– Не рассказывай, я ещё не успел прочесть её, – он непонимающе смотрит и берет следующую книгу.
– «После трёх уже поздно». Масару Ибука… Я очень надеюсь, что девушка не в курсе, что ты уже изучил внутреннее строение вагины и всех прилегающих органов, – озадаченно говорит он. – Что ещё ты нашёл?
– «Роды без страха». Грантли Дик-Рид, написано, что её читать надо после тридцати пяти недель, – отец усмехается. Складывает книги на пол и садится напротив меня в кресло.
– Для чего тебе все это? Она будет с целым отрядом медицинских работников, твоё дело просто перерезать пуповину, – мне становится немного дурно от его слов, в глазах тут же мутнеет. – Вот и я о чем. Ты не решишься на это.
– Это ещё почему? – упрямо произношу я, вставляю закладку между страницами, чтобы не потерять момент, где автор убеждает, что «роды – это не механический процесс, который можно измерить минутами или часами. Что нужно матери – так это спокойствие, чтобы она могла расслабиться, полностью полагаясь на свой организм, чтобы была уверенной в успешном завершении родов».
– Эмерсон врач, и поверь, она столько готовилась к этому волшебному моменту. С её практикой мы с тобой оба глупые профаны, не умеющие даже головку члена правильно вымыть, – я выставляю палец вверх. – Только не говори, что ты и про это будешь читать?
– Она не Энж, мне действительно хочется быть внимательным по отношению к ней, доказать, что я достоин её, – сажусь на диване, убираю подушку, которая подпирала мою голову, и взбиваю её.
– В том то и дело, что ты и так изменился до неузнаваемости. Смотри, не потеряй себя, с таким желанием замолить свои грехи – ты свихнёшься. Просто перешагни эту страницу. Ты считаешь себя виноватым в том, что произошло с той девушкой? Подумай, почему вообще ты оказался там? – он закидывает ногу на ногу, дёргает штанину, задравшуюся на щиколотке.
– Я не хочу себя оправдывать, под наркотой я не мог нормально соображать. Даже, по-моему, отличить Моне от Рембрандта. Все сводилось к компании, где я чувствовал себя царём мира, и дозе, которая вот-вот подкинет меня до небес. Поступки, по сути, были жуткими, но и люди меня окружающие тоже были дерьмом. Каким я должен был быть там? Моё прошлое мне напоминает пауков в банке, жрущих друг друга. Энжи была одной из них, вроде как искренняя любовь и жертвенность, при этом абсолютно потерянная напрочь и сорванная крыша. Она ведь не менялась и по истечению времени, чего стоили её всплески эмоций, когда она хваталась и драла на себе волосы. По мне это психика. Все что мы с ней делали, было выплёскиваем негатива, – объясняю я своё мнение. – Эмерсон, мне кажется, я влюблён в неё.
– Только кажется? – с сомнением спрашивает отец.
– А мне есть с чем сравнить? С чего я должен думать, что это не очередная иллюзия? Может я до сих пор в банке с пауками, слишком много происходит в этом доме, – потираю подбородок большим пальцем. – Кстати об этом. У тебя есть подозрения, что вообще происходит? Вчера нашего садовника увезли с такими же симптомами как у тебя.
Отец сосредоточенно водит пальцами по поручню кресла, губы вытягиваются в тонкую полоску. Он ещё не отошёл от болезни, поэтому небольшой отёк, выгоняемый лекарствами, ещё остался.
– У меня нет вариантов. Не говори, что это Райли. Нянь в доме нет. Все, кто находится здесь, работали непонятно с каких времён, чего бы им желать нас травить. Ведь ты на это намекаешь? Джеймс наверняка что-то принёс из дома и отсюда рвота, – объясняет отец.
– Это не была банальная рвота. Он застыл истуканом, состояние критическое. И знаешь, я рад, что здесь нет Эмерсон и Трентона. Если она потеряет ребёнка, то я потеряю её и своих детей, а человек, который все это устроил – не жилец. В чем-то я изменился, но это касается только девушки и пацана. Ты должен это понимать, – отвечаю ему и встаю, когда приходит сообщение.
