бы не на твоей лужайке, – качаю головой в отвращении, она же в неверии смотрит на парня. – У него рахит и атрофия мышц, не думаю, что он выглядит как твой рыцарь.
Поворачиваю к ней голову и прикасаюсь к руке, лежащей вдоль сидения, она ее тут же выдергивает, от чего я начинаю искренне улыбаться. Она в своем репертуаре, да начнется игра.
– Странно, что ты так легко согласилась ехать со мной, – размышляю я вслух.
– Не хватило места. Мой папа решил, что они играют в гольф с твоим отцом именно сегодня.
Она проводит большим пальцем по заусенцу на указательном, потом обхватывает его зубами, и я забываю про светофор и сзади стоящие машины. Ее палец погружается в рот, и по моему телу проносится волна возбуждения. Пухлые губы, влажные пальцы и ее приоткрытый рот – это самое возбуждающее зрелище – обгрызание ногтей.
– Доусон, машины сигналят, – она осуждающе на меня смотрит и цокает языком. – Прекращай вести себя как Ганнибал Лектор, у тебя слюни потекли, – она закатывает глаза и отворачивается.
Я на самом деле чувствую себя дебилом каждый долбанный раз.
– Я просто думал о том, как хочется треснуть тебе по рукам за то, что так безобразно грызешь ногти, – хватаю ее за руку и приподнимаю вверх. – Это обрубки, ты их под ноль сгрызла. Думаешь меня это возбуждает? – «еще как» орет моё подсознание. – Нет, Элли, твои слюнявые грязные пальцы во рту меня бесят.
Сзади снова сигналят, и я нажимаю педаль газа так, что машина дергается. Когда нас начинают обгонять, то каждый водитель норовит заглянуть в салон, чтобы узнать, что же это за идиот, который пропустил два знака движения, потому что пялился на руки девушки. Моя грубость по отношению к Элли, то, как я обороняюсь, заставили ее отвернуться от меня полностью и прижаться к стеклу. Я должен извиниться, впереди вижу вывеску кафетерия, сворачиваю на парковку и иду в уютное кафе. Молодой бариста делает молочный, остуженный коктейль для моей бывшей жены, беру бутылку воды для себя, пару пончиков, торт и с упаковками иду назад в машину. Едва я закрываю дверь, Элли поворачивается и оценивает содержимое пакетов, затем делает вид, что не заинтересована, в отличие от ее живота, громкое бурчание которого сложно не услышать.
