– Давай помогу. – Он присаживается передо мной на одно колено, крупными пальцами с легкостью развязывает узел. – Мне Нокс рассказал обо всем. Хороший мужик, не думал, что скажу о нем так однажды.
– О чем именно рассказал? Поделишься подробностями? – смотрю в его лицо, густые черные ресницы Терренса, пожалуй, одна из тех черт лица, которая свела меня с ума. – Он никак не хочет со мной делиться моей позорной попыткой прикончить себя.
– Ты наглоталась таблеток в туалете ресторана. – Я хмыкаю, и он продолжает: – Я благодарен Ноксу за оперативность и скорость. Он видел, куда ты направилась, когда не открыла двери, он выбил их и помог тебе. То, что он до приезда скорой помощи, промыл тебе желудок и основное количество таблеток вышли. Если бы еще немного помешкал, тебя не было бы уже на свете. – Он задумчиво смотрит на меня. – Это те таблетки, которые Хейли купила для Чейза, пока он страдал от болей и бессонницы. Ты украла их и решила таким образом умереть?
– Взяла на временное хранение, он при первом случае хватался за них. Боялся, что боль вернется, – честно отвечаю я. – Нокс действительно герой.
– Несомненно. – Он все еще стоит передо мной на одном колене, его скулы розовеют. – Что толкнуло тебя на это?
Я хочу быть честной с ним, помочь понять меня, как это может только он. Не боясь осуждения и самокопания. Но сколько бы я не смотрела на него, не могла оторваться. Мне нравится то, как он нервно жует губы, проницательный взгляд зеленых глаз осматривает меня, как впервые. Он хочет что-то сказать мне, но так же, как и я, переживает, что это не оценят.
– Я не могу плакать, как другие. У меня нет возможности снова быть с теми людьми, которые меня окружали, это оказалось слишком сложным. Все это постоянно копилось во мне, пока не рвануло. Очень хотела поговорить с тобой, сказать, что сделала выбор давным-давно. Казалось, весь мир теперь против меня. И не в коем-случае не обвиняю тебя, просто настал тот момент, когда меня прорвало при виде слез жены Нокса. Я почувствовала себя монстром. Пока я катилась под откос, умудрилась зацепить еще и других людей. В том числе тебя и Чейза, надеюсь, когда ваша мама… – Он приподнимает ладонь, останавливая меня, поднимается с колена и усаживается напротив, берет меня за руки и, низко опустив голову, молчит. – Она умерла?
Парень качает головой, не глядя мне в глаза. Я всхлипываю, слезы рвутся наружу, но я не могу ее оплакать. Дыхание учащается, руки начинает трясти, Терренс сжимает их и удерживает.
– Мы отключили ее. Но ни разу мне не пришла мысль убить себя. Наоборот хотелось жить, показать ей, что мы встанем на ноги, и все будет хорошо. – Он вздыхает. – Я не знал о твоем сообщении, оно не дошло. Ты отправила его и не проверила. Мне даже пришла мысль, чтобы собрать все твои стихи со времен школы и разместить в сборнике. Ты можешь стать известной поэтессой. – Он с трудом улыбается.
– Которая пыталась покончить с собой, – усмехаюсь я. – Я очень сожалею о вашей маме. Надин была прекрасным человеком.
– Ты ей тоже очень нравилась. – Он отворачивается, затем пристально смотрит мне в глаза. – Ну что же, минута слабости. И не оказалось нужного человека рядом. У меня есть на этот счет отличная история. В детстве мы с Хантером постоянно брали друг друга на слабо. Мы часто доказывали друг другу, кто из нас круче, пока не произошел случай, который изменил все. Парни помнят его очень хорошо. – Он прочищает горло и продолжает: – На задний двор родители вытащили старый холодильник. Я не мог победить своего брата в очередной схватке, и мы решили, кто лучше спрячется, тот и победитель. Разбежавшись по сторонам, мы бросали друг другу обидные слова, с пеной у рта доказывали, что каждый из нас лучше другого. В общем, все места давным-давно не были тайной, но мне хотелось отличиться. И тогда я увидел этот жуткий агрегат. Недолго думая, залез внутрь и захлопнул дверцу.
Внимательно слежу за выражением его лица, в какой-то момент он бледнеет и начинает глубоко вдыхать.
– Мне не хватало воздуха, через полчаса я уже обливался потом и задыхался. Но не от страха, воздух не проникал в холодильник и тогда я начал толкать его дверцу. Проблема в том, что старые модели, захлопываются снаружи. Как бы сильно не старался, оставался запертым в узком пространстве с отсутствием воздуха. Я кричал, сколько хватало сил, но ничего. Меня будто забыли и позволяли умирать, пока я, как дурак, обычную детскую игру превратил в самоубийство. Силы постепенно покидали меня, я перестал сопротивляться и только хватал остатки спертого воздуха. Едва мои глаза закрылись, и сознание помутнело, виток свежего воздуха наполнил мои легкие. Через полуобморочное состояние я увидел свет и лицо моего отца. Слышал плач мамы и моих братьев. Отец кричал, чтобы я не отключался, гладил по голове, делал искусственное дыхание и тормошил, пока не приехала скорая. Я еще никогда не был настолько близок смерти. И это страшно, ведь даже тогда понимал, что еще несколько минут, и меня не станет.
Впервые за такой долгий период по моей щеке скатывается слеза, я представляю маленького мальчика, смирившегося со своею участью, как он боялся и ничего не мог поделать.
– По технике безопасности, всегда надо снимать двери с холодильников, морозильных камер и вывозить после. Отец раскромсал его топором в щепки, раздавил прессом и только когда понял, что он больше не сможет никому причинить вред, вывез на свалку. Потом он рассказал мне и моим братьям без прикрас, что бывает, когда люди пытаются покончить с собой. Он думал, что я хотел именно это сделать. Синие языки, вываленные изо рта, мокрые штаны, ослабленный сфинктер, расплющенное лицо об асфальт и много другое. Больше мы не играли в подобные игры, и ни разу за все время нам не пришло в голову. – Терренс встает и строго на меня смотрит. – Уверен, ты не хочешь сейчас слышать такие подробности. Но моя семья стала еще больше ценить жизнь и тех, кто находится рядом. Мы знали, что был только миг, который отделял меня от смерти, а их от потери.
– У вас прекрасная семья. И мне необходимы были эти подробности и история. – В этом убедилась еще раз.
Я тоже встаю с кровати, беру свою кофточку в руки и иду к выходу. В палату заходит медсестра, указывает, где мне необходимо расписаться, и показывает, куда идти. Терренс не спрашивая моего согласия, берет меня за руку и ведет к выходу. Ощущение покалывания в том месте, где он прикасается ко мне. Ладонь мягко ложится на поясницу, мы выходим на улицу, и я морщусь от солнечного цвета. Терренс лезет в нагрудный карман клетчатой рубашки и вытаскивает мои очки.
– Любишь фильм «Леон»? – Я надеваю свои очки и улыбаюсь ему.
Спустившись по лестницам, мы видим машину Нокса, который стоит, облокотившись на нее. Я не думала, что он будет нас ждать или меня одну. Но в мои планы не входило ехать вместе с ним. Терренс останавливается, мы ожидаем, когда Нокс подойдет ближе.
– Ты взяла ключи? – спрашивает Нокс, забирает из моих рук кофту.
– Да, они у меня в кармане. – Терренс хмурится, отпускает мою руку и становится спиной к Ноксу, перекрывая на него вид. – Что ты делаешь?