– Что ты предлагаешь? – спрашивает отец и идёт следом за мной.
– Скажи мне причину, почему ты так держишься за повара? – останавливаюсь, наши лица находятся напротив друг друга. Мой прямой вопрос ставит его в неловкое положение, я же не дебил и понимаю, что здесь не все чисто. – Уволь её. Я в любом случае все узнаю.
– Она здесь более пятнадцати лет. Что она будет делать в жизни? Нет, это даже не обсуждается, – упрямо говорит он.
– Хорошо, но если что-то произойдёт с кем-то из моей семьи, я её пристрелю. И ты знаешь, что я не шучу. Хватает того, что ты несколько недель провалялся в больнице. Если бы не переливание крови, о котором мы так тщательно скрывали, все могло быть ужасней. Мне пора по делам, затем в офис, поэтому буду поздно, – оставляю его стоять в холле, сам выхожу в гараж, где ко мне тут же подходит водитель.
– На седьмую авеню, – нажимаю на сенсорный экран телефона и смотрю по навигатору, где именно расположена квартира Эмерсон, – Ты кормил её попугая?
– Да, сэр. Убирать за ним тоже невесёлая задача. Он ненормальный. Клюв этого какаду нацелен на самые болевые точки, – говорит Седрик, пока мы выезжаем на главную улицу.
– За это ты получаешь хорошую премию. Главное, чтобы он не сдох до того времени, как его хозяйка поймёт, что я делаю. Кстати, снова были посетители за прошедшее время? – отвечаю на электронную почту Дереку и просматриваю данные новой секретарши, с которой у меня не было времени познакомиться, очередная находка моего отца.
– Её брат и ещё тот самый парень, – я поднимаю голову и смотрю на него в зеркало, – Мы не светились. Я все приготовил.
– Естественно, вы не можете знать, что именно он хотел, – захожу на почту отца, нечаянно перепутав последние цифры в пароле, нахожу нечто неожиданное. – Ты не в курсе, о какой корзине с подарками для моего отца идёт речь?
– Месяц назад? Я ведь ещё не работал, – спрашивает он.
– Значит, тебе стоит заняться этим, – судя по дате, даже немного больше, какого хрена она отправляет подарки.
Мы останавливаемся на светофоре, уже виден швейный квартал, расположенный между пятой, девятой авеню, тридцать четвертой и тридцать девятой улицами. Место, где выбрала жить мисс Саттон, иначе называется модным авеню, на ней исторически расположено множество швейных ателье и модных салонов. Седрик поворачивает к её дому, выключает фары, останавливает машину, и я выхожу. Поправляю ремень на брюках и закрываю за собой двери.
Меня не смущают мои поступки, на которые я решился, все тщательно спланировано, и я не отступаю. Пережив без неё ночь в своём доме, понял, что не могу находиться на расстоянии от неё. И то, что у неё есть собственная квартира с долбаным попугаем, куда она обязательно захочет вернуться, меня убивает.
Открываю своим ключом двери и захожу в квартиру. На улице достаточно темно, чтобы привлечь внимание, мне приходится включить свет в прихожей. Все просто и со вкусом, громкий крик пернатого заставляет меня дёрнуться от неожиданности. Комнаты похожи на темнушки за счёт малого попадания света, и только в комнате с клеткой все так, как предпочитает этот крикун. Прикидываю в голове, куда именно мы установим этот живой будильник, и как поставить вопрос о том, чтобы его не было в нашей комнате. Да, я уже все решил за нас. По-хорошему у меня была идея, обворовать квартиру, чтобы она побоялась сюда вернуться. Но это же Эмерсон, она будет действовать от обратного, значит, у меня есть вариант просто забрать её вещи и поставить перед фактом. И естественно обезопасить её нахождение здесь, если вдруг она захочет в одиночку посетить это место.
