В данный момент мы работаем над информационной системой по социальной защите населения. В неё входят биржа труда, социально не защищённые слои населения и инвалиды. Просто, чтобы обхватить такую большую систему, нам не хватает рук и времени. Анна училась по старой версии системы, той наработке, которая уже устарела. Поэтому она должна сейчас изучать техническое задание на разработку новой системы, чтобы я мог понять, как конкретно это должно выглядеть.
Наша фирма выиграла тендер на разработку системы у муниципалитета. Мы не были знакомы со всеми изменениями в законе. И, по факту, старая версия просто не имеет смысла, так как надо вносить слишком много изменений. Теперь Анна буквально погрязла в изучении. А я слоняюсь без дела, заглядываю в кабинеты, как неприкаянный. Руки чешутся начать работу, кроме того, я привык, что она меня постоянно дёргает.
Я все ещё стою напротив её двери, скорее не осознанно, чем намеренно. Просто наблюдать за тем, как она дёргает себя за нижнюю губу, шевелит ступней туфель, висящий на кончике большого пальца ноги, и подпирает свой подбородок маленьким кулачком – это что-то новое для меня. Мне интересно, как процесс влияет на неё. Ещё с утра милая, приветливая Анна, приступая к работе, превращается в сосредоточенного навязчивого монстра.
Нога замирает в воздухе, она ещё раз сосредоточенно шевелит пальцами. Снимает очки, собирает бумаги так, чтобы они лежали ровно на том месте, где она положила. Берётся за поручни, чтобы встать, все ещё не отрывая свой взгляд от компьютера. Хмурится и снова садится, её губы шевелятся, она читает вслух.
Оставляю девушку наедине со своей работой и иду дальше по коридору. Следующая дверь кабинета разработчиков и нашей обольстительницы. Она попросила убрать её из аналитиков в тестировщики. Результаты сразу показала, но надо было сделать это раньше. Сейчас она больше сосредоточена на процессе, нежели раньше. Моника талантливая, просто любит «повалять дурака».
Но вот проблема с парнями все ещё остаётся, потому что они постоянно пялятся на то, как она обсасывает ручки, все тянет в рот, словно маленькая. Её стиль одежды изменился на консервативный, каким и был прежде. Я не дурак, и со зрением проблем нет. Не видеть очевидного мне не удалось. Она копировала Бэт от причёски до туфлей. Меня это бесило, в определённый момент я просто сорвался и нагрубил. Мне не хотелось Монику обижать, всегда щадил чувства других. Нет во мне всей этой желчи, не досталась она попросту. Мои родители слишком интеллигентные, воспитывали меня так, чтобы я душил на начальных этапах все эти низменные чувства. Как я и поступаю.
Понаблюдав за тем, как все отданы процессу, важной походкой иду в свой кабинет. Едва я успеваю сесть в кресло, когда раздаётся раздражающий стук в дверь. Просовывается голова растрёпанной Анны, и я едва сдерживаю улыбку. У неё всегда такой шальной взгляд, когда чего-то не понимает или не получается.
– Можно войти? – спрашивает она, и я согласно киваю.
Она сегодня в платье простого покроя в мелкий цветочек. Я не разбираюсь во всех этих стилях, но мне она напоминает стиль Одри Хепберн.
– Я изучила новую редакцию закона и все изменения, – она подходит ко мне с листком бумаги, на котором аккуратным почерком подписан каждый модуль, нарисована блок-схема, все оформлено очень аккуратно. – Тебе необходимо разработать ввод данных и поиск. Завести карточку персонального учёта. Дальше модуль отчёта. Человек предоставляет документы, ему оказывают помощь – все просто.
– Что насчёт модуля занятости? – спрашиваю Анну, пока записываю себе в заметки то, что она сказала.
– Занятость работает тем же способом. Мы могли бы делать этот модуль по аналогии с другими, потому что сам процесс должен происходить одинаково, – в её животе громко урчит, она потирает его и обхватывает руками. Отходит на пару шагов.
– Как считаешь, мы могли бы вместе пообедать? Я и сам готов уже лезть на стены, – конечно, я утрирую, потому что сам в полном порядке. А девчонка явно постоянно пропускает обед, надо заботиться о своих работниках.
– Я с тобой? – она удивлённо задаёт вопрос.
– А почему нет? Или, по твоему мнению, я такой страшный, что наброшусь на тебя за углом? – спрашиваю я, не подумав.
– Я не говорила этого, – она краснеет и обхватывает свои плечи. – Просто пока не влилась до конца в коллектив. И разве удобно, что шеф обедает с подчинённым?
На какое-то мгновение я ловлю себя на том, что она мне интересна. Молодая, тихая и скрытная. Моё окружение в основном состоит из мужчин. Моника и Элизабет были основными женщинами в моей жизни. Обе они бойкие, я бы даже сказал – похожие, поэтому Анна для меня загадка. Её неразговорчивость и пытливый ум, то, что не присуще девушкам.
Я встаю из кресла и иду мимо неё, открываю перед ней дверь и безмолвно приглашаю идти со мной.
– Я могу пойти с тобой обедать в роли разработчика, так лучше? – подталкиваю девушку вперёд.
Мне кажется, она стесняется, потому что вжимает свою голову в плечи и семенит передо мной. Не могу сдержать улыбки, все спонтанно. Анна слишком молодая для меня, но это не мешает мне рассматривать её со спины. Длинные тёмные волосы собраны на макушке карандашом. Не успев подумать, тянусь к ним и вытаскиваю его, волосы каскадом падают на её плечи. И мне хочется прикоснуться к ним, на вид, они как шёлк. Отдёргиваю себя от этих мыслей. Отдаю её карандаш, ловлю на себе удивлённый взгляд.
Мы проходим мимо кабинета Анны, она берет сумочку, я так понимаю, собралась за себя платить. Ни разу в жизни не позволил этого делать женщине, находящейся со мной.
Веду её в приятное кафе, которое находится сразу на углу. Официантка проходит мимо нас и здоровается с Анной. Они все её знают, и она рада их видеть. Сейчас, когда мы занимаем свободный столик, она чувствует себя в своей тарелке. Заказывает форель с овощами, и я убираю в сторону меню.
– Ты только что заказала рыбу и поморщилась, когда увидела стейк? – мой вопрос её удивил, а может моё фамильярное отношение. – Я имею в виду, ты любишь рыбу, так?
Она оглядывается по сторонам, потом поворачивается ко мне.
– Я не люблю красное мясо, это как будто я убила животное, – пожимает плечами. – А рыба – это рыба. В форели есть все аминокислоты и витамины. Я могу не переживать за кожу и волосы.
Это ведь хорошо?
– Что ещё ты любишь? – я сам от себя не ожидал, что спрошу её об этом.
– Кушать? – я в ответ утвердительно киваю. – Овощи, сыры, фрукты.
– Как насчёт молока? – мне надо это знать.
– Нет, – она хмурится и начинает дёргать ногой под столом. – Я видела программу, как коров доят аппаратом. Все это так ужасно. Слои гноя попадают в сепаратор и потом человек это пьёт. Несомненно, животное тоже от этого страдает. Поэтому мой ответ – нет. Я не вегетарианец, в полном смысле этого слова, рыба – это тоже живое. Но отказываюсь от многого намеренно.
Я никогда не признавался Бэт в том, что я не ем мясо из тех же самых соображений, что и Анна. Мне стыдно об этом говорить, потому что она всегда начинала рассуждать о неправильности всего этого. Поэтому я старался проводить обеды самостоятельно.
