– Да, я немного шокирована. Бойд вылетел следом за тобой, и ты наслаждаешься зрелищем, да? – Аккуратно подводит меня к ответу.
– Не-а, это был не Дугалт. – Откусываю кусочек ягоды. – Ой, ну прекращай думать.
– Ты изменила ему? – взволновано спрашивает она. – Могла бы сначала развестись.
– Нет, я не спала с ним, и да, я реально думаю о разводе, – отвечаю ей, пока вытаскиваю смятые вещи из чемодана.
– Ты серьезно? – Мне кажется, она еле дышит.
– Абсолютно. Знаешь, иногда мне кажется, я живу с тобой. Мы часто созваниваемся, пишем сообщения, делимся. Да и твой секс всегда такой яркий, что я уже начинаю завидовать тебе. И само собой сравниваю, а что есть у меня? – Кидаю на кровать темные джинсы и черный свитер. – Что, черт возьми, есть у меня?
– Лиз, знаешь, это как снег на голову, я все еще сплю, или не ты мне говорила, что там отличные размеры в трусах? – говорит она, слышу шорох, она явно ходит по комнате.
– С такими размерами можно было бы и поживей, все-таки. – Вытаскиваю кроссовки.
– Может ты просто зажралась? – неожиданно гневно спрашивает она.
– Возможно, но иногда вместо сливочного мороженого хочется, чтобы присутствовал перчик халапеньо. Понимаешь, о чем я? И помимо всего прочего, мы не разговариваем. Вернее, говорю я, а он в обороне. То ли от меня, то ли от себя. Бесконечно. – Я завелась, чувствую, как мои щеки пылают, подношу ладонь к лицу. – Все изначально было не так, тебе ли не знать об этом. Все было делом времени.
– Это из-за мужчины, который лежит в твоей кровати? – совсем тихо произносит.
– Он не в моей кровати! Это наш архитектор, поганец, который сломал мои последние сигареты, за что получил по яйцам. – Меня бесит, что она прикидывается, что ничего не понимает.
– Хорошо, я знаю, что ты так не поступишь. Можно один вопрос? Почему ты не хотела развестись раньше? – Я чувствую, как она напряжена, спрашивая меня об этом.
– Потому что когда я только что проснулась, и поняла, что свободна от его «милая, то, дорогая, это», и увидела, что мои сомнения подтверждаются тем, что только ты мне звонила и писала, меня это обрадовало. – Меня прям прорвало.
Она громко вздыхает и молчит. Я тоже не знаю, что еще мне сказать, я сейчас так пылко обрисовала ситуацию, что уже поздно забирать слова. Да я и не вижу смысла.
– Он говорил, что вы хотите завести ребенка, – медленно говорит она.
– Неправда. Ребенка не заводят! Его планируют. Заводят собаку или кошку, на крайний случай, попугая. Мы не планировали ребенка все это время. Он занят, он спит, он не ревнив и вообще сегодня не тот день недели. То же самое можно сказать и обо мне. Единственный человек, желающий ребенка – это его мать. – По-моему, я кричу, сама не замечаю, как пинаю только что приготовленные кроссовки. – Пойми, вот так пылко я разговариваю только с тобой! С ним как со стеной, он только кивает головой и мычит.
– Все верно. Просто вы разные, я сразу говорила. – Она выдыхает. – Окей, а что этот другой?
– Какой другой?! Моника, я тебе сейчас все это говорю не потому, что хочу новой свадьбы и гнезда на моей больной голове. И я не ищу приключений на задницу, что я сказала о том, что почувствовала с утра? – более спокойно отвечаю ей.
– Ты чувствуешь себя…
– Свободной… – отвечаем мы в один голос.
– И это хорошо, ведь так? – мнется она.
– Однозначно. А сейчас я хочу сходить погулять, с балкона увидела вроде замок или собор. Держи телефон наготове, я тебе все скину, – уверяю ее.
– Супер. Стащи для меня древний камушек, – говорит Моника. – И еще, я с тобой!
Делаю чмокающий звук, будто целую ее и отключаю вызов.
Скидываю халат, одеваюсь в теплые вещи и быстро сушу феном волосы. Дублин – это не Сан-Франциско, здесь сыро и прохладно. Сбегаю по лестницам и выхожу на улицу. С открытым ртом я наблюдаю за тем, как солнце освещает эти узкие улицы, какими старыми и аккуратными выглядят дома. Дорога вымощена темно-серыми, местами коричневыми, камнями. Это безумно красиво, мне кажется, вот такой эффект старины и может создать именно сама страна и ее жители. Это что-то этническое, уникальное. Между проулками вижу вдалеке то самое серое здание и направляюсь к нему. На моей шее висит мой новенький профессиональный Кэнон, и я уверенна, что смогу передать настроение этого города, как целой страны.
Перед моими глазами вырастает не просто замок из серого камня. Нет, это же Собор Крайст черч. Величавое здание, хранящие в себе тайны с начала 6 столетия. Господи, это просто не передать словами. Подхожу ближе и трогаю пальцами оригинальный фасад здания. Поверить невозможно, что храм дожил до наших дней. Обхожу здание немного стороной и наблюдаю, как утреннее солнце играет бликами на крыше. Делаю пару снимков для Моники.
Мне просто необходимо зайти внутрь, подхожу к мощной двери, сделанной в викторианском стиле, и дергаю ее на себя. Двери открываются, и я растворяюсь в невероятном декоре.
Фасад наверняка отреставрирован, чувствуется более поздние архитектурные элементы. Скорее всего, это норманнские и раннеанглийские веяния. Стараюсь идти как можно тише, чтобы не испортить свое волшебное настроение.
– Здравствуйте, чем я могу помочь? – Передо мной стоит молодой парень в черной одежде с белым воротником.
– Простите, что я так рано, но не могла остановить себя, ноги сами несли, – смущенно говорю ему.
– Значит, это вы правильно сделали. Хотите, чтобы я рассказал вам о соборе? – спрашивает он.
– Очень благодарна, – отвечаю ему.
– Проходите за мной. – Он идет вглубь собора и останавливается около гробницы. – Это гробница рыцаря Стронгбоу двенадцатого века с кропотливым изображением полного рыцарского вооружения. В статуе имеются полости, предназначенные для захоронения внутренних органов почтенного мужа. Поперечные проходы и хоры – древнейшие части собора, датируемые 12–13 веками.
Я молча рассматриваю все, о чем он говорит, на вид, это массивный камень, не понятно каким образом его так идеально отшлифовали. Из камня вымощен рыцарь, который лежит, его руки скрещены на груди.
Мы ходим между стульями, расставленные для прихожан, и я слышу, как он набирает в легкие воздух.
– Далее можно увидеть капеллу Святого Лоуренса с ценной реликвией – забальзамированным сердцем святого. Кстати, пол, по которому мы идем, оригинальная керамическая плитка капеллы 13 века, – произносит он.
Я не могу сдержать восторженного вздоха. Можно об этом читать, смотреть в журналах, но вот так ходить и видеть все это в живую, так по-настоящему невероятно!
– Далее предлагаю отправиться в подземную часть собора – крипту. Это старейшее сооружение всего Дублина, относящееся к началу 12 века. Постоянная выставка «Сокровища Собора Христа» представляет артефакты, связанные с богослужениями в храме: манускрипты, подсвечники и прочую церковную утварь. Здесь же выставлен самый удивительный экспонат: мумифицировавшиеся естественным путём крыса и кошка, некогда погнавшаяся за ней, извлечённые из органа собора при его чистке в 1860 г. – Он все еще немного впереди, я и боюсь, что ослышалась.
